Мышь88 - Гарри Поттер и Зеленые Топи

Хольдер, тем временем, успел заметить, что целиком и полностью себе уже не принадлежит, и это не могло не обеспокоить его, но как вырваться из этой тьмы, он не знал. Казалось, она была повсюду: снаружи, внутри, в тех, кто его окружал. Он изо всех сил пытался сохранить собственный разум и думать только о том, что посулил ему Слизерин Великий (в чьем существовании он уже нисколько не сомневался). Равноденствие приближалось, а он все еще не мог идти дальше, откуда вытекали лишь два вывода: либо ему изменило мужество, либо он просто чувствовал, что еще не время.

«Неужели же мне придется ждать, пока противник возьмет нас в кольцо, и затем дать бой? — раздраженно думал он. — В этом случае продвижение вперед усложнится в сотни раз!»

Двадцать первого марта он проснулся рано, сердце его бешено колотилось. Взгляд на календарь — это произойдет сегодня. Сегодня? Этого просто не могло быть! Так просто? Хольдер впал в нервозное состояние. Он несколько раз пересек комнату, на всякий случай взглянул в зеркало и застыл: высокий, стройный, закутанный в плащ чародей снова был там, все так же похожий на скелет, но теперь от него исходила сила, еще более мощная, чем прежде, а с губ его не сходила косая улыбка. Он разомкнул эти жесткие тонкие губы и произнес: «Пора!»

Для Хольдера это означало только одно: он должен был произнести заклинание. Но прежде чем он успел открыть рот, комнату заволокло тьмой, вязкой, с зеленоватым оттенком. Затем взору Хольдера предстала каменная чаша, наполненная, очевидно, кровью и водой, воды оставалось совсем немного. Рядом с Чашей выросла громадная тень, и тут прозвучал глубокий, властный голос, который лился, казалось, отовсюду, но не создавал эха в пещере, где внезапно очутился начальник отдела по обеспечению магического правопорядка.

— Ты уже сделал свой выбор, не так ли? И этой ночью ты получишь свою награду, Чаша переполнится, мои слуги выполнят свое поручение… Тебе же предстоит выполнить нечто особенное для меня. Когда все закончится, ты произнесешь… это.

На Чаше появились огненные знаки. Хольдер был уверен, что не сможет их прочесть, так как его познания в рунах были не слишком глубоки, но в голове его, странным образом, присутствовал абсолютная ясность, и он понял эти слова и запомнил их. И как только они запечатлелись в его памяти, Чаша вспыхнула пурпурным пламенем, колонна огня ударила в потолок пещеры и вырвалась из каменного плена. Хольдер сразу подумал, что многие, должно быть, увидят это, и тотчас получил ответ.

— Хорошо, что увидят. Тогда они поймут, что им следует поторопиться.

Хольдер не понял, но в нем возникла странная уверенность, что речь идет и о его интересах тоже.

— О, да, тебе это понравится, — голос спустился до более низких нот. — Мне очень повезло с моими информаторами, и теперь все мои противники как на ладони.

— Как и Ваши намерения, не так ли? — Хольдер поклонился неизвестно кому.

— Разумеется. Собственно говоря, нам двоим нечего опасаться в этом деле. Слово «противники» в данном случае слишком громко звучит.

Хольдер поклонился еще раз, открыл глаза и обнаружил, что перед ним снова лежит Карта, но теперь на ней был обозначен точный путь. Путь к Чаше — это Хольдер сообразил мгновенно. Неведомая радость, граничащая с восторгом, охватила его, он развернул карту на столе и усмехнулся: сегодня он сделает то, о чем он раньше и мечтать не смел, то есть сыграет особую роль в истории, возможно, всего человечества. А потом… посмотрим, сможет ли пробудившийся Слизерин разгрызть такой кусок.

— Нет! Только не это! Ну, что я говорил?

— Ты говорил, что «Удовлетворительно» — это круто! Я совершенно точно помню!

— Да это было месяц назад, Гермиона! А с тех пор я готовился к этому, как тысяча домашних эльфов!

— Не пытайся запудрить мне мозги, Рональд Уизли! Хорошенькая была подготовка: в воздухе на метле, у стойки бара с кружками в обеих руках, не говоря уже о сауне! Я бы так точно не смогла!

— Значит так, помолчи, женщина! И без тебя плохо.

— Ребята, и без вас голова болит, как… не знаю что, — протянул измученный Гарри. Его результаты за тест порадовали его, в остальном же день был просто ужасен: во–первых, потому что сорвалось свидание с Джинни, а во–вторых, потому что он нечаянно смахнул с подоконника зелье для блокировки сознания и теперь страдал от жуткой головной боли.

— Кто‑то сам в этом виноват! — огрызнулся Рон, отвернувшись от Гермионы. — Не хочешь ли выслушать, что за единственный выход у тебя есть?

— Не хочу, мне и так придется, — простонал Гарри.

— Гарри, это необходимо! — жестко сказала Гермиона. — И ничего в этом такого нет!

— Конечно, ничего, — согласился Гарри, — только это все бессмысленно, зелье все равно еще не готово.

— Но зато ты навестишь своего ненаглядного профессора! — с усмешкой заметил Рон. — О, как я мог забыть, еще и Малфоя!

— Прекрати! — громко зашипела Гермиона. — Гарри, не обращай на него внимания, это просто очень несчастливый день. Но мне кажется, ты должен…

— Угу, — Гарри с трудом оторвал свою голову, казавшуюся чугунной, от страницы учебника, на котором дремал, и уныло потащился в спальню за «Молнией» и мантией–невидимкой.

Все это время он пребывал в состоянии непрерывной учебы. Время от времени посещал Хогвартс, брал свежий флакон с зельем, выслушивал очередные колкости в свой адрес и проверял успехи Дрейко Малфоя, который, к собственному неудовольствию, продвигался вперед очень медленно. Гарри посоветовал ему выучить еще какие‑нибудь полезные заклинания и все‑таки приступить к подготовке к ЖАБА. Так как он был при этом совершенно серьезен, Малфой не смог обвинить его в издевательстве над своей персоной, но его лицо выдавало еще большую неуверенность. В глубине души Гарри был рад тому, что в нем нуждались, что он мог помочь и т. п. Но в психологическом отношении ему делалось все хуже. Если Малфой постепенно успокаивался, оправляясь от потери, Снейп — наоборот. Гарри уже привык ограничиваться при визите только тем, что брал флакончик и спешил поскорее испариться. Понять же, огорчало ли это Снейпа или нет, он не мог, так как последний пребывал в постоянном раздражении, но твердо держался данного слова: больше Гарри ничего не слышал о Слизерине, Волдеморте и о планах самого Снейпа.

Двадцать первое марта был определенно не день Гарри Поттера. Ночью он еще находился под защитой зелья, но ему все равно снилась Гора, Чаша и Слизерин, или кто‑то еще, Чаша была уже полной; он слышал крики, попытался кому‑то помочь, но его крепко держали, он вырывался и вдруг осознал, что мимо пролетела сама смерть. Прихватила ли она кого‑нибудь с собой, он не понял, но, когда проснулся, ощутил влажные дорожки слез на своих щеках. В то же утро выяснилось, что Джинни не сможет прийти в Хогсмид, потому что дома у нее произошел скандал с миссис Уизли. Гарри грузился на эту тему в течение всего завтрака, потом, уже наверху, рассказал об этом Рону и при этом так отчаянно жестикулировал, что смел на пол драгоценную бутыль.