Егор Вакула - Танец со змеей

Аптекарь был загорийцем. Из той породы, что, казалось, рождались сразу тощими юркими стариками, склонными к скупости и любви к большим, пышным и громким торгам. Но и торговка была ему под стать. Шумела и жестикулировала, как и положено торгашам. Она была так напориста, что, казалось, вот-вот возьмет собеседника за кудрявые волосы и начнет колотить о прилавок его головой.

– … черные семена, перемолотые лини, – перечисляла она, – готовая ходьбинская горчица, масло миррорских яблок...

– А горчица что? – Заинтересовался старик.

– Горчица в прессованных брикетах: больше горсти будет, если перетереть.

– Черные семена беру обычно по десять жести за горсть, а горчицу – два за брикет…

– Я же сказала: дешевле, чем обычно , а не даром ! Горчица ходьбинская, а не с поля за городом.

– Но ты совсем не та, кто мне товар поставляет!

– Так ты тут не дружбой занимаешься, а выгодой. И нет у тебя ни черных семян, ни горчицы никакой, и, наверное, не часто бывают.

– Четырнадцать за семена и четыре за горчицу. – Вновь понизил тон аптекарь.

– Слушай, – она приблизилась к прилавку, – аптеки тут еще есть, черные семена я и там могу оставить. У них будут, а у тебя – нет. А уж горчицу я могу в любую лавку сдать – хоть пекарю, хоть лекарю.

– Показывай.

Торговка сгрузила сумки на пол, открыла карман перекидки и достала оттуда мешочки. Поставила их на прилавок и развязала узлы. Торговец потер верхний брикет и понюхал палец. Затем другой рукой взял пару семян и разжевал их.

– Позвольте, но это не дотягивает до первой линии! – Возразил старик.

– Цену не сбивай! Так?! Товар отличный – иначе я бы не стала его вообще тащить.

– Восемнадцать и пять.

– Двадцать три и восемь.

– Ну, тут уже про дешевле, чем обычно и не пахнет.

Как у старого аптекаря хватало упорства изображать такое спокойствие перед яростным женским напором, Хмарей не знал. На его месте он бы сейчас уже согласился латать ее форму бесплатно.

Да. – Понял портной. – На ней была именно форма. – За полами примелькавшегося плаща беспрестанно показывался предмет его мастерства. Хмарей боялся обмануться издали, но все сходилось к тому, что это была форма Змей.

– Двадцать один и семь. – Продолжала торговка.

– Двадцать и шесть.

– Забирай. – Наконец, согласилась она. – Здесь тридцать пять брикетов и горстей сорок семян.

– Пожалуй, семена можно и пересчитать.

– Хорошо, я сама проверю, но если окажется, что больше сорока – сам понимаешь: тогда уж придется и за лишние заплатить.

Торговец задумался, взглядом померил мешок и крепкую, но небольшую девичью кисть. Решил не проверять.

– Как считать будем?

– За каждую горсть и брикет – отдельно плату на прилавок. Если много выходит, могу золотом после взять. Пятьсот монет за золотой.

– Нет. Курс у тебя – хуже некуда. У меня есть серебряные сотни – на мешок жести не наберется.

Настало время продолжительной процедуры счета. Для кого-то, украдкой наблюдавшего снаружи, она могла бы показаться скучной, но некоторые торгаши находили ее просто упоительной.

– Торговаться любишь, но не сильна ты в счете. – Сказал аптекарь, заметив, как внимательно торговка наблюдает за выплатой.

– Я сильна в сведении счетов.

– Смотри. С меня спрос простой, я торговец: кто меня обвинит, что я совершил выгодную сделку? Но люди, с которыми я обычно имею дело...

