Виктор Никитин - Легенда дьявольского перекрестка

- Эмм... сказал, что должен предупредить о чем-то.

- Так расспросил бы и отпустил себе?

- Я барона?

- Окстись, Гриша, какой он барон?

- А разве нет?

- Ни в коем разе. Я специально справлялся, так никто про него ничего не ведает.

Лицо секретаря стало более уверенным после этой новости, потому как уже два часа он ломал голову над тем, соответствует ли его откровенно мещанское поведение присутствовавшему рядом с ним дворянину.

Коротко поздоровавшись с заждавшимся посетителем и оставив секретарю свою одежду, Пажитный вошел в кабинет, бросив через плечо:

- Григорий, через пять минут буду готов принять.

Григорий поклонился хлопнувшей двери.

Холодное и невыразительное приветствие, которым удостоил Илларион Терентьевич посетителя, осталось в далеком прошлом и должно было стереться из памяти быстро, поскольку стоило молодому человеку через пять минут войти в кабинет, как Пажитный с благодушным возгласом выскочил из-за стола и, протягивая обе руки, побежал к гостю.

- Здравствуйте, дорогой мой человек, здравствуйте. В этих стенах всегда рады видеть авторов. Прошу-прошу, присаживайтесь, - издатель манерно прикрыл руками уши посетителя и крикнул: - Григорий, подай нам чаю!

- Нет-нет, - ответил молодой человек. - Боюсь, чаю мне достаточно, да и не успею я. Заскочил только за тем, чтобы...

- А я, признаюсь, не ожидал вашего визита, - перебил его веселый господин Пажитный и бросил в сторону двери: - Григорий, чаю не нужно!

Говорил гость с ярким немецким акцентом, не всегда правильно расставляя интонации во фразах и порой отсекая окончания там, где без них слова теряли или меняли свой смысл. В Санкт-Петербурге и вообще в России немецкий акцент давно никого не смущал, как минимум два века. Нужно ли такому удивляться, если в должности градоначальника столицы русского государства второй год пребывал немец по фамилии Вайль?

- Мне необходимо отбыть по делам, так что хотелось бы решить один вопрос по поводу публикации моей рукописи.

- По поводу публикации... решить вопрос... - снова перебил гостя издатель, поднимая со столешницы редакторскую справку и выборочно зачитывая: - Рукопись прошла редактуру. Согласовано с Иваном Терентьевичем. Будет сдана в печать. Подходит для распространения с лотков.

- Хорошо, - ответил посетитель, поерзав. - Я хотел уточнить, все ли вас устраивает в изложении. Дело в том, что русский язык, такой выразительный и красивый, один из моих любимых, и все же он мне, как не трудно догадаться, не родной. И если имеются какие-то недочеты, я бы хотел заплатить за правку вашим редакторам и корректорам. Сам я сейчас буду занят и поэтому не смогу внести исправления или нанять кого-то для этих целей.

Илларион Терентьевич скосил глаза на справку, зашевелил бровями и наморщил лоб. В издательстве был единственный корректор, и тот занимался исключительно вычитыванием договоров и исходящей корреспонденции. Издательский дом серьезно подходил к книгопечатанию и книготорговле, при этом владельцы прекрасно понимали, литературу какого сорта они издают. Среди изданий были "шедевры", продававшиеся дешевле папирос, и для них, как и для папирос, вряд ли требовался корректор.

- Так нас, вроде, все устроило, - несколько рассеянно произнес Пажитный. - Хотя, если вы намерены...

Он остудил ум и стал было прикидывать, как отбить стоимость печати за счет самого автора, но пресек такие размышления, ведь это обязывало, а Илларион Терентьевич обязательств не любил - за них могли и спросить.

- Хорошо, - повторил гость. - Я ненадолго вернусь в Санкт-Петербург в начале следующего месяца, обязательно забегу к вам. Так что если некие недоработки с моей стороны будут выявлены, не стесняйтесь исправить их и выставить мне счет.

- Договорились, - развел руками Пажитный и заулыбался, решив, что на всякий случай проконсультируется с братом, стоит ли связываться с этим странным предложением денег от самого автора. Он заглянул в редакторский отчет, увидел подчеркнутое красным карандашом и поинтересовался: - Точно ли вы изволите издаться как инкогнито?

- Да, - без колебаний ответил молодой человек.

- Мне вот тут подсказал редактор, - кивнул на листок Илларион Терентьевич, - что неплохо было бы издать книгу под вашим настоящим именем. Читателю бы понравилось. Этакая тайна, знаете ли. А вдруг, вдруг действительно автор произведения и главный герой есть один и тот же человек? Вдруг описанная история не плод воображения, и писатель - тот самый погибший Николаус фон Граусбург, отправившийся в бесконечное путешествие вместе с ангелом смерти и заглянувший в наш мир, чтобы поделиться своей историей?

- Наверное, это бы понравилось читателю, но я все же не рискну. Так что либо инкогнито, либо псевдоним: что-нибудь русское и на ваше усмотрение.

- Псевдоним, - записал Илларион Терентьевич. - Подумаем. Подыщем.

По-дружески тепло провожая Николауса, Пажитный спросил:

- Куда же вы отправляетесь, если не секрет?

- В Петербург, - как-то между прочим сказал юноша.

- Чем же вас не устраивает этот Петербург? - расхохотался издатель, подмигивая секретарю. - Да вы оригинал. Кстати, напрочь вылетело из головы. Редактор по своему усмотрению кое-что уже исправил в тексте. Так, незначительная деталь.

- Что именно? - оживился Николаус, останавливаясь.

- Имя ангела смерти.

- Ни в коем случае. Что вы?

- Видите ли, оно неудобно для читателя, - нисколько не оправдывался Илларион Терентьевич. - К тому же одно дело упомянуть в книге Авраама и Иосифа, но совсем другое - присвоить ангелу смерти имя, происходящее из иудейских верований. Обязательно найдется кто-нибудь шибко грамотный, этому знающему не понравится, он возопиет, как младенец на крещении, и чего доброго пожалуется. Мы маленькое издательство и всячески пытаемся избегать конфликтов, которые дорого обходятся. Сейчас такие времена, что и за меньшие вольности могут весь тираж изъять, да еще долго придется объясняться. А на книге вашей поставят крест раз и навсегда. Сомнительное удовольствие, разве нет?

- Извините, - уперся Николаус, - изменение имени никак нельзя допустить.

- Отчего же? - изумился Пажитный, показывая за спиной кулак фыркнувшему секретарю.

- Потому что именно это имя предпочитает ангел смерти.

Секретарь фыркнул громче и на этот раз угроз от издателя не получил. Илларион Терентьевич, туповато глядя на молодого человека, ухватил ус нижней губой, затащил в рот выбившийся волосок и принялся его мусолить, покусывая. Кое-как он выдавил из себя по слогам:

- Вы в этом точно уверены?

В комнате стало жарковато, и Пажитный непроизвольным движением оттянул воротничок. Ему показалось, что под потолком пролетела тень, потом прошмыгнула по полу и перескочила на обои. Илларион Терентьевич присмотрелся как следует и заметил неладное: стена будто пошла трещинами, через которые пробивалось свечение неясной природы. Тут же захрустели обои, за ними посыпалась штукатурка, и куски стены с шумом полетели на пол под мощным напором струй густого дыма. Пажитный услышал, как обломки стены застучали по его обуви и отскочили под стол секретаря. Он поднял глаза, уже не обнаружив на стене никаких повреждений.