Егор Вакула - Танец со змеей

На очереди была группа мужчин и женщин, что шумно закупались, исследуя каждый лоток и телегу с товаром на своем пути. Хмарей быстро распознал в них вездесущих хуторян, и потому так же не стал ничего им предлагать. Несмотря на маниакальную привязанность к крепким кожаным изделиям, одежду хуторяне делали сами и не терпели чужих замечаний.

А потом чуть погодя он все же выследил подходящего клиента. Крепкий статный мужик вышагивал вдоль торговых рядов. Форма его была не царской и не принадлежала ни к одному из местных княжеских формирований, однако выправка и повадки выдавали его армейское происхождение.

Бывший солдат второй линии, а, может быть, даже перволинейный. – Сообразил портной.

Таких людей звали в народе вольными ведущими. Исполнив до конца договор, отставники, все как один, клятвенно брехали в питейных, что дослужились в армии до ведущего. А не найдя себе нового договора и постоянной работы под стать навранному званию, обзаводились приставкой «вольный» и соглашались на мелкий рисковый заработок или другое временное дело. О таких в народе ходило множество красочных слухов, которым обязательно суждено – через сотню-другую пересказов – превратиться в легенды или сказки.

Но, по правде говоря, понятие «вольный ведущий» было слишком общим. Так могли обозвать потомка знатного рода, никогда не служившего в армии, и безземельного князя, слонявшегося по городам в поисках военной работы. Но также могли величать и пройдоху пьяницу из подворотни, что когда-то отслужил в третьей линии, а теперь иногда промышлял запасным охранником почтовой повозки. Простой люд благоразумно относился к вольным ведущим с недоверием и осторожностью. За глаза некоторых презирали, но все же предпочитали встречать по одежке.

Господина, которого заметил Хмарей, везде бы встретили хорошо. Кожевник увязался за ним, обогнал и загодя поклонился.

– Добрый день, я – портной и кожевенных дел мастер. Не нуждаетесь ли Вы в починке…

Вольный ведущий отмахнулся от него – на том все и закончилось.

Да, в таком поиски заработка была своя неловкость, но Хмарею приходилось с ней мириться. На три-четыре подобных отказа попадался один человек, которого можно было уговорить, а то и такой, который уговорил бы сам. Только, если считать всех встреченных сегодня хуторян, у портного выходило весьма неудачное время – с начала этой Сестры мастерская была в простое.

Поймав волну дурных мыслей, никогда не отходивших от него далеко, Хмарей сошел с центральных рядов под тень городских многоэтажек. Засмотревшись, как лихо работают иные на этом рынке, он опять задумался о смене деятельности. Продавцы горячей еды не знали отбоя в клиентах, готовили на ходу, да еще и закупались всем необходимым тут же – у соседей. Весь процесс – от сырых даров Тверди до сытых глоток покупателей – происходил у него на глазах. Но Хмарей никогда не был мастаком в готовке, а без жены вкус поглощаемой им еды и вовсе перестал его волновать.

Так он и стоял, засмотревшись на дымящиеся картофельные головешки, уходящие на руки денежным прохожим. А потом его сбили – весьма бесцеремонно. Бесформенная масса, скрытая под темно-серым полотном, ощутимо толкнула его в спину и без объяснений направилась дальше по внешнему ряду. Подобная наглость разозлила Хмарея – и без того пребывавшего не в лучшем духе. Толкучки на рынке хватало всегда, но можно же было попросить заранее, предупредить о своем намерении или извиниться после? Вместо этого обидчик шел дальше, может быть, даже довольный своей мелкой пакостью – за капюшоном плаща того было не видно.

По крайней мере, здесь – на рыночной площади – Хмарей мог заявить о личной неприязни негодяю в лицо. Он пошел за серым плащом, груженым двумя сумками на плечах.

А впрочем, плащ не такой уж и серый. – Одумался вдруг портной. – Скорее уж черный, но чуть поношенный и выцветший. – Он быстро вспомнил все, что знал о выделке шерсти. – Обычно, шерсть после валяния шерстят щеткой, чтобы придать полотну мягкость и красоту. Но в некоторых случаях от такой процедуры намеренно отказываются…

Тонкая гладкая шерсть плаща незнакомца была свободна от дорожной грязи, но черный краситель успел чуть обветшать от настойчивого использования.

Гневную решимость Хмарея быстро подточил его же опытный глаз. Преследуемый им грубиян не снимал капюшон и не сдвигал плащ за плечи, хотя его простая в выкройке накидка не имела рукавов. Чтобы держать одну из сумок, ему приходилось наматывать полу на руку. Зато вторая рука оставалась не у дел: на другом плече покоилась перекидная сумка, какую принято было иметь у всадников. Спешившись, верховые перевешивали их со спин ездовых тварей себе на плечи, и несли дальше так же, как и незнакомец впереди.

Прекрасно зная уловки местных воришек, Хмарей бы посоветовал незнакомцу придерживать свою перекидку в рыночной толкучке. Но стоило ему только подумать об этом, как на его глазах один из хитрецов попытался невзначай сбить с ног фигуру в плаще. – Что лежит на Тверди, то общее! – Без сомнения, дальше бы в дело вступили его сообщники. Подхватили бы вещи упавшего и скрылись за спинами прохожих. Вот только фигура устояла, а сам зачинщик от ответной подножки повалился в грязь. Сколько еще за сегодня было отбито рук у прочих карманников и аферистов, Хмарей не знал, но на этом, должно быть, внимание к гостю местной теневой публики прекратилось.

После такой сцены и Хмарею окончательно расхотелось ссориться с неизвестным, но следить за ним он еще не бросил. Крутой нрав обидчика заставлял вновь вспомнить о вольных ведущих. А хорошему клиенту обиду простить было куда проще, чем сделать это здесь, просто так – в спину.

Пока Хмарей рассуждал о собственном достоинстве, плащ свернул с дороги и, не сбавляя скорости, ворвался в открытые двери аптеки на углу высотного пятиэтажного здания. Кожевник подошел ближе и застал сцену, развернувшуюся внутри небольшого, но основательного заведения. Незнакомец спустил поклажу на пол и сдернул капюшон. К немалому удивлению Хмарея, это была женщина. Или девушка – по крайней мере, точно намного сезонов моложе него. Он даже не задумывался над такой возможностью, и теперь не знал, как к этому отнестись. Быть оскорбленным женщиной – самый незамысловатый и распространенный удел мужчины, но от того не становящийся менее неприятным.

Они с аптекарем начали сходу торговаться так, что несколько клиентов заведения, бывших внутри, вышли на всякий случай проветриться.

– О, девочка, не так сразу! Я тебя не знаю, с тобой не работал. – Возражал аптекарь.

– Так давай познакомимся: я та, кто товар тебе продаст дешевле, чем обычно. И качество у меня отличное. Сам убедишься. – Отвечала она.