Мария Чурсина - Императрица и ветер

Миф тёр щёку одной рукой, не глядя на Машу, а другой держал термос, и его пальцы дрожали.

- Машка, - сказал он изменившимся голосом. Таким голосом нельзя было попросить прощения. - То, что было летом - такая глупость. Но ты жертва, а я виноват.

- Мне надоело быть жертвой, - сорвалась она. - Я хочу быть виноватой. Виноватой! Мне надоело, что мной управляют, как безмозглым демоном. Ты, Орден, этот маг, снова ты.

Кружка с чаем дрожала в её руках так, что расплескала свою горящую внутренность - теперь уже ей на колени.

Миф отобрал у неё кружку и слил остатки чая обратно в термос.

- Выходит, ты приехал, убил его и оставил меня здесь помирать? Но потом тебя вдруг загрызла совесть, и ты решил вернуться. Так? - Маша вцепилась в его рукав, в шуршащую ткань куртки.

- Не так, - он стряхнул её руку - бессильные пальцы с шуршащей ткани. - Я спас тебя, на самом деле. Убил мага и дал возможность стать мёртвой для Ордена.

Снег лупил по стеклу.

- Ордена, - повторила Маша, глотая подступающую истерику.

Миф прерывисто вздохнул, как будто бы и он обещал себе не дышать, пока она не извиниться, да не выдержал.

- Меня и самого этот маг выводил из себя, - он улыбнулся.

От фальши её замутило.

- Слушай, - сказал Миф. - Глупо было думать, что мы его обманули.

- Ты просто сдался, - прохрипела Маша. Голос хотел рычать от злости. - Ты же шёл сюда, чтобы меня убить. В какой момент ты передумал?

- Причём тут ты? Маг слишком громко кричал про Белый Ветер, вот и всё, зачем Орден...

- Приказал тебе его убрать!

Её пальцы ползали по застёжке-молнии, вверх-вниз, а на капот машины сел ошалевший от снегопада воробей, поёжился, клюнул дворник. Миф хмыкнул.

- Центр стоит на голове. Слышала, что они вчера устроили? Настоящую облаву во всех уютных уголках. Про метро не забыли, - словно между делом сообщил Миф. Как будто они сидели тут и мило обсуждали последний выпуск новостей.

Маша обернулась на него со слабым подобием любопытства.

- Зачем это?

- Мстили за тебя? - Миф пожал плечами, глядя в одну точку - на воробья.

- Ты довезёшь меня до Нью-Питера? - Маша почувствовала, как пальцы её снова сжимаются в подобье птичьих когтей.

- Завтра, Машка, всё будет завтра. У меня тут с собой кое-что из еды, свитер. Надень. Завтра поедем. Ты, наверное, совсем голодная.

Маша ощутила новый приступ тошноты, зашарила рукой по дверце с сумасшедшим желанием выбраться на свежий воздух. Но как только пальцы нащупали рычажок, тошнота отпустила.

- Мне плохо, мне нужно в больницу, - жалобно протянула Маша.

Миф внимательно посмотрел на неё.

- Да у тебя температура. Собьём жар, и станет лучше. Вечно ты устраиваешь панику из-за любой мелочи. Помнишь, на третьем курсе...

- Миф, я не шучу.

Они померялись взглядами - кто больше выдержит. Глаза Мифа оказались совсем безучастными, словно он каждый день уговаривал таких, как она, сидя в машине посреди мёртвой деревни. А Маша задыхалась от крика, вставшего в горле. Крик был, но не было слов, больных, злых, точных. Она поймала рычаг разблокировки двери - он попался под руку сразу же.

- Маша, ну не дури! Я отвезу тебя, куда скажешь.

Снег путался в ногах, как распоротое ватное одеяло. Она не останавливалась, хотя холодный воздух царапал горло. Ещё бы десяток шагов, и под ноги легла бы трасса, а на трассе обязательно оказалась бы заблудшая легковушка или целенаправленно несущийся через метель дальнобойщик. Но Миф схватил её за локоть.

