Моранн Каддат - Сказания о Хиль-де-Винтере

— Нет, ну это ужас какой-то, — разнервничавшись, она отбросила узкие штанишки в сторону и облачилась в длинное платье в стиле ампир — то есть с талией где-то под грудью — еще одну находку из недр шкафа Золотой спальни.

Распахнув узорчатую дверь, выходившую на анфиладу, Като выглянула во внутренний дворик. Этажом ниже его густо заплели пахучие багряные розы, готовые и фонтан обвить без обрезки. Дорожки между ними были посыпаны гравием; не было желания спускаться вниз и гулять по нему в мягких шелковых туфельках.

Потянуло влажным ветерком с йодистым запахом водорослей; на море, наверное, начинался шторм. Как Матей в начинавшуюся непогоду собирается отплыть куда-то? С налетевшим порывом ветра она проворонила свою шелковую накидку — ее унесло вниз, прямо на розовый куст.

Еле-еле Като удалось отыскать лестницу, ведущую вниз. А сорвать с колючек накидку оказалось еще сложнее. И как только, наконец, ей это удалось, с небес на землю хлынул холодный дождь с градом.

Като с воплями, от того, что на макушку ей сыпались, как дробь, льдинки, припустила под защиту анфилады. Эх, дурында, нужно было бежать в сторону лестницы, сейчас бы уже грелась в своей комнате. А вместо этого она теперь ломится во все двери, а они почему-то заперты на засовы.

Неужели… Дубовая, окованная пластинами железа, поддалась. Распахнулась; и Като очутилась в замковой капелле.

Капелла представляла собой одну-единственную, совсем крошечную комнатку. В ней помещалась всего-навсего одна икона какой-то святой, небольшое витражное окно, и алтарь. И никаких разделений на нефы, аналои или еще что-то каноническое.

На полочке перед иконой коптили огарки свеч и увядали срезанные цветы. Некому было присматривать за капеллой. Капеллан куда-то пропал, запропастился.

Богохульно забравшись с ногами на какой-то трон, Като выглянула в окно — посмотреть, закончился ли дождь. Ливень-то перестал, стали реже слышны постукивания капель и градин по крыше дворца. Но зато в окне Като представился неожиданный пейзаж.

Несколько крестов и надгробий. На одном из них — высеченный из гранита суровый воин с мечом и в короне. Наверняка какой-нибудь предок герцога. Рядом беломраморное изваяние прекрасного ангела. (Как потом она узнала, это был памятник матери Матея — Ангелике Эритринской). И вот совсем свежая могила. А на ней…

Одеяние священника.

Значит, капеллан Иоанн недавно почил с миром. Как он ушел? Жаль его все-таки: интересный такой был старичок. То-то герцог ходит пасмурный, как сегодняшнее небо в ненастье.

А вот и ливень стих; сорвав некрепкие бутоны роз, оставшиеся — забрызгал грязью. Сразу ясно, почему слово «ливень» — мужского пола. Негодник.

Повернув два раза ключ в замочной скважине своей комнаты, Като зажмурилась от полившегося на нее яркого света свечей. А когда глаза ее привыкли к этой иллюминации, она увидела оставленную для нее на комоде коротенькую записку.

«По анфиладе направо, 8я дверь. Вниз 2 пролета. Сегодня, в 8. Гранатовые игрища».

Като понюхала приложенный к записке цветок желтой кувшинки.

Не пахнет.

Кратко, лаконично. Почерк, хоть и с породистыми завитушками — подпорчен поспешностью. Словом, едва читаем. Вполне возможно, что речь идет не о поедании гранатов. В чем же явиться?

Выбрав бордового, в тон гранатам, оттенка парадный туалет, Като удалилась за стену из плюща. Пока не набежало прислуги, можно спокойно принять душ и побрить ноги клинком.

Как оказалось, ноги были бриты не зря — кованая ручка двери на втором пролете вниз впустила ее в пещеру наподобие Каменного зала, только предназначенную вовсе не для официальных приемов.

Кристаллики соли покрывали ее своды — герцог прикладывался прямо к ним после очередной рюмки текилы. И да, у его ног покоилась целая скульптура из долек лаймов. А еще — парочка рабынь в намокших шифоновых одеяниях. Еще бы не намокших, ведь они плескались в бурлящем бассейне.

Завидев ее, герцог поднял в ее честь рюмку из горного хрусталя.

— В вашу честь, графиня! Присоединяйтесь! Не найдете желаемого напитка в одном из фонтанов — мы это сейчас же исправим.

Като только сейчас поняла, как же нелепо она выглядит в этом мини- СПА-курорте — в парадном шелковом платье. Ее окружали несколько бассейнов с термальной бурлящей водой, каскадами лившейся по стенам откуда-то сверху. На небольших островках покоились высоченные фонтаны с шампанским, ликерами, винами… Между ними — емкости с живыми лотосами, кувшинками, какими-то диковинными водными цветами, похожими на райскую птицу в полете… На еще одном островке высились корзинки с фруктами и печеной в них же дичью; чуть поодаль еще один островок заняли музыканты, исполняющие что-то в стиле Diablo Swing Orchestra.

«In love and in glory we worship her story», — Напевала она в такт музыке про себя, направляясь с бокалом в руке к фонтану с чем-то вроде бейлиза.

— Эй, мост шатается! Мне придется добираться вплавь? — Она придерживала полы роскошного платья в попытке не намочить их, все же понимая, что это безуспешно, ибо ее дресс-код попросту не соответствует регламенту вечеринки.

— Конечно, девушки могут это сделать за вас, но как по мне, добытый вплавь бокал бейлиза по вкусу может превзойти обычный.

Като оставила полы платья; и оно тотчас же погрузились на два пальца в воду. Ах, так? Вплавь, так вплавь.

— Подайте отрез шелка, — обратилась она скорее к Матею, чем к рабыням.

Тот пригубил какой-то другой напиток; лаймовую скульптуру куда-то увезли, и вместе с тем одна из рабынь оставила свой пост у его ног и бросилась выполнять желание нашей «графини».

А пока Като отправила еще одну рабыню вплавь за сгущеночным ликером. И нетерпеливо барабанила пальцами по плавучему столику, разглядывая длинную свободную рубашку герцога, насквозь промокшую, но в виду своей плотности не ставшей от этого прозрачной.

— Смею поинтересоваться, в чем же «гранатовость» вечеринки? — Несколько более раздраженным, чем следовало, тоном, задала она давно зревший в ее голове вопрос.

— Всему свое время, — снова поднял бокал в ее честь герцог. — А вот и рабыня с вашим поручением.

Ей поднесли огромный отрез кораллового цвета шелка. Вооружившись ножом для колки льда, Като разорвала ткань в нескольких местах. Затем — отвернувшись от герцога, с помощью служанок медленно, сантиметр за сантиметром, обнажила спину, подвязала отрез наподобие микро-топа, а затем, словно фокусник, медленно спуская непригодное платье, тут же облачала оголившееся тело в импровизированное парео. На уровне колен шелк был снова безжалостно отрезан — и вуаля — купальный костюм готов!

— Удивительно прелестно, — отозвался герцог, заворожено наблюдая эту сцену и пытаясь съесть дольку ананаса со стороны шкурки.