Марина Броницкая - Я не Поттер!

— Гермиона, мы с тобой не дружим. Чего ты от меня хочешь? — строго спросил я. — Молчишь? Твое право, а я иду спать.

Конечно, никуда я идти мне уже не хотелось. Не то чтобы сон рукой сняло, совсем нет — спать хотелось так, что говорить было лень, но не узнать, чего от меня хочет заучка я просто не имел права.

Набрав в грудь побольше воздуха, Геермиона все же решилась на смелый поступок, зажмурилась и выпалила:

— Гарри, верни мне то, что ты у меня… взял!

Меня позабавил её тонкий голосок и испуг, никогда не видел Гермиону такой… послушной, но то, что я у неё взял, еще на прошлой неделе нашло себе место в бабушкином сундуке. Я положил круглый серебряный медальон с крутящейся вокруг своей оси сердцевиной на выцветшую фотографию школьницы Эйлин Принц, полюбовался обеими этими вещицами и запер. Нет в войне никаких правил, и я не стал корчить из себя особу благородных кровей, дождался подходящего момента и просто украл артефакт, призвав его к себе однажды ночью. Не знаю, догадывается ли Гермиона, что находится по ту сторону от меня и потеря хроноворота — её маленький проигрыш, или же она еще настолько мала, что жизнь за пределами собственного носа кажется ей ужасно далекой. Но одно то, что грифиндорцы больше не смогут воспользоваться предметом, да и найти его, не имея родства с моей фамилией — уже приятная новость.

Улыбаясь одними глазами, я обнимал рюкзак на своих коленях и безрезультатно пытался поубавить в себе рвущееся наружу счастье от обладания чужим предметом. Как я уже сказал, безрезультатность подобных попыток незамеченной остаться не могла.

Девчонка уставилась в то ли в пол, то ли на носки собственных туфель и несколько раз всхлипнула.

— Я же вижу, это ты…

— С чего ты взяла? — спросил я, удивившись ну совсем ненатурально, и вопросительно вскинул брови.

— Симус не мог, значит — ты!

— И почему это Симус не мог?!

— Потому что он Симус!

— Гермиона… — я поднялся с дивана и вальяжно расселся на подлокотнике кресла, в котором сидела Грейнджер. — Тебе не стоит меня обижать. Объяснить, почему?

Она чуть с кресла не выпадала, склонившись от моего шепота в противоположную сторону, как от ураганного ветра. Однако ответить не побоялась.

— Потому что я до сих пор почти ничего по Защите не помню…

Я заливисто рассмеялся, и Кэти с шумом захлопнула книгу — наш разговор подслушать она не могла, а потому перестала мучиться и ушла в спальни с видом оскорбленной невинности.

— Спокойной ночи! — рявкнула она на прощание.

— И тебе! — ответила Грейнджер, полуобернувшись на диване и с тоской глядя ей вслед.

Дождавшись, когда та скроется в проеме, я объяснился.

— Всё ты помнишь, Гермиона. Я даже могу перечислить все, что ты помнишь! Когда окно разбилось, а энергия высвободилась, тебя уже не было. Ты сбежала!

— Да, я сбежала… — на долю секунды она запнулась, словно вспомнила что‑то важное. — Так ты еще и легилимент?!

— К делу, Грейнджер.

— Так вот…

Она вновь зажмурилась, и в тот раз подобное поведение меня не порадовало. У меня что, на лбу написано, что я убиваю каждого, кто мне не нравится?!

— Гарри, я расскажу тебе несколько очень важных секретов, а ты отдашь мне хроноворот, — затараторила она. — Мне его одолжила профессор МакГонагалл, а сказать ей, что ты его взял я не могу. И соврать не могу, но я обязательно должна его вернуть… — она чуть не плакала.

— Почему ты не можешь сказать ей правду? Вперед, скажи, что это я его стащил!

