Энгус Уэллс - Узурпатор

— Отойди! — заорал Кедрин и почувствовал, как Уинетт сжала его руку — как прежде, когда он был слеп.

Он ощутил прилив сил, и талисман, словно откликаясь, засиял ярче. Лазурный кокон разросся, сливаясь со свечением, окружающим Уинетт, и Кедрин понял, что сила талисманов объединилась.

Эта спокойная уверенность была ему знакома. То же самое он чувствовал, когда выходил на поединок с Хаттимом и Нилоком Яррумом — но теперь это было стократ сильнее. Не выпуская руки Уинетт, он двинулся вперед, где у трона возвышалось создание, похоже на иссохший труп. Волны неистового пламени снова и снова разбивались о лазурный кокон, и раскаленные багровые сгустки разлетались во все стороны. Ковры и гобелены уже горели, плавился даже камень, растекаясь полужидкими лужами. Тепшен осторожно пятился к подножью трона. Браннок держался рядом, прикрывая ему спину. Кедрин кивнул. Это была только его битва — его и Уинетт, и ее исход определялся не силой клинков. Те, кто еще не успел покинуть тронный зал, в ужасе столпились у дальней стены.

— Все наружу! — крикнул Кедрин. — Очистите зал!

Теперь Посланца окружало пламя, источающее удушливый запах. Казалось, оно вырывается из всех его пор. Это было не существо из плоти и крови, но дух огня, воплощение ужаса, который был излюбленным орудием его Господина. Его тело было лишь формой, которую он принял по случайной прихоти. Воя и приплясывая, он расшвыривал во все стороны багровые огненные комья. Каменный трон плавился и обтекал, тело Сестры Теры, в котором не было больше необходимости, превратилось в бесформенный черный сгусток и прикипело к луже мрамора. Окна дребезжали, взрываясь стеклянной шрапнелью, которая со свистом разлеталась по всему залу. Свечи давно сгорели без остатка, и теперь плавились сами подсвечники, роняя металлические слезы на закопченный пол. Дерево пламенело, источая едкий дым.

— Тебе со мной не сладить, — проскрипел Тоз.

Целый куст молний вонзился в потолок тронного зала, и каменный свод с грохотом обрушился. Однако ни один из осколков не смог проникнуть в светящуюся лазурную сферу. Казалось, сияние талисманов защищало не только от пламени.

Он позволил себе слиться с этой силой, и спокойная, ясная мощь наполнила все его существо. Рука сама поднялась над головой. Голубое сияние обрушилось на Посланца и отбросило его, словно тело колдуна было невесомым. Он упал у подножия трона и медленно, очень медленно начал подниматься на ноги. И Кедрину показалось, что к угрозе, исходящей от Посланца, теперь примешиваются страх и сомнение. Юноша снова поднял руку. На этот раз Уинетт последовала его примеру. С их пальцев одновременно сорвались тонкие лучи света, и Тоз, не успевший подняться, бессильно покатился по каменному полу.

Кедрин и Уинетт поднялись по оплавленным ступеням туда, где раньше стояли троны — не задумываясь: они просто знали, что так необходимо. Теперь Высокий Престол превратился в бесформенную глыбу. Это было неважно. Казалось, ни Избранный, ни его возлюбленная не замечают ничего, кроме отвратительного создания, которое скорчилось на полу. Оказавшись наверху, они вновь воздели руки.

Однако на этот раз Посланец был готов к нападению. Лазурные лучи столкнулись с потоком багрового пламени, и по залу прокатился удар грома. Стены зашатались, с полуразрушенного потолка посыпались камни. На миг нестерпимо яркая вспышка ослепила обоих.

Когда к ним вернулось зрение, Тоз уже торопливо пробирался вдоль стены, превратившись в подобие гигантского паука. Каждый его шаг оставлял на каменных плитах дымящуюся вмятину. Кедрин и Уинетт вновь нанесли удар. Посланец закричал от боли и ужаса и отпрянул; отвратительные конечности, которые уже не были руками, взметнулись, пытаясь отразить потоки лазурного сияния. Но силы были неравны. Против слуги Эшера была не только мощь Госпожи. Сила этих двоих родилась из сострадания, верности друг другу и любви, которая помогала им преодолеть испытания. И ярость Посланца отступала перед этим простым величием. Он слабел — Кедрин чувствовал это, — им овладевал страх. Благодатная сила гнала его, опустошала… и, наконец, он скорчился в углу, даже не пытаясь бежать.

Кедрин сжал руку Уинетт — как прежде, когда она дарила ему зрение. Поток лазурного сияния вновь вырвался из их ладоней. Пламя все еще окружало Тоза, но становилось все более темным. Рубиновое свечение перешло в густой пурпур. Потом клочковатый кокон, окружающий колдуна, стал черным, словно не излучал, а поглощал свет, и лишь в самой сердцевине трепетал багровый сгусток. Вскоре тьма скрыла Посланца целиком. Рука об руку Кедрин и Уинетт начали спускаться с возвышения. По мере того, как они приближались, сияние талисманов усиливалось. Темное облако таяло, превращаясь в ажурное переплетение туманных нитей, а в его середине пульсировал сгусток темно-алого пламени… и оттуда раздался хныкающий крик:

— Спаси меня, Господин! Умоляю тебя!

Звук нечеловеческого голоса заполнил ротонду. Слова тонули в оглушительном грохоте, но в каждом слоге звучало жестокое, неумолимое презрение.

— Ты снова подвел Меня.

— Эшер! Эшер, я верен Тебе! Спаси меня!

Этот вопль был полон отчаяния. Кедрин и Уинетт, не останавливаясь, шли вперед, сияние, которое лилось с их рук, разрасталось и становилось все ярче.

Внезапно паутина, защищавшая рубиновый сгусток, исчезла, и вокруг него ослепительно засияла бело-голубая сфера. Зал наполнился зловонием, похожим на запах горящей плоти, и громоподобный голос, потрясая стены, произнес лишь одно слово:

— Мое.

Рубиновое пламя вспыхнуло последний раз, потом его цвет стал меняться. Голубое сияние таяло, огненный сгусток в центре сжимался, белея и словно раскаляясь, наконец превратился в ослепительную точку — и исчез.

Кедрин заморгал и перевел дух. Лазурное сияние уже не окружало его и Уинетт. Потом он понял, что по-прежнему сжимает в руке талисман. Однако голубой камень уже погас. Юноша помотал головой: перед глазами у него все еще плавали разноцветные пятна. Там, где исчез Посланец, на оплавленном мраморе чернело пятно. В воздухе висел маслянистый дым, пахло тлеющей тканью и жженым металлом. Пальцы Кедрина все еще сжимали руку Уинетт. Он повернулся к жене и выпустил ее ладонь — лишь затем, чтобы положить руки ей на плечи. Уинетт обвила его стан руками, их взгляды встретились.

— Мы его уничтожили, — прошептала она, словно сама не могла поверить в происходящее.

— И спасли Королевства, — отозвался Кедрин.

— Он мертв?

— Не знаю… — внезапно юноша понял, что безумно устал. — Не знаю, могут ли такие, как он, умереть.

— Но он исчез.

— Исчез.

Юноша сжал ее в объятиях — и радовался этому так же, как радовался победе.