Джон Толкин - Дружество Кольца

— Вперед! Скачи вперед! — велел Глорфиндел Фродо.

Но тот медлил: его охватило странное, необъяснимое нежелание спасаться бегством. Конь перешел на шаг, хоббит обернулся. Всадники высились перед входом в ущелье словно могучие черные изваяния, тогда как все прочее — и лес, и земля — словно отступило и расплылось в тумане. Хоббит вдруг осознал, что внимает безмолвному приказу остановиться. Нахлынула волна страха, но еще сильнее оказался гнев. Он выпустил узду и выхватил меч, вспыхнувший алым пламенем.

— Вперед! Спасайся! — кричал ему Глорфиндел, а потом, видимо, поняв, что до хоббита не докричаться, громко приказал коню по-эльфийски:

— Норо лим! Норо лим, Асфалот!

Белый конь сорвался с места и вихрем помчался к реке. В тот же миг черные скакуны устремились вниз по склону, а воздух огласил жуткий вой, тот самый, что на памяти Фродо наполнял ужасом леса Восточного Удела. Как и тогда, этот кошмарный зов не остался безответным: впереди послышались ответные завывания, и слева, из-за утеса, появились еще четверо Всадников: двое поскакали к Фродо, а двое бешеным галопом пустились к броду, чтобы отрезать хоббита от переправы. Ветер раздувал черные плащи, и казалось, будто всадники вырастают на глазах. Их пути должны были неминуемо сойтись. На полном скаку Фродо еще раз оглянулся через плечо. Друзей он уже не увидел, но не мог не подивиться тому, что расстояние между ним и преследователями не сократилось, а даже увеличилось. Но стоило посмотреть вперед, как едва зародившаяся надежда улетучилась: догнать его, может, и не догонят, но у брода перехватят, это уж точно. Теперь он отчетливо видел мчавшихся наперерез врагов: плащи и капюшоны откинулись, обнажив мертвенно-белые могильные одеяния. На головах холодно поблескивали шлемы, в иссохших руках — обнаженные мечи. Провалы глазниц полыхали холодным светом, а в пронзительном вое угадывался неодолимый, обращенный к нему зов. Фродо сковал ужас. Забыв и думать о мече, не имея сил даже и кричать, он зажмурился и бессильно припал к конской гриве. Ветер свистел в ушах, звяканье бубенцов слилось в единую протяжную ноту. Ледяное дыхание уже коснулось хоббита, его до костей пробрало могильным холодом, когда эльфийский конь сделал отчаянный рывок и вспышкой белого пламени промелькнул перед мордой черного скакуна. Под копытами коня вскипела вода, Фродо обдало брызгами, а спустя миг Асфалот уже вылетел на противоположный берег и поскакал вверх по тропе. Брод остался позади.

Так же, как и враги, но они не собирались отказываться от погони. Одолев крутой склон, эльфийский конь остановился, повернулся к реке и громко заржал.

У кромки воды по ту сторону черной линией выстроились Всадники — все Девятеро. Фродо опустил глаза, страшась увидеть их лица — мертвые и сулящие смерть.

«Не уйти! — с содроганием подумал он. — Переправиться им ничего не стоит. Разлог далеко, да и дороги туда я все равно не знаю. Загонят меня, загонят и затравят, как зайца!»

И тут на него снова обрушился молчаливый приказ стоять на месте. Как и в прошлый раз, сердце вскипело гневом, но сил противиться уже не было.

Неожиданно передовой Всадник пришпорил коня, направляя его в воду. Конь заартачился и вздыбился.

Неимоверным усилием воли Фродо выпрямился в седле и обнажил клинок.

— Убирайтесь! — крикнул он из последних сил. — Оставьте меня, убирайтесь в свой Мордор.

На миг Всадники приостановились, но Фродо и сам слышал, что в его слабом, срывающемся голосе нет и малой толики той уверенности и мощи, с какой повелевал в Заповедном Лесу и на Курганах Том Бомбадил. В ответ прозвучал хриплый, зловещий смех.

— Иди к нам, к нам! — призывали Всадники. — Мы вернемся в Мордор вместе с тобой.

— Убирайтесь! — теперь уже не крикнул, а пролепетал Фродо.

— Кольцо! Отдай Кольцо! — требовали замогильные голоса. Предводитель Всадников вновь пришпорил коня и на сей раз вынудил его вступить в воду. За ним последовали еще двое.

— Именем Элберет и прекрасной Лютиэн клянусь, — вымолвил Фродо, последним усилием поднимая меч, — вы не получите ни Кольца, ни меня!

Предводитель, добравшийся уже до середины реки, привстал на стременах и грозно воздел руку. Фродо онемел: язык его прилип к гортани, сердце едва не выскочило из груди. Клинок преломился и выпал из дрожащей руки. Асфалот с храпом вскинулся на дыбы. Казалось, в следующий миг первый из Всадников ступит на берег.

Но вдруг слух Фродо заполнился ревом неистового потока, увлекающего за собой валуны. Река вспенилась бесчисленными бурунами, и на гребне каждой волны хоббиту привиделся воин на белоснежном коне с пенистой гривой. Трех Всадников, уже одолевших более половины брода, попросту смело громыхающим водяным валом. Оставшиеся позади в страхе отпрянули.

Уже на грани меркнувшего сознания Фродо услышал отдаленные крики и различил позади оставшихся на том берегу врагов — или ему почудилось — могучую, окруженную ярким свечением фигуру. За ней смутно угадывались другие, крохотные в сравнении с величественным гигантом. Они размахивали красными факелами или головнями, огоньки которых едва пробивались сквозь стремительно затоплявшее мир серое марево.

Черных коней словно обуяло безумие. Не слушаясь седоков, они бросились прямо в поток, поглотивший их в то же мгновение. Отчаянное ржание скакунов и вой Всадников заглушил торжествующий грохот ярившихся волн. Падая с коня, хоббит успел подумать, что сейчас сгинет в ревущей стихии следом за своими врагами. Затем мир вокруг исчез: больше Фродо уже ничего не видел и не слышал.

Очнувшись, Фродо сразу же понял, что лежит в постели. В первый миг хоббиту показалось, будто все ужасы, смутные воспоминания о которых витали где-то на рубеже сознания, просто-напросто привиделись ему во сне. Небось заболел и все это время провалялся в бреду. Однако стоило открыть глаза, как стало ясно — он где угодно, только не дома. Плоский потолок был слишком высок для любого хоббитского жилища, к тому же потолочные балки покрывала затейливая резьба. Некоторое время Фродо лежал неподвижно, разглядывая солнечные блики на стенах и прислушиваясь к плеску воды: видать, неподалеку протекала река.

— Интересно, где я? И который сейчас час? — пробормотал он, обращаясь не иначе как к потолку.

— Ты в доме Элронда, — послышался знакомый голос. — А времени сейчас — десять часов. Хочешь знать точнее, так десять утра двадцать четвертого сентября.

— Гэндальф! — воскликнул хоббит и присел в постели. В кресле у растворенного окошка действительно сидел старый маг.

— Да, я здесь, — откликнулся тот. — И ты тоже здесь, хотя ухитрился понаделать в пути столько глупостей, что остается лишь удивляться, как ты сумел сюда добраться.