Вероника Сейнт - Гамельнский Крысолов

Виктор долго сидел рядом, не в силах отвести взгляд от Грейс. Она казалась ему еще прекраснее, чем раньше, даже такой: усталой, измученной и взволнованной.

Ей нужно было вернуться к себе, позвонить Дику, переодеться, но она осталась с Виктором, наверное, не в силах совладать со страхом упустить хоть один момент с ним. Момент, который может помочь.

Потом Виктор спустился в гостиную. Иероним сгорбился в кресле, уснул в таком положении и почти не отреагировал, когда Анна накинула ему на плечи плед.

Анна была единственной, кому должно было быть все равно, что происходит с Виктором, но ее реакция на его падение говорила об обратном. Сейчас девушка делала все, что могла: готовила отвары, меняла воду для Грейс, вспоминала какие-то еще способы сбить температуру и сообщала о них, приносила одеяла и еду. Порой она поднималась и замирала в дверях комнаты Виктора, печально смотря на бледного Гадателя и Грейс у его кровати.

На месте Иеронима и Грейс, она бы уже отвезла Виктора в больницу. Но, похоже, чем больше она смотрела на него, тем отчетливее понимала, как прав был Иероним.

Врач не смог бы ему помочь. Его бы уже вообще ничего не спасло.

Прежде чем уснуть, Анна долго ворочалась, пытаясь лечь поудобнее, но, даже найдя подходящую позу, еще долго не могла провалиться в сон.

Сам Виктор почти всю ночь простоял на крыльце. Ни холод, ни усталость теперь не брали его, а время текло слишком быстро, чтобы он успел о нем хотя бы задуматься. Гадатель подумал, что ему неплохо было бы сейчас достать из сумки астролябию и попробовать сделать хотя бы пару прогнозов своим близким. Он не видел ни своего будущего, ни будущего Грейс или Иеронима, как будто это стерлось из известности. В отличие от них Анна была целой вереницей самых разных будущих, сокращающихся с каждым ее решением. Он видел ее и одинокой матерью, и с каким-то мужчиной, знал, как будут расти ее дети, чем интересоваться и какие книги читать. Он знал, что это будут двое мальчишек, два маленьких фокусника, мечтающих затмить самого Гудини.

Однако чтобы рассказать о том, будут ли дети у Грейс, сколько у нее будет загородных домов и сколько кошек, Виктору недостаточно было просто попросить мироздание показать ему её будущее.

Звезды при одной мысли об Анне складывались в столь понятные и ясные картины, но тут же путались снова, начинали беспорядочно двигаться у него перед глазами, как только Виктор думал о Грейс.

Ему нужны были инструменты. Астролябия.

Но получить ее он не мог, ведь астролябия хранилась на дне его чемодана, и совершенно точно принадлежала к миру живых. Гадатель не мог использовать ее, ведь теперь даже просто взять ее в руки не представлялось возможным.

Стоило ему об этом подумать, как что-то оттянуло карман его халата. Гадатель озадаченно нахмурился, сунул руку в карман и нащупал в нем что-то круглое и плоское из холодного металла. Он достал его и поднес к глазам - теперь он видел хорошо даже в темноте, но все еще по привычке щурился и подносил к глазам предметы, которые хотел получше рассмотреть.

Это была астролябия. Не его, кажется, а Пенелопы, которая с помощью звезд определяла дату смерти того или иного духа и пыталась восстановить историю его жизни, если Виктора не было рядом.

Виктор покрутил астролябию в руках: маленькая, с кожаным шнурком, тонкой резьбой и стершейся темно-синей и красной краской.

И на боку накарябано: собственность Пенелопы Фуко.

Виктор ухмыльнулся. При жизни Пенелопа, пожалуй, была единственным человеком, способным только завладев той или иной вещью, создать ее копию для мира неживых. Все это объяснялось тем, что медиумам как путешественникам по другим мирам, зачастую гораздо важнее было обладать артефактом в мире мертвых, а не в мире живых.

Виктор перехватил астролябию поудобнее и, даже не глядя на нее, принялся крутить "паук", пока все звезды и планеты не заняли свое место. Он всматривался в движение светил, в пересечения линий, в складывающиеся кадры из чужой жизни.

Он увидел, что у Грейс будет дочка, которую она назовет Энни, Грейс будет замужем дважды. Он видел ее почти королевой - сильной, способной вести за собой народы. Ее будут уважать, любить, и, может, даже немного бояться.

И Виктор видел, как в самом расцвете сил она уйдет на покой, решив бросить все свои дела и заняться только ребенком, написанием мемуаров и ожиданием, что Виктор снова найдет ее и разбудит.

Но перед всем этим ей предстояло длинное путешествие, длиннее, чем была бы дорога вокруг света. Куда и зачем? Виктор никак не мог рассмотреть, а звезды, похоже, и так злились на дерзкого Мага, силой заставившего их показать ему будущее.

Потом он убрал астролябию в карман, зная, что к утру она снова исчезнет.

А утро не заставило себя ждать.

-Почему ты помогаешь ему сейчас? Он же растоптал твою жизнь, - Грейс вошла в комнату так тихо и заговорила так неожиданно, что Виктор ахнул от удивления. Он оторвался от рассматривания корешков книг и перевел взгляд сначала на заспанного Иеронима, а затем на взъерошенную, уставшую Грейс.

-Это только потому, что он платит? - у Грейс нервно дергался уголок губ, словно ей самой было непросто предполагать это, не то, что озвучивать. - Если оплата закончится, ты согласишься работать на меня?

-Я не буду на тебя работать, - Иероним сел и потер лицо, потом взъерошил молочного цвета волосы. От напряжения у него полопались сосуды в глазах, совсем как тогда, два года назад, и альбинос теперь выглядел жутко.

-Ты собираешься уйти? - Грейс сжала руками свитер.

-Нет. Уходить я не собираюсь, - Иероним посмотрел на девушку снизу вверх, - Грейс, он... - альбинос замялся, подбирая правильные слова, - Гадатель, наверное, единственный, кто может помочь мне найти ответ, а этого хотела Пенелопа. Я бы не оставил его умирать, даже если бы он сам этого захотел.

Грейс неловко сделала несколько шагов к Иерониму, наклонилась и поцеловала его в лоб.

-Спасибо, - она развернулась и собралась уходить, но Иероним окликнул ее.

-Я... - он поморщился, будто ему было неловко произносить эти слова, - Мне жаль, что он довел себя до такого состояния. Если бы я мог на него повлиять, я бы сделал это.

-Это не страшно, - Грейс пожала плечами, - Любой, кто знает Виктора, понимает, что повлиять на него практически невозможно. Если бы мы могли удержать его от столь быстрого угасания, разве мы не сделали бы этого?

-По крайней мере, мне повезло, что я вообще его знал, - Иероним несколько раз напряженно моргнул и замолк, сцепив руки в замок, уткнулся в них лбом и задумался.

Грейс ухмыльнулась и оперлась плечам о дверной косяк.