Питер Бигл - Последний единорог

Джек Трезвон молча восседал на лошади, потирая ухо.

— Два длинных крика и один короткий, — наконец вздохнул он. — Ну, это не глупее, чем когда у нас не было никакого пароля и стреляли во всякого, кто отвечал на зов. Два длинных и короткий, хорошо. — Он ехал между деревьями, его люди следовали за ним.

Где-то впереди недовольно, словно жужжание ограбленных пчел, слышались людские голоса. Когда они подъехали ближе, Шмендрику показалось, что среди них выделяется женский голос. Его щека почувствовала тепло, и он поднял голову. Кони встали на небольшой прогалине, где вокруг костра раздраженно переругивались десять-двенадцать человек. Пахло горелыми бобами. Веснушчатый рыжеволосый разбойник в лохмотьях поприличнее, чем на прочих, поднялся, чтобы приветствовать прибывших.

— Ну, Джек! — крикнул он. — Кого ты нам везешь: друга или пленника? — и, обернувшись, добавил: — Любимая, подбавь воды в суп — у нас гости.

— Кто он, я и сам не знаю, — проворчал Джек Трезвон и стал рассказывать о мэре и шляпе, но едва добрался до налета на город, как рассказ прервал сухой, как колючка, пронзительный голос женщины, проталкивающейся сквозь кольцо мужчин:

— Я не потерплю этого, Калли, суп и так не гуще испарины! — Бледное худое лицо ее с неистовыми светло-коричневыми глазами обрамляли волосы цвета жухлой травы.

— Это еще что за жердь? — спросила она, обозревая Шмендрика так, будто обнаружила нечто прилипшее к каблукам собственных туфель. — Он не из города. Мне не нравится его вид. Смахните-ка ему с плеч колдун. — Она хотела сказать «колтун», но от совпадения страх мокрой водорослью прополз вдоль позвоночника Шмендрика. Он соскользнул с коня и встал перед капитаном разбойников.

— Я — Шмендрик Маг, — провозгласил он, вздымая плащ руками. — А ты действительно знаменитый Капитан Калли из Зеленого леса, храбрейший из храбрых и свободнейший из свободных?

Разбойники прыснули, женщина застонала.

— Я так и знала, — объявила она. — Калли, выпотроши его от жабр до греха, прежде чем он облапошит тебя, как прошлый.

Но Капитан гордо поклонился, блеснув плешью, и ответил:

— Воистину это я. Коль с миром ты пришел — то вот моя рука, а с умыслом — опасней нет врага. Как вы прибыли сюда, сэр?

— На брюхе, — ответил Шмендрик, — и непреднамеренно, но тем не менее как друг. Хотя ваша возлюбленная и сомневается в этом, — кивнул он в сторону тощей женщины.

Она плюнула на землю.

Капитан Калли ухмыльнулся и осторожно положил руку на хрупкие плечи подруги.

— Такой уж характер у Молли Отравы, — объяснил он. — Она охраняет меня лучше, чем я сам. Я доверчив и благороден, возможно и слишком. Открытое сердце для всех беглецов от тирании — вот мой девиз. Естественно, Молли должна была стать подозрительной, исстрадавшейся, суровой, преждевременно постаревшей, даже тираничной. Яркий шарик следует завязывать с одного конца, а, Молли? Но какое доброе сердце, какая душа. — Женщина увернулась от его протянутой руки, но Капитан не повернул головы. — Приветствуем вас, сэр волшебник, — сказал он Шмендрику. — Прошу к огню, и расскажите нам что-нибудь. Что говорят обо мне в вашей стране? Что слыхали вы о лихом Капитане Калли и его свободной шайке? Угощайтесь.

Шмендрик устроился у огня, изящно отклонил холодное угощение и ответил:

— Я слыхал, что вы — друг беспомощным, враг могучим и вместе со своей веселой шайкой ведете счастливую жизнь в лесу, отдавая бедным отобранное у богатых. Дошло до меня, как вы с Джеком Трезвоном разбили друг другу головы дубинками и так стали побратимами и как вы спасли свою Молли от назначенной ее отцом свадьбы с богачом. — На самом же деле Шмендрик до этого дня ни слова не слыхал о Капитане Калли, однако хорошая подготовка в области англо-саксонского фольклора позволила ему использовать типичные мотивы. — И конечно, — рискнул он, — некий злой король…

— Хаггард, да сгинет он! — вскричал Калли. — О, многим из нас причинил зло старый Король: кого лишил земли, кого — титула и доходов, кого — наследства. Они живут только местью — заметь, волшебник, — и настанет день, когда Хаггард нам за это заплатит так…

Оборванные тени что-то прошипели в знак согласия, но Молли Отрава разразилась смехом, шуршащим и разящим, как град.

— Может, он и заплатит, — с издевкой сказала она, — но не таким болтливым трусам. С каждым днем его замок ветшает, его люди стали слишком стары, чтобы надевать броню, но если это будет зависеть только от Капитана Калли, его царство никогда не кончится.

Шмендрик поднял бровь, и Калли покраснел, как редиска.

— Вы должны понять, — пробормотал он. — У короля Хаггарда есть этот Бык.

— Ах, Красный Бык, Красный Бык, — как на травле, закричала Молли. — Говорю тебе, Калли, после всех лет, проведенных с тобой в лесу, я поняла, что Бык — это имя, данное тобой собственной трусости. И если я услышу эту сказку еще раз, я пойду и свергну Хаггарда сама и докажу, что ты…

— Довольно! — взревел Калли. — Не перед чужими! — Он схватился за меч, и Молли, все еще смеясь, простерла к нему руки. У огня сальные пальцы лениво вертели кинжалы, а длинные луки, казалось, сами звенели тетивой, но Шмендрик поспешил на помощь тонущему тщеславию Калли. Он ненавидел семейные сцены.

— В моей стране о вас поют балладу, — начал он. — Я только забыл, как она начинается…

Капитан Калли замурлыкал, как кот.

— Которую? — вопросил он.

— Не знаю, — растерялся Шмендрик. — Разве их больше одной?

— Воистину так! — воскликнул Калли, сияя и раздуваясь от собственной славы. — Вилли Джентль! Вилли Джентль! Где он?

Волоча ноги, подошел длинноволосый прыщавый юнец с лютней.

— Спой этому джентльмену об одном из моих подвигов, — приказал ему Калли. — Спой о том, как ты присоединился к моей вольной шайке. Я не слышал этой баллады со вторника.

Менестрель вздохнул, ударил по струнам и запел дрожащим фальцетом: