Наталья Корнева - Ювелир. Тень Серафима

- Шепчут... шепчут... - тоскливо забормотала она, улыбаясь беспомощной, полной отчаяния улыбкой, - почему? я не могу разобрать... слов.

Лорд Эдвард поморщился. Где-то на самой границе слуха он и сам различал этот шепот, неуловимый, неявный, ненавязчивый... становящийся в конце концов невыносимым. Как рокот далекого прибоя, он нарастал и нарастал, и правитель хорошо знал: когда волна наконец отхлынет, голос этот будет продолжать звучать в голове еще некоторое время, в самых безднах сознания, а затем распадется осколками эха и затихнет. Не пропадет, а лишь затаится в темных углах подсознания. И совсем вытравить его оттуда уже не получится. По крайней мере, заклинатель не знал экзорцизмов, чтобы изгнать этих шепчущих демонов.

- Велите им замолчать, милорд... - вдруг ошалело взвизгнула девица, кинувшись к нему и с неожиданной силой вцепившись в рукав, так что тот затрещал по швам, - велите им замолчать!!

Речь женщины стала нечленораздельной и сорвалась на непрекращающийся крик. Глаза её остекленели, и глазные яблоки стали серыми, как рыхлый истаявший снег. Инстинктивно она зажала уши руками, что было занятием совершенно бесполезным. Уже вскоре сквозь сжатые добела пальцы потекла темная венозная кровь.

Не шелохнувшись, лорд Эдвард с каменным выражением лица наблюдал за этой кошмарной сценой. В такие минуты он ненавидел Альварха сильнее обычного. Так ненавидит ребенок жестокого старшего брата, который ломает и отбирает у него игрушки, пусть даже ненужные и надоевшие. И так как правитель прекрасно знал, что эта самая ненависть и нужна от него дракону, то отдавался ей без остатка. Однако с каждым разом сделать это было труднее: порог чувствительности души всё повышался, всё большую часть её занимало равнодушие, заполняло парализующее опустошение. Безразличие - неизбежная плата злоупотребляющих яркими взрывами эмоций. Всё сильнее должен был быть стимул, чтобы пробудить ото сна это холодное, оглохшее от канонады сердце.

Севилла уже потеряла голос и, после последних странных полусдавленных звуков, только беззвучно раскрывала рот, как выброшенная на берег огромная рыбина. Правитель вздохнул с облегчением: хоть помещения дворца и славились своей звуконепроницаемостью, а всё-таки эти крики здорово действовали на нервы.

Если бы только он мог уйти. Если бы только мог...

- Ну, чего ты ждешь, Эдвард? - с укором покосился на него мальчик. - Дама молит тебя о помощи. Неужто великий заклинатель не сумеет защитить слабую женщину?

Ах так? Интрига, вызов? Это уже интереснее.

- Попробую, если угодно, - вежливо оскалился в ответ маг.

Ну что ж, поиграем.

На миг закрыв глаза, заклинатель полностью сосредоточился на внутреннем ощущении окружающего пространства - материи, пронизанной нитями информационно-энергетических потоков. Пространства, которое он собирался менять.

Парадный зал в одно мгновенье приобрел совершенно иной облик, от прежнего интерьера не осталось и следа. Прозрачными перегородками, похожими на пленку мыльного пузыря, помещение было разделено на множество мелких ячеек. Пребывавшая в прострации девица оказалась в самом центре, дракон - там же, где и был, практически у самой стены. Оглядевшись, ящер легко скользнул вперед, сквозь эфемерную преграду, и та немедленно почернела за его спиной. Мальчик с любопытством оглянулся, оценивая суть произошедшего. Девица, двигаясь как тряпичная кукла, также сделала шаг, и стенка еще одной клетки стала непроницаемо-твердой.

- А, решил превратить нас в пешки, гроссмейстер? - добродушно рассмеялся ящер, совершая очередной шаг. - Не обижайся, Эдвард, но в подобной игре я предпочел бы видеть соперником хотя бы Винсента.

Несмотря на эти слова, дракон жмурился от удовольствия, и глаза его медленно затягивались полупрозрачной пленкой третьего века. С каждым шагом свободного пространства в зале становилось всё меньше, непроходимыми барьерами оно было перегорожено тут и там, превращаясь в лабиринты, где с каждым шагом оставалось всё меньше возможных ходов.

Наконец вариантов осталось совсем немного. Просчитав их все, лорд Эдвард с досадой понял, что проиграл. Большее, что сможет сделать - затянуть партию до самого конца, пока свободной не останется одна-единственная стенка клетки. И тогда последним ходом дракон войдет в неё, надежно заперев за собой. Жертва будет поймана, игра окончена.

Что ни говори, играть с драконами - занятие неблагодарное. Но еще быстрее дело бы кончилось, вздумай он меряться силами, а не интеллектом.

Но, черт побери, существовали же прежде легендарные драконоборцы, которые умудрялись одолевать этих трижды проклятых неуязвимых существ! Сам лорд Эдвард отыскал пока только один способ - добраться до дракона, пока тот находится в беспомощном пограничном состоянии, перетекая из одного тела в другое. В летаргии рождения. Но этот процесс происходил крайне редко. На памяти правителя - всего один раз. О, и лучше бы его память не сохранила этих страшных воспоминаний!..

Лорд Эдвард вздрогнул, мысленно возвращаясь в прошлое.

- ...Эдвард, ты знаешь, конечно же, из древних текстов, что даже драконы смертны, - на сей раз ящер явился ему в обличье человека преклонных лет, на вид хоть и совершенно высохшего, но по-прежнему крепкого и жилистого. - Я уже чувствую её дыханье на своем лице. Я откладывал этот процесс, как мог, но всё же он неизбежен. Я должен умереть не позднее следующего новолуния.

За прошедшие годы правителю Ледума многое довелось узнать об особенностях жизни старейшей расы. Слышал он и об этом завораживающем ритуале, позволяющем дракону обрести новое рождение. Итак, Альварху, по всей вероятности требовался сосуд для сохранения его сущности на долгое время летаргии. Должно быть, для ящера это крайне волнительный процесс, ведь он сопряжен с различного рода опасностями, неудобствами и значительным риском.

Осознавая всю важность момента, лорд Эдвард, тем не менее, лишь коротко кивнул, ничего не ответив.

- Можешь вздохнуть свободно - я покину тебя на пятнадцать, может, на двадцать лет. Надеюсь, ты не разрушишь Бреонию за это время. Однако прежде... мне нужно от тебя кое-что.

Лорд Эдвард насторожился. Обычно Альварх не утруждал себя такими прелюдиями - просто давал распоряжение, и всё. Правитель посмотрел дракону прямо в глаза - те были такими же лучезарными, как и обычно. Удивительно, но по мере старения ящеры могли принимать вид человека только соответствующего возраста. В первые годы после рождения они принимали вид ребенка, потом подростка, молодого человека, мужчины в самом расцвете сил и так далее вплоть до облика почтенного старца. Но глаза всегда оставались неизменными.