- Я просто не хочу, чтобы тебя размазали по стенке, пойми уже.

Маша вспомнила вдруг дождливую осень, окраину ютящегося на краю леса Полянска, Ордена, натягивающего перчатки. Он не хотел пачкать руки убийствами - пусть этим занимаются другие. Чёрная мантия мягкими складками спадала с его плеч, и чёрная прядь, выбившаяся из хвоста, колыхалась от ветра. И дождь пах горьким ветром, и отстранённо смотрел на Ордена Миф.

"Убивай, чего уж..."

"Убрать его... человеческое отродье".

- Ты знаешь про взрыв, - Маша задыхалась и глотала ледяной воздух. - Ты же всё знаешь. Как ты можешь допустить это?

- Знаю. Это месть за облаву.

- Но это же Центр! Нужно срочно сообщить ребятам, нужно всех вывести оттуда, Миф. Ещё можно всё предотвратить, - Маша рванулась из его пальцев.

- Нельзя. Этого. Делать, - произнёс он чётко, почти по буквам.

Он смотрел на неё с таким огорчением, словно Маша - его любимая ученица - забыла всё, чему он её учил. Прямо после экзамена. При выходе из аудитории.

- Пусть умирают люди, по-твоему, да? - она снова задрожала.

- На самом деле, знаешь, Маша, не люди, а маги.

- Замечательно! То есть, пусть они подыхают, так? Ты не этому меня учил, - Маша вдруг снова ощутила, что в заднем кармане джинсов у неё притаился пистолет. Он горячо прижался к телу.

Не этот Миф требовал с неё обещание встретиться ещё раз.

- Тебе жалко этих магов, а не меня? Да они даже мыслящим существом тебя не посчитают.

Что они с ним сделали? С её Мифом, с её кумиром и идолом, каждому слову которого она готова была следовать как божественной заповеди. Что они сделали с её учителем?

Мифа она никогда не видела таким: глаза блестели, а у Маши пересыхало во рту от его страха. Не этот Миф презрительно смотрел на Ордена: "Убивай, чего уж". Не этот Миф спасал её - ценой собственной жизни. Не этот обнимал в ванной и гладил по голове: "Мы обманем их всех".

Этот смотрел холодными глазами и боялся за свою жизнь. Она вырвалась из его пальцев.

- Уходи, Миф. Уходи по-хорошему.

Он отступил на шаг, как будто бы и собирался выполнять её просьбу, но пальцы - незнакомые, цепкие - сжимались и разжимались, и шёл мороз по коже от того, как кривились его губы.

- Хорошо, уйду, - метель выла теперь между ними и становилась пеленой. - Значит, вот чем ты платишь мне за всё добро, что я тебе сделал. Предательством. Ты права, Маша, я не этому тебя учил.

Страшное слово повисло в снежной пелене.

Не этот Миф смеялся, глядя, как Маша и домовой воруют друг у друга блестящую шкатулку.

- Я принимаю решение, - прошептала Маша. - Ты учил меня принимать решения, не оглядываться на других. Мне страшно слышать от тебя всю эту грязь, Миф. Миф, я же была влюблена в тебя на третьем курсе. Я же думала, что ты справедливый и сильный. Не нужно рушить хоть это. Когда ты передумал меня убивать?

- Ты целовала меня в гостинице. Так нельзя притворяться.

Она тряхнула головой.

- Нет. На третьем курсе. Целых три недели. А потом, помнишь, я позвонила тебе с конференции. Сказала, что заняла втрое место, а ты не узнал меня. Я проревела минут пятнадцать в душе, и всё кончилось.

Миф вынул из кармана куртки платок и стал протирать очки от налипшего снега. Маша вспомнила, как он снял очки перед поцелуем и аккуратно положил их в карман рубашки.