Михаил Крюков - Еретическое путешествие к точке невозврата

Вольфгер сначала прислушивался к его бормотанию, потом головная боль стала потихоньку стихать, и он погрузился в поверхностный тревожный сон.

Вдруг барон ощутил, что через опущенные веки пробивается свет. Он открыл глаза и рывком приподнялся.

— Что такое? Откуда свет?!

— Дык это… Кажется, получилось… — изумлённо пробормотал Рупрехт. — Вон оно, смотрите…

Вольфгер повернул голову и увидел, как в дальнем углу подвала постепенно разгорается тусклое, болотно-зеленоватое сияние, освещающее низкую дверцу с полукруглым решётчатым завершением.

— Откуда она взялась? — потрясённо спросил гном, — её же там не было, я смотрел!

— Потом будем рассуждать! — воскликнул Вольфгер и вскочил, — скорее, пока не исчезла!

Они подбежали к дверце, и гном дёрнул за кованую ручку. Дверь без скрипа открылась, за ней виднелся коридор.

— Ну? — сказал Рупрехт, — была, не была! — и шагнул из подвала. Вольфгер бросился за ним.

Перед беглецами лежал ход, выложенный тёсаными каменными плитами. Неровные стены переходили в сводчатый потолок, выход терялся в темноте. Вольфгер оглянулся и охнул: дверь, через которую они только что прошли, исчезла. На её месте была груда битого камня от пола до потолка.

— Расплющи меня предначальный молот, этому завалу лет сто, не меньше, — потрясённо сказал гном, дёргая себя за бороду, — мы же только что здесь прошли, как такое может быть?

— Магия! — ответил Вольфгер, — вот, что я тебе скажу. Пойдём, надо от греха выбираться отсюда.

— Постойте, господин барон, — сказал гном, придерживая Вольфгера, — пропустите меня вперёд. Здесь могут быть устроены всякие ловушки, я-то их увижу, а вы — нет. Кто знает, что эти ваши монахини тут понастроили…

— Вряд ли это построили монахини…

— А кто тогда?

— Не знаю… Монастырь построен давно, очень давно, а кто и в честь какого святого его строил, уже и позабыли. В старых монастырях попадается всякое — и доброе, и злое. Знаешь что, пойдём скорее отсюда, а то мне кажется, будто сейчас кошмар станет явью — стены сомкнутся и раздавят нас.

— Бывает… — равнодушно откликнулся гном, — это просто такая болезнь, не обращайте внимания. У вас, людей, нет привычки жить под землёй, в этом всё дело. Вот выберемся наружу — пройдёт.

— Стены точно не движутся? — нервно прошептал Вольфгер. — Кажется, я схожу с ума!

— Идём, уже идём, — успокоил его гном, поднял коптилку над головой и осторожно двинулся по коридору, держась ближе к правой стене.

Коридор был совершенно пустым и очень, очень старым. На полу лежал толстый слой пыли, которая удушливыми облачками взлетала из-под ног. Как Вольфгер ни старался, никаких следов он не увидел. По коридору не ходили десятки, если не сотни лет.

Поворот, ещё поворот, вдруг гном остановился:

— Чувствуете?

— Ничего не чувствую, а что?

— Стало заметно холоднее и потянуло свежим воздухом, скоро выход, и этот выход открыт!

Двери, действительно, не было, но выход оказался заперт железной решёткой. Гном толкнул её, потряс, решётка не поддавалась.

— Ну, вот, — разочарованно сказал он, — и что теперь делать?

— Отойди-ка, — попросил Вольфгер.

Он упёрся руками в стены коридора, отвёл ногу и изо всех сил пнул сапогом в решётку. В замке что-то щёлкнуло, и решётка подалась.

— Ну, вот, хоть тут не потребовалось сложных решений… — сказал барон.

Гном осторожно приподнял на петлях пронзительно скрипящую решётку. Она открылась на треть и застряла, снаружи что-то мешало.

Вольфгер и гном кое-как протиснулись через щель и оказались во рву под стеной монастыря.

— Слава Богу, выбрались, — облегчённо сказал Вольфгер.

Он зачерпнул ладонью снег и стал жадно сосать его, потом с наслаждением обтёр лицо и руки.

— Куда нам теперь?

— Пойдём вдоль стены, — предложил гном, — как дойдём до ворот, у которых нас захватили, сразу станет ясно, куда идти… Ай!

— Ты чего? — спросил Вольфгер, поднимая под мышки растянувшегося во весь рост гнома.

— Споткнулся обо что-то, сейчас посвечу… Великие боги!.. Господин барон, посмотрите сюда…

— Теперь ясно, что стало с монахинями, — тяжело сказал Вольфгер, — наверное, они все здесь…

Под ногами у них лежали замёрзшие трупы в монашеских рясах. Мёртвые лица были покрыты чёрными потёками и страшно изуродованы.

Рупрехт долго молчал, глядя на седые волосы монахини, вмёрзшие в снег у него под ногами, а потом вдруг неожиданно резким и скрипучим голосом сказал:

— Вот что, господин барон, нам нельзя уходить отсюда.

— Почему нельзя?

— Потому что мы должны отомстить. За них, — гном показал на трупы, — и за нас.

— Как? Голыми руками?

— Хорошо, — сказал гном, — вы правы, уходите. На вас ответственность за весь отряд, вам нельзя рисковать. А я останусь.

— Постой, Рупрехт, — раздражённо сказал Вольфгер, — ты что, считаешь, что я струсил?

— Я ничего такого не говорил, — холодно ответил гном, — но я остаюсь. У меня к этим разбойникам свой счёт, и я буду их убивать. Заберу с собой сколько смогу.

— Но… — начал Вольфгер и вдруг почувствовал, что в овраге стало немного темнее. Он поднял голову и увидел на фоне предутреннего неба маленькую фигуру. Сначала он подумал, что это ещё один гном, но потом понял, что ему здесь появиться неоткуда, и на самом деле это ребёнок. Вольфгер незаметно схватил гнома за руку и прошептал:

— Смотри, Рупрехт, к нам пришёл какой-то малыш! Позови его, ты маленький, он тебя, может, не так испугается.

Гном, стараясь не делать резких движений, вышел из-под стены монастыря и негромко сказал:

— Послушай, э-э-э… дитя, не бойся нас, мы не сделаем тебе ничего плохого!

— Я не боюсь вас, — спокойно ответил ребёнок, — я знаю, вы — большой рыцарь и маленький рыцарь, те самые, которых вчера захватили в плен разбойники. Я шла, чтобы освободить вас, но вы смогли вернуть себе свободу сами, вы — молодцы.

— Откуда ты узнала про подземный ход? — спросил Вольфгер.

— Мать аббатиса учила меня… ещё давно…

— Ты можешь спуститься к нам? — спросил гном.

— Сейчас, — ответила девочка и исчезла.

Вскоре она стояла перед Вольфгером и гномом, спустившись в ров по какой-то незаметной тропинке. Худенький ребёнок лет двенадцати, одетый в немыслимое рваньё.

— Не бойся нас… — зачем-то опять сказал Вольфгер.

— Я не боюсь рыцарей, они добрые. Я боюсь разбойников. Они убили мать аббатису, сестру Анни, сестру Гризельду, сестру…

— Ладно-ладно, — перебил её гном, осторожно кладя девочке руку на голову, — а тебя как зовут?

— Я — Эльза. — Я была послушницей в этом монастыре, потому что мне ещё рано принимать постриг, но мать аббатиса обещала, что через два года… А теперь… — девочка шмыгнула носом.

Вольфгер присел перед Эльзой на корточки и взял в руки её заледеневшие ладошки: