Павел Буркин - Сила Мира

— А Крейтона?

— Крейтона — одолел бы…

— Почему?

— Он слишком надеется на меч и магию, а политику недооценивает. Надеюсь, ты не из таких… Кстати, надумаешь взять его в долю, помни об этом.

Сати прошибает холодный пот. «Знает?!» Но Палач не спешит с ней расправляться, и пуладжийка переводит дух.

— Далеко до Салванга? — спрашивает идущая рядом Жаклин-Исмина. Девчонка совершенно не страдает от холода, длинных переходов и походно-полевой жизни, чем немало удивляет ствангарцев. Но удивление доброе — истосковавшиеся без семей, с весны воевавшие солдаты сразу признали в ней свою, и зовут не иначе как «дочка».

— Уже подходим, дочка, — отзывается усатый сержант, приставленный то ли охранять, то ли следить. Впрочем, последнее вряд ли: трудно найти человека, столь неподходящего на роль доносчика. Значит, Лайтери не удовлетворился тем, что колдунью охраняет только Воитель, и решил приставить своих людей. — Видишь, холмы стали круче, а лес ниже? Когда покажутся скалы, а тропа поднимется к перевалу, увидишь стену.

Коротки дни в Одиннадцатом месяце. Летом и даже ранней весной в это время еще горел бы закат, но сейчас на угольно-черном небе уже ни проблеска. Кусочками льда мерцают звезды, сверкает бледная, словно заиндевелая луна, таинственно сияет укутавший ели снег, блестят хрустально-прозрачные наросты припая у речек, еще сопротивляющихся морозу.

Вековой лес кажется вымершим. Редко-редко взвоет в чаще волк, ухнет сова, зловеще просвистит ветер в ветвях. Чаще гнетущую тишину нарушают звуки, производимые войском — скрип снега под санями, копытами и сапогами, бряцанье плохо подогнанного оружия, хриплое дыхание, изредка — усталые, злые голоса командиров. Хотя давно пора остановиться на привал, армия, как тяжело раненый зверь в берлогу, тащится по безлюдному тракту. И в благополучные времена здесь было малолюдно. Большинство обитателей крошечных северных деревень стали добычей Тварей Ночи, а кто уцелел, оказались в Нехавенде и южнее, добавили головной боли наместнику Геккарона. Неделю назад покинув полуразрушенный Ритхэас, армия больше ни разу не встречает человеческого жилья, хотя брошенные деревни порой попадаются. Не мудрствуя лукаво, дома разбирают, бревна распиливают, армия хотя бы не испытывала нужды в дровах (а раненые — в горячей воде). Многим раненным в бою за Ритхэас это дало шанс: магия Неккары уже почти не действует — сказывается близость мест, где ее вообще нет.

Последние два дня перестали попадаться и такие поселки. Хотя, казалось бы, жить в предгорьях лучше, чем на болотистой равнине. Заснеженные скалы, между которыми встают искривленные северными ветрами сосны, перемежаются говорливыми и быстрыми, до Междугодья сопротивляющимися зиме ручейками и речками, что сбегают со Стылых холмов к Венду. Удивительно плодородные, защищенные от северных ветров речные долины. Селись — не хочу. Жаль только, каждую весну сходят сели, а зимой еще и снежные лавины…

Марддарский тракт переходит в узкую горную тропу, что карабкается наверх, петляя средь нагромождений заснеженных камней. Все злее становится ледяной ветер, все круче обрывы, по краю которых порой лепится дорожка. Приходится переходить по таким мосткам, которые просто чудом выдерживают пушки и повозки. На самом деле, конечно, их с таким расчетом и строили, но у путников все равно кружится голова, если они глядят вниз, облокотившись о парапет.

— Серую стену между горами видишь? — расслышала Аэлла голос сержанта. — Это и есть Салванг. Если перевал не занесло, через два часа будем в Салванге…

Стена действительно впечатляет. Огромные, сложенные из грубо отесанных, замшелых гранитных глыб, такие возьмет не каждая пушка и далеко не сразу. Каждая весит не меньше тысячи фунтов — и сейчас строить подобное не так-то просто (а в какую сумму влетит казне — про то и думать не хочется), а в те времена, когда строилась крепость, вообще непонятно, как втаскивали наверх глыбы. Я слышал, до Каллиана люди обитали лишь в Васте, и Нехавенд был крепостью на границе с империей орков, а Салванг — столицей. В те времена крепость представляла собой лишь одну стену, обращенную на юг. Ее-то мы сейчас и видим…

Победа над орками свела значение крепости к нулю. На долгие века Салванг превратился в захолустье, где дослуживают положенное ветераны, и только Марддарский тракт не давал крепости окончательно захиреть. Со временем соорудили и северную стену, поначалу, конечно, чисто символическую. В последний год, когда основным источником опасности стало Поле, северная стена лихорадочно укреплялась, и теперь едва ли уступает южной. А полный полк солдат, который весной прибавился к постоянному гарнизону, хочется верить, продержится еще долго. Ведь с юга ударить после Ритхэаса некому, а от атак с одного направления ствангарцы как-нибудь отобьются…

На подходе к крепости Лайтери, оказывается, успел предупредить гарнизон, и войско впускают без лишних проволочек. Пару дней солдаты отдохнут, за это время Лайтери с Бланменилем решат, как правильно распределить пополнение.

Колонна за колонной проходят под низкой, приземистой аркой. Под мрачными сводами прячутся в замаскированных амбразурах пушки, наверняка есть и тонущие во мраке амбразуры для стрелков. «Доведись мне штурмовать Салванг, — подумалось мне. — Я бы скорее послал бойцов на стены, чем решился лезть в ворота. Кто сдуру ворвется в ворота, обречены».

Крепость образуют две стены, прегораживающие длинное ущелье. Стиснутая горами, она тянется с севера на юг мили на три, обе стены длиной по полмили. По идее, все узкое пространство внутри стены должно быть плотно застроено — но нет. Между крепостной стеной и ближайшими домами осталось пространство копий в пятьдесят. Еще во времена Нарамис, в век катапульт и требюше, этой меры бы хватило, чтобы жилые дома были вне досягаемости. Сейчас, конечно, ядра долетят, но это не значит, что незастроенная полоса бесполезна. Сейчас ее как раз хватает, чтобы вместить пришедшие войска и избежать давки на улицах.

А вот что мне совершенно не нравится — пренебрежение строивших крепость к флангам. Видно, они были убеждены, что горы вокруг крепости неприступны. А я бы за это не поручился: если сильно надо, взобраться можно куда угодно. Самому доводилось брать такие крепости, тут главный союзник — самонадеянность осажденных.

Впрочем, после Ритхэаса — какая самонадеянность? Скорее, затоскуют, решат, что война с чудищами уже проиграна… Да и драконы не располагают к гордыне.

Распределяют прибывших по казармам и на постой в дома медленно. Ночь окончательно вступает в свои права, на морозном небе догорел последний зеленоватый отблеск заката. На небе холодно мерцают звезды, с Поля тянет ледяной ветрер. Его тут боятся больше всего — по слухам, случившееся в Нехавенде началосьь с морового поветрия.