Марина Броницкая - Я не Поттер!

— Но, я привык. Счастливый сын Снейпа, это ведь, по–вашему, абсурд. Удобно верить, что виноваты те, кто тебе не нравится? Да, крестный? — спросил я, повысив голос.

В ответ мне раздалось нечленораздельное мычание.

— Ах да… — я прикрыл глаза и цокнул языком, будто сам себя корил за что‑то. — Забыл обосновать свою нелюбовь к уважаемым учащимся красного факультета. Но если вдуматься, а зачем? Вот же причина, стоит и мычит. Что там такого интересного, во дворе, а? Может, Эванс на качелях заметили?

— Мать, — глухо ответил Сириус.

— Ну да, мать, — легко согласился я. — Не снилась еще? Нет? Ну, не переживайте, приснится.

Мужчина схватился за голову и стукнулся лбом о стекло, видно, понимая все то, что в полной мере дошло и до Ремуса, задающего вопросы уже совсем не так задиристо, как минуту назад.

— Ты действительно любишь Малфоев? — спросил оборотень тихо–тихо.

— Конечно, — ответил я. — А кого еще мне любить? Не его же! — и вновь кивнул на Сириуса, пребывающего уже в каком‑то полуобморочном состоянии.

— А мое превращение… тогда, в кабинете. Ты знаешь, кто его подстроил?

— Догадываюсь, — я напустил на себя загадочности. — Я долго думал, но в голове вертится одна мысль…

— Ну?!

— Как вырасту, скажу! А то еще убьете за ненадобностью, — я усмехнулся. — Должна же жертва хоть немного посопротивляться? Нет, я понимаю, что пытки детей — это ваше, но…

Ремус скривился.

— Мы же сказали, ты ничего и не вспомнишь.

Мой скептицизм плескался через край, но я милостиво озвучил «мысль».

— Ну ладно, тогда скажу… — я весь подобрался и встал на колени, чуть не взвыв от боли. Мне казалось, что на полу иголки рассыпаны, да и тело ломило так, словно меня и вправду избили. — Твоя паранойя, идиот! Ты у отца колбу из рук выбил. Сам! Что, ликантропия нынче все равно что склероз?!

Сириус попытался вставить пару слов на тему «я же тебе говорил», но оборотень только рукой на него махнул, сел на кровать и закрыл лицо руками.

— Зачем же так расстраиваться… — заметил я, и еще раз попытался ослабить цепь на запястьях, металл расцарапал кожу до мяса, и кровь уже не капала, а лилась. — Не стоит.

— Это еще почему?

— Когда не помнят, это прекрасно. Вот взять моего крестного, он что, уже забыл, как его предали? Нет… — я понизил голос и со злорадством прошептал. — Он никогда не забудет…

А вы оба не забудете то, что сказал я. Не все же мне мучиться, присоединяйтесь!

Однако Люпин предпочел сменить тему и задал очень важный вопрос, ответа на который просто нет.

— Кто научил тебя убивать, Гарри?

Меня никто не учил, такому обучить невозможно. Легкость, с какой я произношу два смертоносных слова, иногда пугает даже меня самого. Мне не нужно желать смерти противнику всей душой, чтобы убить его, и умения здесь ни при чем, я просто говорю, а вселенная слушается. Но как я могу им объяснить свою природу, как?! Если даже оборотень не может понять — все люди разные.

— Папа! Кто же еще? Догадывался, что когда‑нибудь вы со мной войну затеете… Он у меня знаете, какой умный!

— Он сукин сын и обманщик.

— Это еще не значит, что он неумный сукин сын и обманщик! — возразил я с присущей мне логикой и попытался откинуть со лба волосы, мешавшие мне наслаждаться поражением врагов в полной мере. Препятствовали осуществлению такого простого желания связанные руки и ноги, но я не отчаялся и стал дуть себе куда‑то в область глаза.

Через секунду я вообще пожалел, что они у меня есть — Сириус, еле передвигая ноги, подошел ко мне, наклонился и заправил непослушную прядь за ухо. Огрубевшая кожа его пальцев дотронулась до моей осторожно и нежно, и я чуть не заплакал. Люди сами портят свои жизни, и крестный не стал исключением. Ведь от этого прикосновения у меня внутри все взорвалось, а в ушах зашумело, но лишь на… несколько мгновений. Не успел он сделать и шага назад, а между нами уже лежала пропасть, и кроме глухой неприязни к этому мужчине я чувствовал только одно — горечь потери. Умри Блэк сию минуту, моя скорбь не была бы сильнее, для меня крестный и так — умер…

— Ты все забудешь и мы… подружимся, обещаю. Я вернусь в твою жизнь и мне плевать, кто твой отец. Я точно знаю, кто носил тебя под сердцем, я знаю, кто твоя мать… — бормотал он несусветные глупости, нависнув надо мной всем телом. — У тебя её глаза!

Ремус продолжал сидеть на кровати, и возмущенно пыхтеть. Он не верил ни словам друга, ни моим, однако маг не мог не верить магии, и поэтому в ту минуту оборотню было действительно дурно. Он позеленел, так его тошнило от самого себя.

— Ну ребятки, это еще доказать нужно, — раздался неуместно оптимистичный голос Уизли.

Интересно, как долго Артур за всем наблюдает? Эх, если бы он не был отцом и Рона, и Джинни… Повезло ему, в общем. Несказанно!

— Вы бы поторопились, — сказал он. — Джордж на связь выходил, — и кивнул в мою сторону своей откормленной рожей, — кощея этого дочь моя ищет, волнуется. Вроде ж и учатся на разных факультетах, а вот пролезет, гаденыш, в любое сердце! — брызгал он слюной, роясь в карманах брюк.

Найдя в них клочок смятой бумажки, он сунул его крестному, стоящему возле меня, в руку.

— Начинай, Сириус. Ремус, вы все спросили?

— Достаточно… — прохрипел тот, имея в виду совсем иную «достаточность», но Артур поверил ему на слово.

— Это что? — спросил крестный, с растерянностью школьника глядя на врученную ему бумажку. — Посмотри на него, Артур. Ты с ума сошел!

— Ну–ну… — подойдя к Сириусу, он похлопал его по спине. — Это распознавание родства, мелочь. Ну так что, Северус… того, да? Пожиратель? А Гарри?

— Да чтоб нас черти… — оборотень явно впадал в истерику. — Артур, разговоры потом, ладно?!

Глаза защипали, в груди закололо, и я заколотился в бесплодных попытках освободиться с удвоенной силой. Зловещему лязгу цепей в уютной комнатке с розовыми шторками на окнах мог бы и Кровавый Барон позавидовать. Наверное, я бы даже не отказался от его компании, да я бы сейчас от любой компании не отказался. Рад был бы всякому, хоть дракону, хоть василиску, хоть еще парочке милых тварей! Отвлекать внимание от своей персоны без магии, с гудящей головой и израненными руками я просто не мог.

— Гарри, терпи, еще минута, честно.

Да уж, Сириус, эта минута может стать последней в моей жизни. Нет, узнав, что мы с тобой родственники даже больше, чем ты предполагал, ты обрадуешься, но ненадолго, на секунды. А там Люпин подтянется — мир спасать! И закопаете вы меня в соседнем лесочке, начхав на всю продуманность моего воистину идиотского плана…

— Закрой глаза, там увидишь родовое древо. Ты по стволу до нашего времени вниз иди, медленно… медленно… — руководил Артур. — Ты ж и так крестный, тебе легче ориентироваться, и быстрее. Ну что? Посмотрел?