Вероника Сейнт - Гамельнский Крысолов

-Значит, у тебя есть план получше? - Пол подвинул к себе тарелку с вафлями и снова взялся за ножик и вилку, отрезая по маленькому кусочку вафли и обмакивая его в мед, прежде чем съесть.

-Нет, - Грейс покачала головой и махнула руками. Выдержав паузу, она ухмыльнулась теперь уже по-настоящему, - Но мы можем подождать, пока Виктор очнется. Может, он что-нибудь придумает.

-Это ведь ты сказала, что он больше не придет в сознание и скоро умрет, - Пол сощурил один глаз и махнул вилкой в сторону Грейс. Виктор испытал огромное желание выхватить у него вилку и запустить в него или воткнуть тому в руку. При всем уже успевшем сформироваться уважении к Полу, Гадатель сейчас и так был достаточно нервным, и ему, тем более, не нравилось, когда кто-то машет вилкой у Грейс перед лицом.

-Так ты соврала? - наставник Иеронима покачал головой и тихо цокнул языком.

-Нет. Мы, правда, еще позавчера так думали, но я достал лекарство, - Иероним даже не дал Грейс начать говорить снова. Гадателю показалось, что альбинос пытается огородить девушку от своего наставника, а это было удивительно. Девушка только криво улыбнулась, вскинув брови, и кивнула, подтверждая его слова.

-Виктору действительно стало лучше, - она слабо улыбнулась, - Думаю, совсем скоро он придет в себя.

-Оу, - Пол повернулся к своему воспитаннику. Он восхищенно смотрел на него с полминуты, потом кивнул и вернулся к поеданию вафли, - Я не хотел спрашивать, зачем именно ты ходил к Крысолову, но теперь понимаю.

-Можно считать, что Иероним спас нас всех, - Грейс опустила взгляд и еще сильнее вцепилась в зубочистку, отломав ей кончики, переломив пополам и лишь после оставив ее в покое.

-И я очень ценю его поступок, - Чистильщик промокнул салфеткой губы, - Иероним редко когда проявлял такое свободолюбие, но всегда очень к месту. Как и сейчас.

-Значит, мы не будем пытаться прорваться через маскировку Джека? - Иероним облегченно вздохнул.

-Нет. Мы подождем, пока Виктор придет в себя. Я не уверен, что нам стоит полагаться на его... планы, но ведь он знает Джека лучше многих, особенно всех нас, так? Значит, советы будет давать действительно уместные, - Пол собрал последним кусочком вафли остатки меда с тарелки, отправил его в рот и долго молчал, задумчиво пережевывая.

Виктор погрузился в размышления. Больше всего ему хотелось бы остановить Джека, прекратить эти бессмысленные смерти и понять, чего Крысолов пытается добиться. Гадатель больше не испытывал к нему дружеских чувств, вместо них остались лишь пресловутые усталость и снисхождение. Виктору было жалко лишь, что он вовремя не помог Джеку, а значит, вовремя не остановил его.

Но хотел ли он его смерти? Гадатель так редко желал смерти кому-либо, что осознание, что его будут просить о помощи в ликвидации его когда-то лучшего друга, почти брата, одного из самых близких людей, одного из тех, кто еще помнил Виктора настоящим, живым, его пугало до дрожи. Он чувствовал это, даже будучи призраком.

Происходило столько всего странного, страшного и неприятного, что Виктор с трудом представлял, что сделает первым делом, придя в себя.

-Хотя нет, - одернул он сам себя.

Он прекрасно знал, что первым делом попытается спасти Юнону. А потом будет решать, как именно поступать дальше.

-Обязательно дайте мне знать, как только Виктору станет лучше, - Пол положил на стол купюру, оплату за вафли и кофе, поднялся из-за стола и ушел, звякнув напоследок колокольчиком над дверью.

-Ну? - Грейс перегнулась через стол, приблизившись к Иерониму близко-близко, и всматриваясь в его прозрачные глаза с вкраплениями розового. - Тебе стало легче? Что он сказал?

-Кое-что, что меня успокоило, - Иероним попытался улыбнуться, но вместо этого его лицо исказила некрасивая гримаса, - Спасибо, что настояла на этой встрече.

-Ну, тебе бы пришлось пойти, даже если бы я не настояла на ней, - девушка пожала плечами, - Но это хорошо, что он смог тебя успокоить.

-Он знает меня с детства, конечно, он знал, как меня успокоить.

-Это именно то, на что я надеялась, - Грейс улыбнулась, - Может, по чашке чая, пока идем домой?

-Ты не торопишься к Виктору?

-Мы можем взять по стакану чая с собой, - девушка пожала плечами. - Будем говорить и пить чай, пока идем домой. Я просто хочу... узнать тебя получше. Раз уж теперь ты наше вечное третье колесо... - она подмигнула ему и махнула рукой, подзывая официантку.

Потом, идя домой, они беседовали о самых разных вещах. Виктор сначала вслушивался в их поначалу беспечные разговоры о любимых животных, кино и музыке, а после уже более личные, вроде смерти Пенелопы и того, что Иеронима все еще мучает чувство вины. Грейс утешала его, пытаясь убедить, что все бы все равно произошло именно так, и рассказывала о собственных переживаниях из-за отца.

Виктор тоже помнил то время, когда Грейс не знала, ненавидеть ли ей отца за его поступок или наоборот, поблагодарить и плакать из-за его смерти. Ведь не смотря ни на что, Оливер Льюис был ее отцом. Он воспитал ее, он ее вырастил и дал ей место в обществе.

Грейс рассказала Иерониму о том, что порой и сама не знает, как должна поступить, во что должна верить и кому доверять. Был ли ее отец безумен с самого начала, или всему виной стала встреча с Тристаной и Джеком? Ответ на этот вопрос она не получила до сих пор, так что он продолжал мучить ее по ночам.

Она рассказывала Иерониму про то, как скучает без Виктора, а Иероним в ответ поделился с ней тем, как несколько лет пытался поймать Гадателя, но тот всегда исчезал раньше, чем Каратель успевал его догнать.

Виктор сам не заметил, как от него ускользнула нить их разговора, как он перестал различать их слова, все глубже погружаясь в размышления о Юноне.

Кем был Гидеон? Юнону решили отвезти к нему лишь потому, что на ее теле появились знаки, подобные татуировкам Виктора. Значит, Гидеон был большой шишкой? Гадатель попытался вспомнить, упоминала ли его девушка хотя бы раз и что она говорила о нем, но, как назло, именно в этот вечер память, даже призрачная, подводила Виктора.

Сможет ли Гадатель сразу ее найти? Сможет ли понять, как лучше вытащить её из столь странного плена? Успеет ли он сделать это все до того, как ее начнут пытать?

Виктор хотел бы знать ответы на все эти вопросы или хотя бы спросить совета у карт, но все еще не мог. В положении беспомощного призрака, не способного ни помочь кому-то, ни помешать, ни внушить, ни переубедить был еще один минус его "гениального" плана.

Он даже не мог поучаствовать в беседе собственных друзей, ему дозволено было только слушать их, путаясь в числах и фактах, не говоря ни слова, не издавая ни звука, лишь следуя за ними, пока они шли в сторону дома, то молча, то тихо переговариваясь, будто дети, ожидающие свершения какого-то скорого чуда.