Вероника Сейнт - Гамельнский Крысолов

Он умирал. Теперь он знал это точно, и сейчас, наконец-то, сдался и позволил темноте себя поглотить.

...Ничто укутало его, будто пуховое одеяло. Оно было душным и тесным, и в то же время холодным и свободным. Виктор узнавал это ощущение - томительное чувство не-существования, когда время течет невыносимо медленно, и ты не знаешь, когда именно наступит долгожданный момент смерти или пробуждения.

Он уже бывал в этой Тьме, тогда же, когда спас Грейс, но тогда он не знал, выживет ли, а сейчас все было с точностью наоборот.

Сейчас он точно знал, что умер.

Гадатель постарался расслабиться, даже не пытаясь осознать себя. Он закрыл глаза, - точнее ему показалось, что он закрыл их, - и стал ждать.

В какой-то момент Виктора как будто схватили за шкирку и выдернули из теплой и отвратительно уютной темноты. Буквально через мгновение Гадателю показалось, что вокруг стало слишком светло, и этот свет обжигает глаза даже сквозь закрытые веки, но едва он подумал о том, что он дух и не должен ничего чувствовать, и даже это ощущение ушло.

Виктор открыл глаза - ему показалось, что он открыл глаза - и снова увидел дом Анны. Только теперь он видел все со стороны.

-Получилось! - не смог сдержать крик Гадатель и даже подпрыгнул от удовольствия.

Он не ушел в Безмирье. Он стал одним из тех духов, с которыми когда-то говорила Пенелопа - Неупокоенным. Не мертвым и не живым, замершим где-то на границе между миром живых и Безмирьем. Такие люди становились призраками еще до смерти. Их умирание было медленным, как увядание или засыхание больного цветка. Они так долго погибали, что умерев, не сразу осознавали это, еще долгие годы бродя по земле после, потерянные и обозленные.

Но это было именно то, что было необходимо Виктору - дойти до грани.

Только Пенелопа, как Жрица, могла видеть Неупокоенных призраков, и только она была способна их слышать. Но её больше не было.

Гадатель припомнил, что Медиум говорила ему о таких призраках. Она рассказывала, что, как правило, они выглядят так, как хотят подсознательно. Кто-то, кто цепляется за свое умирание, выглядит умирающим, кто за болезнь - больным, а кто-то ищет комфорта и оказывается одетым в пижаму, любимую ночную рубашку, мягкий халат, или уютную домашнюю одежду.

Виктор опустил взгляд и осмотрелся. Похоже, сам того не понимая, он относился к последним, так что теперь он, запахнув свой старый домашний халат, накинутый поверх пижамы, присел на край ступеньки, наблюдая за происходящим.

-Мы не будем вызывать скорую, Анна, - Иероним отнял у девушки телефон и убрал за спину, - Гадатель прекрасно знал, что врачи ему не помогут, даже когда был в порядке, а теперь они тем более не принесут никакой помощи. К тому же, вмешательство врача могло помешать его идеям.

-Ему плохо, Иероним, как ты не понимаешь? Ему нужна медицинская помощь, - Анна сидела на коленях рядом с Виктором, смотрела на Карателя снизу вверх и тряслась.

-Для постороннего человека ты уж как-то слишком переживаешь за него, - альбинос скептически выгнул брови, совсем как Пенелопа когда-то, - Думаешь, если бы медицина могла ему помочь, он бы довел себя до такого состояния? Уверен, Виктор посетил не одного врача, прежде чем сдался. Сейчас его нужно уложить в постель и посоветоваться с травником.

-Ему нужен врач, а не травник, - процедила сквозь зубы Анна. Виктор больше не видел в ней уютности, только злобу, подобную звериной, будто она готова была защищать его ценой собственной жизни.

-Тогда ему подойдет и медсестра, не находишь? - Иероним отстранил девушку от Виктора, и осторожно взял его на руки. Он сделал это с такой легкостью, что Виктор поначалу удивился. Каратель будто поднял пушинку, что-то почти невесомое, даже не ощутив толком вес этого. Только потом Гадатель обратил внимание на себя, впервые посмотрел со стороны, а не в зеркало. Он впервые увидел, как сильно похудел, какие темные круги образовались у него вокруг глаз, и как сильно впали его щеки. На его лбу выступила испарина, а дыхание было медленным и почти незаметным. Он дрожал, как будто его знобило, хотя призрак Виктора не чувствовал вообще ничего.

-Нужно позвонить Грейс, - тихо прохрипел Иероним, все еще не двигаясь с места.

-Зачем? - Анна так и сидела на полу, едва не плача от паники и ужаса.

-Потому что, в каком-то смысле, она его жена, и она должна знать, - альбинос двинулся к лестнице, бережно, словно ребенка или сокровище, прижимая к себе Гадателя. Это казалось удивительным, странным и неожиданным, ведь Виктор был тем, кто фактически разрушил его жизнь.

Иероним медленно поднялся по лестнице - Виктор интуитивно попытался отклониться, чтобы альбинос не споткнулся, но тот лишь прошел сквозь него, на секунду замерев, почувствовав что-то.

Виктор посмотрел на него снизу вверх, с ужасом сознавая, что не может ощутить ни единой эмоции альбиноса впервые за несколько недель, даже исходящего от него странного холода и спокойствия.

Он мог попытаться понять, что Иероним чувствовал, лишь по глазам, по выражению лица, по тону. Сейчас Каратель выглядел неожиданно потерянным, словно он не справился с каким-то важным заданием и не знает, что же ему делать дальше.

Альбинос скрылся в комнате Гадателя. Анна с трудом поднялась и медленно пошла следом.

В словах Иеронима была доля правды. Альбинос заблуждался лишь в том, что Анна могла просто не желать, чтобы в ее доме кто-то умирал. Совсем скоро здесь появятся две новых жизни, два маленьких ребенка, и недавняя смерть была бы совсем некстати.

Виктор поднялся и пошел за ней, глядя ей в спину - сейчас Анна казалась ему старухой, уставшей и сгорбленной, нелепо кутающейся в шерстяной платок, не способный согреть.

Иероним положил тело Гадателя на кровать и замер, устало всматриваясь в бледное лицо человека, которого когда-то хотел убить, и который перевернул его жизнь с ног на голову, а теперь, неожиданно, так нуждался в нем.

-Я дождусь Грейс, она наверняка сегодня придет, - тихо обратился он к Анне, - Переодень его, придумай что-нибудь, чтобы сбить жар...

-Нечем сбивать жар, у него лихорадка, которую...

-Это не лихорадка, - снова отрезал Иероним, - Пойми ты уже, наконец, что ему теперь почти ничем не поможешь. Только если вдруг найдется кто-то, кто сможет вытащить его с того света.

-Если, по-твоему, он уже мертв, зачем сбивать температуру? - Анна взмахнула руками. У нее дрожал голос, напряжение захватило всё её существо, и она готова была вот-вот сорваться и закричать.

-Чтобы облегчить его последние дни в этом мире, - отозвался Иероним, - Анна, если понадобится, мы с Грейс за все заплатим, просто позвольте нам ухаживать за ним здесь. Я не уверен, что мы сможем перевезти его в другое место...