Джон Толкин - Дружество Кольца

Мифрил!.. Раздобыть хоть немного мифрила было мечтой всех народов Средиземья. Он ковкий, как медь, при полировке сверкает, словно зеркальное стекло, и при этом прочнее самой лучшей закаленной стали. С виду мифрил похож на обычное серебро, но никогда не тускнеет. Эльфы знали ему цену и творили на его основе сплавы с чудесными свойствами: тот же итильдин — вспомните звезду на Воротах. К слову, Торин подарил Бильбо кольчугу из чистейшего мифрила. Интересно, где она сейчас? Не иначе как пылится в Мутене…

— Что? — ошарашенно воскликнул Гимли. — Кольчуга из морийского серебра? Вот уж воистину королевский подарок!

— Более чем, — согласился Гэндальф. — Бильбо я о том не говорил, чтоб ему жилось спокойнее, но нынче такая кольчуга стоит дороже, чем вся Хоббитания с околотками.

Не вымолвив ни слова, Фродо сунул руку за пазуху и украдкой погладил гладкие колечки. От одной мысли о том, какое сказочное богатство у него на плечах, голова шла кругом. Знал ли Бильбо о том, что такой кольчуги не купить за все богатства Хоббитании? Наверняка знал, не от Гэндальфа, так от того же Торина. Да, подарок так подарок… Впрочем, стоило хоббиту подумать о Бильбо, как он унесся мыслями сначала в Разлог, а потом и в то время, когда жил себе поживал с дядюшкой на Бугре. Вот бы вернуть счастливые денечки — бродить по лужайкам, любоваться цветами и ни сном ни духом не знать про Морию, про мифрил, а уж тем более про Кольцо.

Караулить на сей раз выпало Фродо. Едва разговоры сошли на нет и спутники один за другим уснули, к сердцу хоббита, словно выползая из невидимых во тьме коридоров, стал подбираться страх. Ладони похолодели, на лбу выступил пот. Целых два тягучих, показавшихся ему бесконечными часа он напряженно вслушивался, но мертвую тишину подземелья не нарушало ничто. Не было слышно даже изводивших его последнее время приглушенных шагов.

Время дежурства уже подходило к концу, когда в дальнем конце зала, там, где должен был находиться выход из западного тоннеля, появились две слабо светящиеся точки, прямо глаза, да и только. Хоббит заморгал, вгляделся во тьму — и ничего не увидел. Огоньки исчезли. «Померещилось, — решил он. — Похоже, задремал на посту. Хорош часовой, ничего не скажешь!» Чтобы снова не поддаться сну, Фродо встал на ноги и так, стоя, дождался смены.

На караул заступил Леголас. Хоббит улегся и заснул почти мгновенно, однако спал беспокойно: ему виделось, как медленно выступают из мрака бледные пятна света, и слышались то ли приближающиеся шаги, то ли неразборчивый шепот.

Когда Фродо открыл глаза, оказалось, что все его сотоварищи уже встали и тихонько переговариваются, а на лицо ему и вправду падает тусклый свет. Он проникал в зал через отверстие в куполе над восточной аркой. Такой же проем имелся с северной стороны, только света оттуда было и того меньше.

— Доброе утро, — сказал Гэндальф, едва хоббит приподнялся. — Самое настоящее утро — видишь, я не ошибся. Мы уже пересекли Морию с запада на восток, и теперь нам остается только спуститься к Воротам. Надеюсь, до исхода дня мы уже выберемся наружу, в Темноводье, где лежит Зеркальное.

— Оно бы не худо, — согласился Гимли. — На Морию я уже насмотрелся: она воистину велика, но стала теперь темной, страшной и для нас чужой. Никаких признаков моего народа! Я даже начинаю сомневаться, побывал ли здесь Балин…

Сразу после завтрака Гэндальф предложил продолжить путь.

— Все мы, конечно, устали, — сказал он. — Но, по-моему, лучше поднажать и устроить привал снаружи, на поверхности. Сдается мне, никто из вас не горит желанием провести еще одну ночь в Мории.

— Это уж точно, — откликнулся Боромир. — Чем скорее отсюда выберемся, тем лучше. Каким тоннелем пойдем — восточным?

— Может быть, может быть… — неуверенно пробормотал Гэндальф. — Я ведь не знаю нашего точного местонахождения. С пути я вроде не сбился, так что, скорее всего, мы сейчас выше и севернее Ворот. Возможно, к ним выводит и восточный тоннель, но прежде чем трогаться с места, лучше оглядеться. Вон там, в северном коридоре, виден свет. Пойдем посмотрим, что там да как.

Все последовали за магом. Пройдя северной аркой, оказались в широком коридоре и увидели, что свет падает из-за полуоткрытой двери по правую руку. За ней находилось просторное квадратное помещение. Ступив на порог, зажмурились: свет, даже тусклый, резал уже привыкшие ко мраку глаза.

Ноги тонули в густой пыли, под подошвами хрустели и перекатывались какие-то обломки. В верхней части восточной стены была прорублена наклонная световая шахта, сквозь которую виднелся крохотный квадратик голубого неба. Посреди палаты — как раз туда падало больше всего света из маленького окошка — на прямоугольном постаменте фута два высотой покоилась белокаменная плита.

— Похоже на надгробие, — пробормотал Фродо и подался вперед. Он был уверен в правильности своей догадки. Прошедший по плите резец оставил глубокие, четкие следы. Плиту покрывали странные руны, каких хоббит никогда не видел.

— Это Даэрон, — пояснил подошедший Гэндальф, — старинное письмо Мории. На языках гномов и людей здесь написано:

БАЛИН, СЫН ФУНДИНА

ГОСУДАРЬ МОРИИ

— Умер, — прошептал Фродо. — Чуяло мое сердце.

Гимли молча надвинул на глаза капюшон.

Все молча столпились у гробницы Балина. Фродо со щемящей печалью в сердце вспоминал славного гнома, крепко дружившего с Бильбо и навещавшего его в Хоббитании. Здесь, в пыльной, вырубленной в толще скалы палате, казалось, будто это происходило тысячу лет назад и на другом краю света.

Наконец стряхнули оцепенение и принялись искать что-нибудь, способное прояснить, какое несчастье сгубило вождя гномов и куда подевались его сподвижники — ведь кто-то Балина похоронил. В восточной стене, прямо под окошком, обнаружилась другая, непримеченная поначалу дверь. Толща пыли у обоих порогов скрывала кости и черепа убитых: вперемешку валялись пробитые шлемы, рассеченные щиты и проржавевшее оружие. Боевые топоры гномов соседствовали с кривыми мечами из вороненой стали — такими орудовали орки.

За дальней дверью начинался новый коридор, а по всей палате в многочисленных стенных нишах стояли окованные железом деревянные сундуки. Все они были взломаны, содержимое разграблено или уничтожено, но когда приподняли сорванную с одного крышку, под ней лежала книга. Вернее, то, что от нее осталось, — изорванная, истыканная мечами, с обгоревшими по краям и заляпанными чем-то темным, не иначе как кровью, страницами, она почти не сулила надежды прочитать хотя бы несколько строк. Гэндальф бережно поднял книгу, положил на надгробие и стал осторожно переворачивать хрупкие, ломкие листы. Тут выяснилось, что, несмотря на ужасное состояние, кое-где можно было разобрать текст: записи, сделанные в разное время, не одной рукой и на нескольких наречиях. Помимо рун Даэрона встречались письмена Дола и изысканная эльфийская вязь.