Ольга Родионова - Мой ангел Крысолов

Годун передернулся. Пола сразу перестала всхлипывать, вытерла нос краем одеяла и безнадежно спросила:

— Как ты думаешь… это наши… Мымриного-то младенца?

— Дак ведь крысы ушли, Пола, — нехотя сказал Годун. Ух, жалко ему было жену, не высказать, как жалко. А что делать?.. — Курей они давно всех передавили. Собак тоже. А им ведь надо… тово…

— Эх вы, мужики, — протяжно сказала Пола и отвернулась от мужа. — Где же вы были, когда ваших жен проклятущие отродья пользовали?.. Лучше б ты меня убил, честное слово. Уж куда б лучше было.

Трактирщик засопел и осторожно повернулся на другой бок, натягивая на себя свой край одеяла. Так они лежали некоторое время спина к спине, оба не спали, но молчали. Наконец, Пола сказала шепотом:

— Ты ничего не слышишь, Влах?..

— Ничего, — помедлив, откликнулся трактирщик. — А ты?..

— Вроде, дудочка, — прошептала жена неуверенно. — Дудочка, что ли, где-то играет…

— Ничего не слышу, — открестился Годун. — И ты не слышь. Спи давай. Спи.

Далеко-далеко в дюнах играла дудка.

— Нета, слышишь?..

Нета подняла голову, осторожно выпустила из своих ладоней безвольную руку Марка. Парнишка был уже похож на тень, но, когда Нета решилась, полоснула себя по руке максовым кинжалом и подставила ему запястье, — просто сил не было смотреть, как он гаснет на глазах, — Марк отшатнулся с таким негодованием, что эта вспышка чуть не стоила ему жизни, отняв остатки сил. Нете вдвоем с Жюли пришлось дышать на него не меньше часа, чтобы вытащить из глубокого беспамятства, потому что Манга, без видимого напряжения удерживавшая мальчишку в живых сутки с лишним, куда-то исчезла, как сквозь землю провалилась.

— Слышишь? — повторила Жюли, блестя в полутьме своими огромными кроткими глазами. — Дудочка… Крысолов близко.

— Ты его чуешь? — шепотом спросила Нета.

— Чую. Он в городе.

Нета встала.

— Я слетаю посмотрю, что он задумал. Все равно не могу больше Марка держать. Устала. Подержи ты, ладно? Я быстро.

Алиса приподняла голову с подушки.

— Ты с ума, что ли, сошла?.. Куда собралась? Делать нечего? Наши вернутся, надо будет сразу уходить, а ты… Или ты уже жить не можешь без своего Крысолова?

— Алиса, как тебе не стыдно? — укоризненно спросила Жюли. — Забыла уже, кто тебе Умника вернул?

— Если бы Крысолов его не увел, и возвращать бы не понадобилось, — отрезала Алиса. — И вообще, все из-за него. Вспомни Подорожника, Лекаря, Мэри-Энн… Петрушку несчастного вспомни. Разве мы потеряли бы их, если б не Крысолов?

— Если б не Крысолов, вы никогда бы не узнали, что, кроме добрых отродий, на свете существуют злые, — сказала Мэгги и поплотней укрыла спящего Птица одеялом. — И с нами вряд ли встретились бы. А нас песчаники бы извели потихоньку.

— И все равно… не улетай, Нета, — попросила Рут. — Огневца с Люцией ты ведь убаюкала, чтобы скорей поправлялись, а вдруг надо будет уходить спешно — кто их разбудит?.. А если с тобой что-нибудь случится?

— Я только туда и обратно, — Нета виновато скользнула вглядом по спокойным лицам раненых. Люция улыбалась во сне. — Ведь он опять играет… А если наши почуют и потянутся за ним, как Тошка тогда? А если он…

— Так поговори с ним, — неприязненно перебила Алиса. — Ты ведь умеешь. Поговори.

— Он не отвечает, — сказала Нета нехотя. — Я уже пробовала. Сразу, как только услышала дудку.

— Тогда лети, — послышался тихий голос Лины. Девушки обернулись. Целительница, до того дремавшая на табуретке у кровати Огневца, смотрела на Нету без улыбки, но ласково. — Лети, Нета, только быстро. Постарайся с ним… договориться. Я помогу Жюли подержать Марка.

— Ладно, — Нета быстро кивнула и, не глядя ни на кого, выскользнула за дверь.

В коридоре почти не было света, только где-то в отдалении вспыхивали отраженные от стен огни факелов. Нета привычно взлетела, глянула под ноги — и удивленно остановилась в воздухе. Крысы, которые раньше бесконечно копошились внизу, теперь сидели неподвижно и тихо, как одна, задрав вверх острые мордочки, точно к чему-то прислушиваясь. Даже усы у них не шевелились. Они казались плодом творчества какого-то безумного скульптора, задумавшего и воплотившего в камне идею крысиного царства. И вообще, в замке стояла странная тишина. Горожане, возможно, перепились и уснули, — подумала Нета, чтобы заглушить растущее беспокойство. А песчаники… песчаники, наверное, чуют Крысолова. Интересно, как они реагируют на его дудку? Не так ли, как крысы, с которыми, возможно, находятся в родстве?..

Нета тряхнула головой и полетела к окну в конце коридора. Все это потом, сейчас важнее всего остановить Крысолова…

За стенами замка тоже было тихо, только легкий ветерок, начавшийся после полуночи, доносил от города еле слышные звуки дудки. Нета полетела на эти звуки, на лету размышляя о том, для кого Ной играет в этом городе полчищ крыс, некрасивых трусоватых людей и пугающе-хорошеньких малолетних отродий…

Дети!.. — Нета вздрогнула, прикусила губу и полетела так быстро, как только могла. — Он хочет увести детей!

Горбатые крыши окраин уже расстилались внизу. Жалкие фонари роняли желтоватый жиденький свет в недра черных переулков. Нета помнила грязь и вонь проходных дворов. Брель был грязным городом, очень грязным. В нем нечем было дышать. И где-то далеко, кажется, на главной улице, играла дудка.

— Ной! — крикнула Нета, но ее крик странно замер и растворился в ватной тишине, не достигнув даже верхних этажей спящих домов. Спящих?.. Нета чуяла, что в этих домах никто не спит. Огни не горели — ни одно окно не светилось, но Нета слышала тревожный стук тысяч испуганных сердец, сдерживаемое дыхание, тайный ужас, почти невыносимое напряжение и скрытое ожидание. Город чего-то ждал.

Нета неслась над крышами, как птица, со страхом думая о том, что она увидит на главной улице.

И вот, облетев ратушу, она увидела это.

Цепочка белых рубашек растянулась вдоль Колокольной, двигаясь по направлению к пристани. Десятки ангелочков, смирных и тихих, в возрасте от пяти до десяти лет, мерно шлепали маленькими босыми ногами по грубым камням мостовой, друг за другом, не нарушая строя, не переговариваясь, не плача и не смеясь. Они шли за дудкой.

Отставшие догоняли цепочку. Споткнувшиеся поднимались молча, даже не потирая ушибленных мест, и снова шли. Детские головы колыхались внизу, как светлая вода, текущая по грязной темной улице этого жуткого города.

— Ной!.. — закричала Нета, глотая слезы. — Ной, остановись! Это же дети!

— Это не дети, Нета.

Она оглянулась. На башне ратуши, над часами, стоял Оракул.

— Это не дети, — повторил он твердо. — Это вампиры, Нета, кровопийцы. Отродья.

— Мы тоже отродья, — возразила Нета, глядя вниз, не в силах оторвать глаз от страшного и жалкого зрелища.