Михаил Крюков - Еретическое путешествие к точке невозврата

— Так я же её детей и принимала! — вновь крикнула девушка, — ты что, не помнишь?

— Почему не помню? Помню. И заплатили тебе тогда, как следовает, а в энтот раз ты, вишь, её уморить решила, поди от зависти. Сама-то пустая ходишь, как тыква сушёная! Вот и сглазила. Опять же, овцы у меня кашлять стали. Почему, спрашивается? Не-е-ет, дело верное, ведьма — она и есть ведьма, ей самое место на костре, правильно я говорю, отче? — обратился крестьянин к священнику.

— Верно! — истерично взвыл тот, — в огонь еретичку, в огонь!!!

— Пре-кра-тить! — повысил голос Вольфгер, — казнь — запрещаю!

— А не пошёл бы ты в жопу, барончик хренов! — зло крикнул тот, кого звали Гансом, и кто, очевидно, и был вдовцом. — Как мы опчеством порешили, так, значить, и сделаем, а ты лучше отвали, пока по шее не наклали и железки твои сраные не отняли!

Толпа загудела. Воспользовавшись заминкой, мужики дёрнули ведьму и потащили её к костру. Вольфгер понял, что сейчас всё решится. Ещё миг, и ничего исправить будет уже нельзя, озверевшая толпа станет неуправляемой и снесёт на своём пути и палачей, и жертву. Выбора не оставалось.

Барон послал вперёд жеребца, привстал на стременах, выхватил меч и заученно, сверху вниз, с потягом, как много раз делал на учебном поле и в бою, нанёс удар. Свистнула отточенная сталь, взлетел фонтан крови, тело Ганса, конвульсивно дрыгая руками и ногами, рухнуло на землю, а запачканная окровавленной пылью голова с глухим стуком откатилась под ноги священнику. Тот взвизгнул и отскочил назад. Девушка дёрнулась — кровь Ганса попала ей на лицо и одежду.

Держа на отлёте меч, с которого ещё капала кровь, Вольфгер левой рукой бросил забрало на смотровую щель шлема и развернул коня к крестьянам. Краем глаза он увидел, как сзади слева заезжает Карл, держа в руках секиру.

— Ну? — зло спросил он, — кто следующий?

И вдруг завыл во всю силу лёгких:

— Во-о-он!!! Бы-ыдло!!! Зарублю-ю!!!

Выдрессированный боевой жеребец сделал всего только один шаг в сторону крестьян, и этого шага оказалось достаточно. Толпа шарахнулась назад, возникла мгновенная давка, и люди бросились наутёк, спотыкаясь и отпихивая друг друга локтями. Маленькая девочка упала и осталась лежать в пыли, оглашая улицу истошными рыданиями. Её мать, молодая крестьянка, оглянулась на барона и, всё-таки набравшись храбрости, отчаянно метнулась назад, подхватила ребёнка и убежала. Миг — и улица опустела. У околицы остались только путешественники, ведьма, священник со старостой и труп палача, который неожиданно стал жертвой.

У связанной девушки подогнулись ноги, и она стала заваливаться на бок. Карл соскочил с коня и едва успел подхватить её.

— Отец Иона, Карл, помогите фройляйн, снимите верёвки — приказал Вольфгер, а сам повернулся к старосте и священнику.

— Я буду в доме этой госпожи, — сказал он, — вы оба придёте туда на закате, тогда я решу, как поступить с вами и с деревней. Труп убрать. За спокойствие в деревне отвечаете оба. Головой. А сейчас — пошли вон! Ну!

Он повернулся к девушке, с которой Карл и отец Иона уже успели срезать верёвки, и теперь монах осторожно растирал ей руки. Когда кровообращение в руках, жестоко стянутых за спиной, стало восстанавливаться, она закричала от боли.

— Потерпи немного, госпожа, сейчас станет легче, — приговаривал отец Иона, осторожно разминая затёкшие мышцы.

По лицу девушки катились крупные слёзы, она кусала губы от боли.

Вольфгер спрыгнул с коня и подошёл к ней. Девушка вздрогнула и отшатнулась.

Снимать боль у раненых Вольфгера много лет назад научил грек, который служил лекарем в его отряде. Барон размял пальцы, положил их особым образом на шею девушки, закрыл глаза и сосредоточился. Контакт удалось установить быстро, в его сознание хлынула волна боли, и барон, вспоминая давно забытые уроки, стал отводить её и рассеивать. Через некоторое время он ощутил, что его пациентке заметно полегчало, но руки с её тёплой и нежной кожи под завитками мягких волос убирать не хотелось. Вольфгер вздохнул и открыл глаза. Девушка смотрела на него с нескрываемым изумлением.

— Мой господин, ты чародей?

— Я? — удивился Вольфгер, — с чего ты взяла? Конечно, нет…

— Но ведь ты в одно мгновение избавил меня от нестерпимой боли! Ни одному лекарю не по силам такое!

— А вот меня этому научил как раз военный лекарь, — мягко улыбнулся Вольфгер, — наверное, всё-таки лекари бывают разные, в этом всё дело… А так, должен тебя разочаровать, я не чародей. Я — барон Вольфгер фон Экк, мой замок в двух дня пути отсюда, монах, его зовут отец Иона — мой капеллан [19] Капеллан (лат. capellanus) — в Средневековой Европе «домашний» священник в богатых домах. , а это мой друг и слуга Карл.

— Друг и одновременно слуга — разве такое бывает? — спросила девушка.

— Чего только не бывает в нашем мире, — пожал плечами Вольфгер. — Прости нас, госпожа, что мы напросились к тебе в гости, но в тот момент раздумывать было некогда. Ты позволишь нам побыть у тебя до вечера?

— О чём вы говорите, ваша милость, ведь я обязана вам жизнью! — ответила девушка, — опоздай вы хоть ненамного, и… — её лицо исказилось.

— Давайте-ка уйдём с улицы, — предложил Вольфгер, — незачем оставаться в этом неприятном месте. Мой конь, госпожа, пожалуй, для тебя великоват, поэтому мы попросим святого отца одолжить своего мерина.

Карл легко подхватил девушку за талию и усадил на лошадь. Садясь в мужское седло, она вынуждена была высоко поддёрнуть юбку, и Вольфгер с удовольствием успел разглядеть её стройные ноги.

— Куда нам ехать? Показывай, госпожа, — сказал Карл, держа под уздцы свою лошадь и лошадь монаха.

— Да какая я госпожа? Зовите меня просто Ута, — отмахнулась девушка, — а ехать нам недалеко. Прямо и налево, четвёртый дом.

Большой, добротный двухэтажный дом на каменном основании был окружён забором, ворота оказались заперты изнутри. Карл громко постучал, но на стук никто не вышел.

— Служанки, наверное, попрятались, а может, сбежали через огород, — извиняющимся тоном сказала Ута, — не будем их винить в этом, они всего лишь женщины и насмерть перепугались, меня ведь выволокли из дома… Но как же мы попадём во двор?

— Да очень просто, — пожал широченными плечами Карл, — вот так.

Он легко перемахнул через угрожающе качнувшийся забор, повозился внутри, откинул засов и распахнул ворота. Вольфгер ввёл во двор своего коня и мерина, на котором сидела Ута, а монах ввёл вьючных лошадей.

Вольфгер огляделся. Дом выглядел зажиточным и уютным, перед окнами была разбита цветочная клумба. Хозяйственные постройки, вероятно, размещались с другой стороны, с фасада их было не видно.

— Вилда, Зельма, где вы? Идите сюда! Это я, Ута! — крикнула хозяйка.