Михаил Крюков - Еретическое путешествие к точке невозврата

— Дорога слишком узкая, мы не развернёмся здесь, — возразил Рупрехт, — только завязнем в снегу. Придётся нести его на руках, ну или я могу нарубить ельника, сделаем волокушу.

— Некогда! — сказал Вольфгер. — Попробуем положить его на лошадь, если уж не сможем, потащим волоком. Пошли, скорее!

С огромным трудом бесчувственное тело Карла удалось взвалить на лошадь монаха, самую низкую из всех. В повозке над оборотнем сразу же захлопотали Ута и Алаэтэль.

— Как он? — спросил Вольфгер, заглядывая в возок.

— До сих пор без чувств, — ответила эльфийка, — он потерял слишком много витальных сил, такое бывает после опасного колдовства, но это не есть опасно, он отлежится. Только потребуются тепло и горячая вода. Нужно остановиться и разжечь костёр.

— Костёр? — недоверчиво переспросил Вольфгер, — вряд ли получится, снег ведь кругом…

— Не забывайте: с вами гном! — задрал нос Рупрехт, — а гном может развести костёр и из камней! Выбирайте подходящую поляну, только лучше отъехать подальше от трупов волков, а то падаль может привлечь другую стаю. Эх, жаль, такие шкуры пропадают…

— Ты умеешь обдирать волчьи шкуры? — удивился Вольфгер.

— Я — нет, но я думал… — растерялся гном.

— … что обдирать шкуры умеем мы. Так вот, я не умею. Видел, как обдирают охотники, и, должен сказать, это довольно долгое и неаппетитное дело. И потом, что ты собираешься делать с этой шкурой? Её же надо как-то обработать, иначе она протухнет и завоняет.

— Да, об этом я не подумал, — расстроился Рупрехт, — эх, пропадай наше добро!

— А ты, оказывается, вон какой жадный! — засмеялся отец Иона, — радуйся, что ноги унёс, а то, между прочим, легко могло повернуться так, что твоя бородатая шкура сейчас принадлежала бы волкам.

— Не жадный, а хозяйственный! — огрызнулся гном. — Чего хорошей вещи пропадать?

— Нет, друзья, скорняков из нас не получится, и пробовать не будем, да у нас и времени нет, — сказал Вольфгер. — Как вы думаете, вон та поляна подойдёт? От дороги недалеко и снега на ней, вроде бы, поменьше намело, а?

Возок оставили на дороге, а дрожащих взмыленных лошадей решили выпрячь. Обычно лошадьми занимался Карл и справлялся с ними один, но сейчас он сам нуждался в помощи, поэтому его работа досталась Вольфгеру и отцу Ионе. Путаясь в упряжи, они кое-как выпрягли коней, обтёрли их и отвели на край поляны, повесив на морды торбы с овсом. С верховыми лошадьми управились легче.

Снега на поляне, действительно, было немного, и вскоре Вольфгер докопался до мёрзлой травы. Рупрехт взял секиру Карла и отправился в лес. Вскоре послышались звонкие удары стали о дерево, и вскоре на поляне появился гном, который волок охапку разнокалиберных дров. Отогнав от кострища Вольфгера и отца Иону, которые пытались помогать и давать советы, гном долго колдовал над дровами, складывая их хитрой поленницей, взвешивая на руке и заменяя одну ветку на другую. Потом достал из кармана огниво и чиркнул кресалом. Костёр занялся сразу. Затрещали тонкие веточки, задымила, сворачиваясь, береста, из-под дров вымахнул острый язык рыжего пламени.

— Ну, теперь только не забывать дрова подкладывать, — удовлетворённо сказал Рупрехт, вставая с колен и отряхивая руки.

— Мужчины, возьмите котелок, воды нагрейте! — выглянула из повозки Ута, — а Карла надо положить поближе к костру.

— Поплотнее снег трамбуй, святой отец, — раскомандовался вошедший во вкус гном, — а то когда он растопится, воды будет только на донышке.

— Не учи меня, злобный карла, а то как прокляну до седьмого колена! — огрызнулся монах.

Наконец всё устроилось. Карл лежал у костра, его беспамятство, кажется, перешло в сон, и выглядел он, на взгляд Вольфгера, заметно лучше, чем после первого превращения в медведя — сказались старания эльфийки и ведьмы.

Ута омыла лицо и руки Карла горячей водой, в которую предварительно бросила щепотку каких-то остро и неприятно пахнущих трав.

На обструганных веточках разогрели кусочки мяса и хлеб и, не торопясь, перекусили.

После того, как возбуждение схватки с волками схлынуло и голод был утолён, у спутников Вольфгера проснулось любопытство. Выяснилось, что никто, кроме отца Ионы, не знал, что Карл — вербэр, медведь-оборотень. Пришлось Вольфгеру рассказывать историю своего друга и слуги, опуская некоторые подробности.

Когда он закончил говорить, все долго молчали, обдумывая услышанное, и вдруг Ута с женской практичностью спросила:

— Благородные господа, а где мы будем сегодня ночевать? Надеюсь, не на этой поляне? Здесь не очень-то уютно, да и волки могут бродить поблизости…

— Конечно, не здесь, — встрепенулся Вольфгер, — хорошо, что ты напомнила, а то я что-то разговорился. Судя по карте, здесь неподалёку есть деревня, а за ней — большой женский монастырь. Сначала попросим приюта в деревне, правда, постоялого двора там нет, но, может, удастся пристроиться на ночлег к сельскому старосте или ещё к кому. Если места не найдётся, придётся ехать в монастырь, хотя в женские обители очень неохотно пускают на ночлег путников мужского пола…

Я съезжу на разведку, а вы оставайтесь здесь. Отец Иона, береги женщин, присматривай за Карлом. Рупрехт, поедешь со мной?

— Конечно, поеду, я же не сиделка!

Вольфгер сел на своего коня и подал руку гному. Рупрехт, сунув ногу в стремя, кое-как взобрался в седло, устроился сзади барона и вцепился в его пояс.

— До темноты обернёмся! — крикнул Вольфгер, — никуда не уходите с этого места!

Барон аккуратно объехал стоявшую на дороге повозку и послал жеребца вперёд.

Зимний день быстро тускнел, на лес опускалась кисея сумерек, наступало самое нелюбимое Вольфгером время, граница между днём и вечером — тревожная и неустойчивая.

Дорога повернула, и место привала скрылось из глаз, Вольфгер обернулся, желая проверить, не выдаёт ли их стоянку костёр, но с трудом заметил на фоне неба лишь лёгкий фиолетовый дымок. Гном сработал грамотно и на совесть.

Они ехали примерно полколокола, разглядывая однообразный пейзаж — заснеженный лес, поля, дорогу, по которой почему-то никто не ездил, цепочки следов зайцев и каких-то других мелких животных.

На придорожных деревьях хрипло орали чёрные птицы, перелетая с ветки на ветку и стряхивая на головы путников снег.

— Вот проклятое вороньё! — ругнулся Рупрехт.

— Это не вороны, а галки, — сказал Вольфгер, — ты что, не различаешь обычных птиц?

— Под землёй нет ни ворон, ни галок! На что мне их различать? — ответил гном и опасно покачнулся.

— Ну чего ты там возишься? — недовольно спросил Вольфгер, — сидеть неудобно?

— Сидеть, конечно, неудобно, рыцарский конь — всё-таки крупноватая для гнома скотина, но это ещё ладно. А вот что снег за шиворот сыплется!.. Как под деревом проедем, так непременно эти твои галки мне снегу натрясут! А он мокрый и холодный!