Светлана Багдерина - Не будите Гаурдака

— Мы тебе заказать чего-нибудь хотели, но побоялись, что остынет.

— Ну, фак, фё-нифуть фыиснивось? — Кириан, тоже поймавший взор царевны, торопливо затолкал в рот последний пирожок, еще остававшийся на блюде, и с нетерпением подался вперед.

— Матушка Груша не вернулась?.. — тревожно моргнул знахарь, и быстро добавил: — …ваше высочество.

— Давай пока без величеств и высочеств, ладно? — устало выдохнула Сенька, плеснула в свободную кружку пива, понюхала, сморщилась, но все равно пригубила — ровно настолько, чтобы убедиться, что обоняние ее не обмануло.

— Похоже, дело отравления клиентов поставлено здесь на поток… — скривилась она и брезгливо отодвинула оловянную тару.

Из-за спин посетителей, расположившихся за соседними столами, вынырнула пышнотелая низкорослая женщина в вышитом желтом чепце и в то ли застиранном, то ли по жизни бежевом фартуке поверх красного платья. Приняв заказ на свиное жаркое с картошкой и зеленью [122] «Две порции!» — успел выкрикнуть ей вслед Кириан. — «И соланского красного бутылку! Две!» , она коротко кивнула и снова пропала в гуще толпы, как охотник в лесу.

— Ну, так что? — прожевав, повторил свой вопрос менестрель, обиженный отсутствием немедленного ответа.

— Ничего, — вполголоса, так, чтобы кроме ее компаньонов никому не было слышно, произнесла царевна. — В последний раз соседи видели Грушу с месяц назад. Вернее, так видели, что запомнили это.

— А еще можно видеть так, чтобы не запомнить? — отхлебнув из отвергнутой Сенькой кружки, ехидно сострил бард.

— Можно, — ко всеобщему удивлению не поддалась на провокацию их разведчица. — Например, никто из тех, кто гоготал над нашими нарядами, уже через полчаса не вспомнил, что мы заходили в дом.

— Это как так? — нервно оглянулся по сторонам Олаф. — Магия?

— Угу, — исчерпывающе отозвалась царевна.

— Но матушка Груша не ведьма! — возмущенно покраснел придворный врач.

— Быть ведьмой — не стыдно, — сурово проговорила Сенька, и Фикус завял.

— Да, ваше высоче… Да. Нет. Ничего стыдного. Совсем. Ведьма — профессия не хуже и не лучше плавильщика, скажем, или гончара, или лекаря. Но…

— Но при встрече с гончаром и даже с лекарем никто не старается на всякий случай перейти на другую сторону улицы, — усмехнулась царевна.

— Нет!.. То есть… да…

Менестрель поискал глазами, чего бы еще съесть, не нашел, и долил себе еще пива.

— Заклинания отвода глаз и склероза, — подняв указательный палец к закопченному медному потолку, провещал поучительно он, — мог бы накладывать на нее этот ваш колдун-коммерсант, как его там… Саксаул?

— Кизил, — сухо поправил Фикус.

— Один пень, — пренебрежительно дернул плечом Кириан и продолжил важно с видом мирового эксперта по волшебству: — К чему я клоню, так это к тому, что магия — самый простой и действенный способ спрятаться у всех на виду.

— Не знаю, как на дом, но на человека свежий отвод глаз надо накладывать каждый день, если не каждые полдня, — упрямо помотала головой Серафима. — Думаешь, каждый раз перед тем, как вернуться, положим, из лавки домой, она заходила за заклинанием к Кизилу? Да и бесплатно он делать это не стал бы. Если коммерсант. А откуда у ней столько денег?

— Деньги ей могли давать квартиранты, или родственники, или знакомые… Ну, те, которые живут у ней, — резонно предположил отряг.

— Или вместо нее, — очень тихо проговорил атлан.

— Что?

— С чего ты?..

— Что он сказал?..

— Я сказал, что пока она была жива…

На этом Фикус осекся, затряс в негодовании на себя головой и яростно шлепнул себя по губам — раз, другой, третий — словно за провинность перед лицом короля или самих всемогущих богов.

— Боги всемогущие, простите дурака… простите… — покраснев, исступленно бормотал он. — Чего ведь только в башку пустую не залезет… Конечно же, она жива!..

— А с чего ты решил?.. — договорила на этот раз свой вопрос Сенька.

Лекарь упер взор в столешницу и покачал головой:

— У матушки Груши, сколько я ее знаю, никогда не было так грязно… Да, денег у нее было не особенно много… но чистота не стоит ничего… так она говорила… и Вишня к ней заскакивала частенько: где сготовит, где помоет… Последние полгода матушка Груша прибаливала, дальше колодца на углу не ходила… А сейчас… Затоптанный пол… эта посуда в корыте… объедки на столе…

— А, может, она совсем захворала? — предположил Олаф. — Или… ну… когда близкий человек единственный погибает…

— Детей у Вишни не было? — уточнил Кириан.

— Нет, — покачал головой доктор. — Замужем была, три раза… а детей боги не дали.

— А, может, это не старушка всё запустила, а кто-то, кто с ней живет… ухаживает за ней… растрепа какая-то? А объедки — потому что срочно потребовалось куда-то выйти? Вернутся и приберут? — заботливо поспешил свернуть атлана с дорожки дурных мыслей Олаф.

— Может… — опустились еще ниже плечи лекаря. — Но матушка Груша давно далеко не ходила… Хотя… Я… Я уже ничего не знаю… и ничего не могу сказать наверняка… Простите…

Про голубя, чтобы не вносить в запутанный вопрос дополнительную неясность, никто из них предпочитал пока не вспоминать.

Пришла служанка, принесла на подносе два оловянных блюда тушеной картошки с плавающими в густом соусе островами мяса и, мазнув любопытным взглядом по топорам конунга, проворно умчалась на зов с дальнего стола:

— Эй, женщина! Сюда пива три кувшина!!! И столько же крепленого вина!!! И водки лукоморской!!! Тоже три!!!

— Весело будет ребятам поутру, — хмыкнула царевна, услышав заказ.

— Судя по голосам, им уже замечательно, — усмехнулся миннезингер.

— А ведь еще даже не стемнело толком, — покачал головой Олаф — то ли дивясь, то ли осуждая.

— Главное, чтобы к людям не приставали, — философски заметил атлан…

И сглазил.

Потому что ровный, чуть убаюкивающий шум голосов и стук ложек прорезал возмущенный женский выкрик:

— Руки убери, хорек!

— Мои руки, куда хочу, туда деваю! — донеслось логичное в ответ, и не успевший улечься шум снова взорвался — на этот раз дружным гоготом.

Почти перекрытым звуком пощечины — и новым женским вскриком: на этот раз боли.

— Это ты на кого грабли поднимаешь, чучело трактирное?!

— Отпусти!!!..

— Что у них там происходит? — тревожно приподнялся Фикус, вытягивая шею в попытке рассмотреть поле назревающего боя.

— Какие-то прощелыги чумазые собрались… — повторил его маневр Кириан.

Приподнялись, как по команде, и их соседи по столу — с полдюжины бородатых ремесленников в разноцветных домотканых рубахах.

— Рудокопы!.. — разглядев контингент за дальним у окошка столом, сморщился лекарь как от зубной боли. — Сегодня им смотрители расчет за месяц дали, да выходные на носу… Вот они в загул и пошли… Но так-то они народ незлой, пошумят да успокоятся… скорее всего… Хотя… Смотря, сколько уже выпили.