На этом Хмарей решил закончить свой интерес к торговке-Змее. Выходил довольно опасный вариант. – Была она Змеей, не была – какая разница? – Только любопытство старого артельщика. Но с любопытства никакого прока. – Для торговки она выглядит молодо. Привычней, когда они старше и кривее. Ей больше идет быть разбойницей с дороги. Может, она сбывает награбленное своей шайки? Вон сколько разного товара она перечислила. С юга, с востока. Творцы знают, откуда еще! Вот думает она, сколько людей на дорогах лишились товара из-за нее, а я подойду и спрошу: «Извините, а можно я посмотрю, что у вас за плащом?» И так просто раздвину его руками. И тогда я успокоюсь? Видимо, надолго…

Хмарей уходил все дальше. Он собирался продолжить поиски подходящего клиента, но то ли на рынке сегодня прошло время дорожных героев, то ли кожевник был занят мыслями о форме Змей, но никого больше найти он не смог. Вконец разочаровавшись, портной вышел на тот же перекресток рядов, где был сбит злополучной незнакомкой, и все же купил себе горячую картошку. Все равно он питался рыночной едой. Даже когда была жена, половину их рациона составляла готовая еда с этих же рядов.

Мягкая головешка исчезала на ходу. Еще оставался шанс – рынок не затихал. Нужно было только перевести дух, вернуться на площадь со свежим взглядом и новыми силами. Какой-то оратор уже привлек к себе группу зевак. Хмарей встал на отшибе собравшейся толпы. Ему была не особо интересна случайная проповедь, но если дают бесплатное развлечение – чего стоять в стороне и пропускать все мимо?

– ...и понимаете ли вы суть Семьи? – Вещал манерный голос. – И кто есть Боги? Есть Мать и есть Отец, что греют любовью своих детей. Есть Твердь и Младшие Брат и Сестра. И что есть Твердь? Твердь есть она ! Женщина! Женщина, что родит ребенка в тот же день, который он был зачат. Спустя ровно два сезона – девять оборотов Брата. Двести шестьдесят пять дней – сезон в сезон. Это ли не послание Богов нам – богоподобным? Это ли не подтверждение сказанному мною? И что же женщина без мужа? Ничто! Символ смерти – не приносящая жизнь, а лишь забирающая ее. Но ответьте мне: дает ли Твердь жизнь? Дает! Всем нам. Тогда же есть и муж у жены? Это Боги взяли Твердь в жены!

По толпе слушателей прошел смешок. Посмеялся и Хмарей.

– Это проповедник церкви? – Спросил сосед.

– Похож, но что-то не уверен я. – Рассудил он. – Не в первый раз уже вижу вне всяких святилищ потертых проповедников, толкующих о Прямом Писании.

– Мне кажется, он только что заявил, о женщине, которая может иметь множество мужей. Если не жен. Чего они только не извернут… – Собеседник озвучил то, что и так пришло на ум остальным. Но Хмарей вдруг испугался этих слов. Голос был женским.

Он осторожно повернул голову. Да, это была она. Эта торговка снова нашла его. Он ушел, она продолжила торговать, а теперь опять была рядом. Намеренно? Вдруг он так неаккуратен, что она заподозрила за собой слежку и сама решила преследовать его? Хмарей не сдвинулся с места.

– ...когда сеете вы семена в Твердь. Разве не подобны пахарь и сеятель Богам? Разве не отвечает в срок им Твердь? Разве не подобны сеятель и Твердь мужчине и женщине? Разве не это ли велели нам делать Боги? А чем же занимаются богоподобные землепашцы? Что случилось, когда прогневали мы Богов? Что случилось, когда их не стало? Сначала мгла и хаос. Затем Первая война между богоподобными. Затем худой мир и снова войны, войны, войны. Между разными! И между братьями! Пока Боги спят, мы делим нашу жизнь на войны. От войны такой-то до войны такой-то . Мы не делим жизнь на мир, мы не называем мир в честь чего-то. Мир – лишь ожидание новой войны. Богоподобные без Богов подобны не Богам, а детям, что остались без присмотра родителей. Вы не можете жить подобно Богам, пока совершаете проступки свои и не ждете за них настоящего наказания. Но родители вернутся. Боги пробудятся ото сна. И что же ждет нас?