Энгус Уэллс - Узурпатор

Сержант поднял руку, заслоняясь от солнца. Впрочем, толпа, которая приближалась к дворцу, заинтересовала его ничуть не меньше, чем четверо незваных гостей. Тепшен встал рядом с принцем, словно надеялся защитить его от стрел. Галичанин покосился на лучников, потом снова перегнулся через парапет.

— Откуда мне знать, кто ты? — крикнул он.

— Выведи сюда моих родителей! Бедира Кэйтина, правителя Тамура, и госпожу Ирлу. Выведи Ярла Кешского. Они меня узнают. И Хаттим Сетийян тоже!

В его голосе зазвучали властные ноты. Сержант явно колебался все больше.

— Чего ты хочешь?

— Я требую разрешения войти! — закричал Кедрин. — Открывай ворота — или ответишь по уставу!

— Я служу Хаттиму Сетийяну, — ответив сержант с некоторым беспокойством, — правителю Усть-Галича и Трех Королевств.

Уинетт шагнула вперед, ее голубые глаза горели вызовом.

— Я Уинетт, старшая дочь Государя Дарра и жена Кедрина Кэйтина, — ее голос звучал так же твердо. — Ты посмеешь отказать Высокой Крови? Ты отрицаешь законные права моего мужа?

На лице галичанина появилась растерянность, потом в глазах промелькнул страх. Неизвестно, что больше убедило его — слова Уинетт или толпа горожан, которая скоро должна была подойти к дворцу. Он обернулся, что-то крикнул, и створки ворот распахнулись.

— Я отведу тебя к Государю Хаттиму, — крикнул он и исчез.

— Разумное решение, — усмехнулся Кедрин, проходя в ворота.

Во дворе Кедрина и его спутников уже поджидал отряд галичских воинов. В сопровождении этого эскорта все четверо проследовали в Белый Дворец. Проходя во внутренние ворота, Кедрин оглянулся. Горожане явно увидели стрелков и не решались приближаться; галичане, по-прежнему держа их под прицелом, тоже чувствовали себя не слишком уверенно: силы были неравны.

Во дворце все сомнения разрешились. Многие из галичан помнили Кедрина и кьо еще с битвы у Лозинских ворот. В дверях прихожей столпились слуги и придворные, разглядывая молодую женщину с пшеничными волосами, в лазурном облачении Сестры Кирье, так похожую на супругу Хаттима. Она шествовала рядом со своим мужем по коридорам дворца как истинная королева.

Перед дверью в тронный зал сержант остановился. Он привык следовать долгу. Но Кедрин, похоже, и в самом деле имеет все права на Высокий Престол… Его колебаниям положило конец появление надменного краснощекого толстяка. Волосы южанина были искусно завиты и умащены, в ушах сверкали серьги.

— Господин Селеруна… — начал было сержант, но тут Кедрин шагнул навстречу галичанину:

— Ты меня знаешь, Мейас Селеруна, — сухо проговорил он, — поэтому отойди в сторону.

Не тратя даром слов, он отстранил толстяка и прошел в тронный зал.

— Кедрин?

Хаттим не скрывал удивления. Глядя на узурпатора, Кедрин ощутил отвращение — и печаль. Честолюбие подняло его выше, чем он имел право надеяться, — и это только для того, чтобы он пал ниже, чем вправе пасть человек. Казалось, власть разрушает не только его душу, но и плоть. Разгульная жизнь уже успела оставить на нем отпечаток. На щеках проступил нездоровый румянец, великолепная золотая рубаха выпущена наружу и небрежно стянута поясом, губы кривила презрительная гримаса. Он сидел на троне развалясь, держа в руке кубок и не замечая, как вино льется из него — красное, точно кровь — и медленно растекается по мраморным ступенькам. Слуга торопливо наклонился и принялся вытирать мрамор. Хаттим покосился на него, потом быстро повернулся к женщине в лазурном облачении, которая стояла справа у подлокотника.

Эшривель, сидевшая на троне слева, приподнялась и недоверчиво смотрела на Уинетт, прикрыв ладонью рот.

— Ты меня узнаешь, сестра? — спросила Уинетт.

Эшривель кивнула. Ее рука медленно опустилась, потом начала беспокойно теребить прядь, выбившуюся из прически. Но глаза королевы уже наполняли страх и растерянность, граничащие с паникой.

— Тогда повтори, — приказала Уинетт. — Скажи так, чтобы все это слышали.

— Ты моя сестра, — пролепетала Эшривель и робко взглянула на Хаттима.

Он уже выпрямился, пальцы комкали подол рубахи, глаза сузились.

— Чего ты хочешь? — крикнул он.

Кедрин шагнул на середину зала, Уинетт последовала за ним. Тепшен и Браннок расположились чуть сзади и сбоку, их взоры с обманчивой небрежностью следили за придворными, замершими в молчании.

— По какому праву ты занимаешь трон? — ледяным тоном спросил Кедрин.

— По праву женитьбы, — ответил Хаттим. — И Дарр об этом объявлял.

— Я женат на Уинетт. Она — старшая дочь Дарра.

Он заметил, как у галичанина перехватило дыхание — и поймал взгляд Сестры. На миг ему показалось, что в ее зеленых глазах блеснул кровожадный огонек.

— Уинетт — Сестра Кирье, — произнесла она. — И не может выйти замуж.

— Меня разрешили от обета, — ответила Уинетт. — Я замужем за Кедрином.

— Это слова, — отрезала Сестра. — А доказательства?

Чем дольше Кедрин смотрел на эту молодую женщину, тем сильнее становились неприятные ощущения. По груди разлилось тепло, сменилось покалыванием… Потом вдоль позвоночника пробежал озноб — и все исчезло. Осталось только спокойствие и уверенность — ни гнева, ни страха.

— Доказательство — мое слово чести, — холодно проговорил юноша. — Но если кто-нибудь хочет большего, приведите Сестру Бетани. Мы готовы еще раз повторить обряд.

По залу прокатился ропот. Сердито взмахнув рукой, Хаттим восстановил молчание.

— Старшая Сестра взята под стражу и предстанет перед судом.

Кедрин почувствовал, как в нем неудержимо поднимается ярость. Еще миг — и она выплеснулась наружу.

— Это ты должен предстать перед судом! За то, что незаконно держишь в темнице моих родителей! За убийство короля Дарра! И за святотатство!

Он огляделся. В зале повисла тишина — казалось, сгустился воздух. Кедрин глубоко вздохнул — и крикнул, словно прорезая эту плотную массу:

— Слезай с трона, грязный предатель! Или мне стащить тебя силой?

Лицо Хаттима пошло пятнами, он приоткрыл рот, словно ему не хватало воздуха. Эшривель вскочила и застыла как вкопанная, растерянно озираясь по сторонам. Молчание нарушил вопль Сестры:

— Убейте его!

Уинетт сжала губы и шагнула вперед.

— Кто осмелится напасть на своего законного короля?

Осмелился лишь один.

— За Хаттима! — закричал Мейас Селеруна и побежал вперед, подняв на головой стилет. Кедрин невольно покачал головой. Он не ожидал такой смелости от толстяка, почти не умевшего обращаться с оружием. В следующий миг Тепшен повернулся на пятках, его меч свистнул, вылетая из ножен, и его окровавленное острие вышло из спины галичанина. Селеруна коротко и отчаянно вскрикнул. Кьо освободил клинок, и толстяк рухнул лицом вниз. Острие его стилета прочертило на мраморных плитах короткую линию.