— На прошлой неделе Парвати потеряла дневник, Ли — упаковку шнурков, а малышка Роза пять галеонов для похода в Хогсмид…

— И все украл я?! — от возмущения у меня дыхание перехватило.

— Ты… — с опаской подтвердила девчонка. — А еще у Невилла несварение желудка!

Ну, последнее это действительно моя шалость, но шнурки?! Сложив руки на груди, я нервно прохаживался перед диваном и чуть не дымился от злости. Притихшая Грейнджер исподлобья следила за моими передвижениями и даже дышала как‑то неслышно.

— Джордж за завтраком подольет тебе зелье правды в чашку с напитком, а после тебя хотят похитить… — заметив мои округлившиеся до неправдоподобного размера глаза, она поспешила меня успокоить. — Временно! Всего лишь на часик!

— На… кхм… часик? Ты шутишь?!

— Не только ты умеешь, колдовать, Гарри. Другие тоже могут…

— И кто эти «другие»? — спросил я тихо и скромно присел на самый край дивана. Меня била нервная дрожь, я словно почувствовал азарт и затих, чтобы не дай бог его не спугнуть.

Если все то, о чем толкует Гермиона — правда, до важнейшего словесного сражения в моей жизни остались считанные часы!

— А ты вернешь мне хроноворот, правда? — заискивающе заглядывая мне в глаза, девчонка уже умоляла, позабыв о всякой гордости. — Я еще несколько секретов знаю!

— Каких? — небрежно поинтересовался я, так как был чертовски занят проникновением в её разум.

— Я пыталась изменить что‑нибудь, когда ты всем память стер… Несколько раз! Но не смогла, ты оказался сильнее, сам замок отказался тебе помогать. У меня даже мурашки по спине побежали. И список я меняла, и Финнигана в сторону отводила, и шпаргалками со всеми делилась, чтоб от тебя внимание отвлечь. Ничего не помогло…

Я равнодушно кивнул, почти не вслушиваясь в её слова. Ведь не признающая меня магия замка, — это не конец света, и не одни только неудобства, но и возможность проявлять свободу сильной воли вопреки любой магии.

— Да знаю… Ты несколько раз экзамен сдавала, потому и сдала. Ради этого МакГонагалл и рассказала тебе, что такое маховик времени. Лучшая ученица Грифиндора сдала зачет по Защите декану Слизерина лучше самих слизеринцев. Ха! Ты наивная, а профессор глупая, и это не секрет, Гермиона!

Она покраснела, а я хмыкнул. Интересно, есть в её жизни хоть что‑нибудь дороже оценок, похвал преподавателей, аккуратных и обстоятельных до нудности рефератов? Ну, хоть что‑нибудь?! Месяц назад Трелони сказала, что душа у Грейнджер сухая, как страницы ветхих книг, и не способна любить. По–моему, я готов согласиться с Сибиллой. Стань передо мной выбор, потерять доверие… ну например отца, или интересы Драко, я выберу Малфоя, каким бы противным он ни был. А эта выдает мне чужие подслушанные тайны, лишь бы на неё Минерва косо не взглянула!

— Симус будет просить директора, чтобы тебя перевели в Слизерин… — продолжала бубнить Гермиона, не поднимая глаз. — Он сказал, что чувствует себя рядом с тобой… последней сволочью, а он не сволочь, Гарри. Просто ты нам не нравишься, прости.

Эту информацию я уже минуту как прочел в забитой бесполезными знаниями голове Грейнджер, и даже пообещал себе не портить настроение ирландцу в ближайшие несколько дней, так сказать, холить и лелеять его решительность, дабы перед директором он предстал в здравом уме и твердой памяти. Если Симусу удастся убедить Альбуса в том, что я, оторванный от корней, на почве этой самой оторванности готов перебить их всех, и в результате меня вернут на положенное мне место, я готов до конца школы махать палочкой из‑за спины ирландца на всех его экзаменах, клянча у вселенной самые лучшие отметки для неуча. Да что там отметки, я любить его буду! Нежно и трепетно!