Светлана Багдерина - Не будите Гаурдака

— Гиперпотам?! — вспыхнули глаза отряга. — Где?!

— Так вы обошли всю ярмарку и проскочили мимо самого большого павильона?! — не поверил своим ушам старик. — Идите скорее! Может, они еще не закрылись! Деньги на вход у вас есть? Они довольно дорого просят!..

— Есть!!! — радостно выкрикнул отряг уже с порога.

— Мы только поглядим, и сразу вернемся, — вежливо сообщил не только хозяину, но и уже вольготно расположившемуся у пылающего камина Масдаю Иванушка.

— И чего-нибудь купим по дороге к вашей похлебке, — практично добавила царевна.

Оказывается, капустная похлебка для трех буйно растущих организмов и одного давно уже выросшего — пища вполне питательная и полезная, если ее ненавязчиво, но вовремя усилить и сопроводить двумя десятками пирожков, жареным бараньим боком, фаршированным сомом и гусем с яблоками.

Мастер Мэрхенвальд, впервые после благотворительного новогоднего пира в школе отведавший таких деликатесов, озадаченно улыбаясь забавным поворотам судьбы, улегся спать на единственную незанятую книгами поверхность на четырех ножках. Олаф и Сенька, помыв на скору руку на кухне посуду, последовали его примеру, стараясь не разбудить давно досматривающего десятый сон Масдая.

Иванушка, горестно вздохнув в направлении готовящихся ко сну, сел за стол, положил на видное место поверх устилавших его манускриптов еле-голубой посох и раскрыл перед собой «Чудный животный мир северо-западного Бхайпура» в поисках заинтересовавшего на выставке монстров горилловидного слона.

— Надо же… гиперпотам… — сонно дивясь своим мыслям, улыбнулся и хмыкнул рыжий отряг. — Я его таким и представлял… Где, ты там прочитала, он водится?

— В южном Узамбаре, — зевнула царевна.

— А это нам не по дороге?

— Не-а…

— Жаль… У Аос на стене в спальне его четыре башки неплохо бы смотрелись… Она бы на рога платье вешала… чтоб не мялось… а на клыки… на клыки…

Олаф задумался.

Опыта с тем, чтО богини любви и красоты вешают в спальне обычно хоть на что-нибудь, не говоря уже о восьми саблевидных клыках гиперпотамов, у него имелось отчаянно мало, чтобы не сказать, что не имелось вовсе.

— Тапочки… — сонно предположила Серафима, переворачиваясь лицом к огню. — С помпонами… И пакет с зефиром…

— Зачем? — вытаращил едва не растерявшие весь сон очи юный конунг. — Злых духов отгонять?

— Угу… их самых… — нечленораздельно подтвердила она, на ночь глядя не решившись начинать лекцию на тему «на что женщине можно глядеть по утрам без того, чтобы не свалиться со страха с кровати». — Спокойной ночи…

А ночью Олафу приснился сон, будто попал он волшебным образом в южный Узамбар, чтобы поохотиться на гиперпотамов. Солнышко сверху припекает, снизу от прогретой до самого донышка земли жаром несет, сбоку горячий ветер обдувает — ни убежать, ни спрятаться бедному отрягу. Но делать нечего, назвался истребителем гиперпотамов — полезай в саванну. Взял он тут поудобнее два самых больших топора, и пошел на охоту. Идет, идет — не видать не то, что гиперпотама, а и выкусня малого. Даже птички, уж на что вне сферы его трофейных интересов, а и те попрятались куда-то меж ветвей, и свиристят на разные заполошные голоса оттуда ему на голову. И только подумал разочарованный конунг, что не худо было бы спросить у кого-нибудь, а водятся ли тут вообще гиперпотамы как класс, как земля под его ногами задрожала, как будто он не на камнях с глиной, а на барабане стоял. Но не успел он и это обдумать как следует, как вдруг большое разлапистое растопыристое дерево на него кааааак рухнет, кааааак огреет по плечам, потом другое, третье, а четвертое кааааак заорет дурным, но знакомым отчего-то человеческим голосом, хоть и знакомых говорящих деревьев у него отродясь не было не только в южном Узамбаре, но и дома: «Вставай скорее!!!». «Да как же я тебе встану, если ты на меня завалилось?!» — хотел было ответить возмущенный охотник, как пятое дерево осыпало его кучей большущих жестких угластых плодов, один из которых пребольно угодил ему в глаз…

— Вставай, быстрей!!!

И тут он понял, что голос это — Ивана.

— Чевототакое?!..

В следующую секунду он был уже на ногах, топоры наготове — не в видении, а наяву, замутненные сном очи дико обшаривают комнатушку приютившего их старика в поисках страдающего бессонницей и бессовестницей противника.

— Что, посох?.. — рядом с ним с мечом в руке ту же самую операцию проделывала Сенька.

— Нет, посох голубой… — беспомощно пожал плечами Иван, не опуская своего меча. — Но все книжные стеллажи отчего-то вдруг попадали… и мне показалось, будто снаружи кто-то…

— Что это?.. Землетрясение?.. — донесся слабый голос мастера Мэрхенвальда с погребенной под сошедшей лавиной фолиантов кровати у дальней стены. — Ребятки, бегите на улицу!..

— …или что-то…

Смачный треск сворачиваемого забора ворвался в открытое окно вместе с утробным ревом нескольких луженых глоток.

— Гиперпотам?!..

Дальше на очереди была стена с запертой на засов дверью.

Дрогнув, как картонная, она осыпалась градом камней, словно складывавшие ее каменщики слова «раствор» не знали и знать не могли даже теоретически.

И сквозь образовавшуюся пустоту — слова «дыра», «отверстие» и даже «пролом» не подходили сюда по габаритам — просунулись четыре ощеренные пасти.

Промеж клыков, как зубочистки, торчали щепки безвинно и безвременно павшего забора.

Сенька истерично прыснула и едва не выронила меч.

На шее крайней башки слева болталась широкая медная табличка «Руками не трогать».

Медленно обозрев место предстоящего сражения, чудище сделало шаг вперед, снося плечом правый угол и часть смежной стены.

Лишившиеся опоры балки испуганно затрещали.

— Хель и преисподняя!!! — радостно взревел отряг и, вращая топорами как диковинная гиперпотамокосилка, накинулся на незваного гостя. — Мьёлнир, Мьёлнир, Мьёлнир!!!..

Лезвия топоров врезались в оскаленные пасти, рубя и кромсая, монстр отпрянул, едва не снося устоявшую ранее стену… но в изумлении отскочил и Олаф.

Вместо зубов, рогов и прочей гиперанатомии на него полетела какая-то труха и опилки.

— Что за?!..

Крыша над их головами опасно заскрипела.

— Сеня, Масдая выноси!!! Олаф, дедушку!!!

— Он ненастоящий!!! — обиженно взвыл рыжий воин, и крепящийся пока крепеж крыши ломко хрустнул над его головой.

— Мастер Мэрхенвальд?! — на мгновение отвлекся от изрубания чудовища на куски и вытаращил глаза Иванушка.

— Гиперпотам!!!

— Он из балагана!!! У него табличка!!! — звонко выкрикнула, заглушая грохот и шум царевна, и бросилась спасать посох из-под раздавленного камнем стола.

— Что происходит, ребятки?!..

Не беря на себя роль комментатора, конунг молча схватил кровать вместе с хозяином и засыпавшей его библиотекой и с размаху грохнул на Масдая.