Роман Мискин - Амулет Святовита. Первая часть.

Обида и злость захлестнули в тот миг Кориата Довмонтовича, перевесив даже известие о падении Руяна. И он, гневно кусая свой желтый ус, распорядился накормить и уложить спать княжеского гонца, Альгиса из рода Шварнов. А затем, удалившись к себе, до утра просидел у слюдяного окна, не сомкнув глаз.

Однако утро рассердило его еще больше. Лишь только солнце встало над Земьгородом, к наместнику на прием стал настойчиво проситься консул Ордена Меченосцев, барон Конрад фон Кинбург, старый лис и пройдоха. Вот уже с год как он прибыл в Земьгород якобы с консульской миссией - но, как небезосновательно полагал наместник, на самом деле с целью выведывать и вынюхивать, что творится в этих неманских землях.

По торговому уложению между Орденом и Великим Княжеством, купцы свободно передвигались меж двумя державами и основывали свои торговые ряды и слободы. Вот и пожилой барон прибыл якобы под видом старшего купца торговой гильдии, облеченного попутно обязанностями консула. Бумаги все были выправлены честь по чести - но даже слепой бы заметил острый взгляд и рыцарскую выправку меченосца.

Бут еще тогда, приняв верительные грамоты и внимательно осмотрев с головы до ног торгового консула, принял решение приставить к нему своих людей. И хотя соглядатаи наместника были вычислены охраной барона в первый же день (что и не удивительно вовсе и только лишний раз убедило Кориата Довмонтовича в своей правоте), обе стороны продолжали делать вид, что якобы ничего не происходит и всё идет своим чередом. Барон, не успев обосноваться в торговой слободе и для отводу глаз назначив в открытую впопыхах лавку приказчиков, тут же занялся своим прямым делом, по которому, собственно и прибыл - сбором сведений про Земиголье и окрестности, нимало не стесняясь при этом людей наместника. Те же, в свою очередь, заведомо зная, что уже раскрыты охраной консула, ходили за ним и его посыльными совершенно открыто и не таясь, дыша им чуть ли не в спину и в буквальном смысле наступая на пятки. Такая игра в кошки-мышки, тем не менее, привела к итогу довольно странному - казалось бы, обе стороны должны были знать друг о друге всё или почти всё. Но именно поэтому часто и вводили противоположную сторону в заблуждение и сбивали со следу заведомо лживыми поступками - да так, что в конце концов запутались вовсе, и в этой неразберихе взаимного обмана и нагромождения всевозможных уловок утонули окончательно сами. И наместник, и барон поняли очень быстро, что они - противники достойные и стоят друг друга.

А потому и столь ранее посещение со стороны консула Бут расценил как очередной подвох хитрого и коварного врага.

"И какого рожна ему надо?" - сердито думал наместник, ни на миг не сомкнувший глаз за эту бессонную ночь.

Наскоро брызнув в лицо холодной водой и пригладив волосы, надев золоченую вышитую ферязь и водрузив на голову высокую меховую горлатную шапку, Бут стремительно вышел в гостевую залу и бросил слуге:

- Проси!

***

Барон Конрад фон Кинбург вкатился в палату толстой бочкой, отвесил весьма длинный и церемонный поклон, и, расшаркавшись, как положено, начал издалека:

- Ваша честь, наместник волею богов Земьгорода, Земиголья и всех окрестных земель, достославный Кориат, сын Довмонтович, урожденный шляхтич Бут, разрешите мне, барону Конраду Кинбуржскому, купцу торговой гильдии и консулу великого Ордена меченосцев, нижайше вручить Вам от имени Великого Магистра и Генерального Капитула Ордена светлейшее послание.

И, склонив голову, протянул в обеих руках пергаментный свиток.

"Ишь ты, нагородил титулов, толстый черт", - сердито подумал Кориат, пропустив всю эту словесную шелуху между ушей: "Интересно, какого ляда он сюда притащился ни свет, ни заря?"

Бут выждал несколько мгновений, как и подобает в таких случаях, и затем благосклонно кивнул. Писарь, стоявший рядом, осторожно принял из рук консула грамоту и развернул ее, быстро пробежав взглядом. Лицо писчего дьяка похолодело и замерло - он поднял изумленные глаза сперва на барона, а затем недоуменно посмотрел на наместника. Кориат Довмонтович резко сказал:

- Подай сюда!

И, резким движением выхватив протянутое послание, стал читать про себя.

Первым желанием Бута было стремительно встать и, развернув барона толстым рылом к двери, отвесить ему хорошего пинка под зад и вытолкать взашей. Но как бы ни был гневлив наместник, со своей яростью он мгновенно совладал.

Послание было еще более издевательским и лицемерным по тону, чем послание к Великому Князю. Речь шла всё о том же - если пропустить все эти охи и вздохи в отношении Арконы и руян, смысл его сводился к тому, что Орден настойчиво просил разрешения беспрепятственно пропускать его отряды по землям всего Земиголья якобы для преследования расплодившейся нечисти, и даже предлагал свою бескорыстную помощь и высокое покровительство всему Земигольскому краю со стороны Ордена в случае, ежели Великий Князь не удосужится прийти на помощь своим далеким окраинам. Намек был более чем прозрачным и откровенно наглым по своей сути.

Краска ударила в лицо Буту, но он, пересилив себя, нарочито небрежным движением вернул грамоту писарю и удивленно поднял бровь.

- О какой помощи говорит Великий Магистр, о светлейший барон? - спросил наместник. - Покамест, слава всем богам, мы справляемся своими силами - и, смею заметить, весьма неплохо.

Консул склонил голову в знак согласия и заметил:

- Но времена меняются. Ваша честь. И то, что сегодня кажется незыблемым, завтра может оказаться призрачным или вовсе исчезнуть. Не стоит так сходу отвергать протянутую руку дружбы...

- Даже если она в кованых рукавицах? - улыбнулся Бут. - В таком случае я нисколько не сомневаюсь в Ваших самых искренних и добрых намерениях - я просто боюсь уколоться о шипы ваших лат!

Ответ был достойным. Барон побагровел и поднял на Бута враз потемневшие глаза. Наместник и консул скрестили мечи своих взглядов - в гостевой палате повисла звенящая тишина.

На несколько секунд они так и замерли, глядя друг другу в глаза. Одни, рысьи, с хищной прозеленью и недоброй желтизной - и другие, серые, с холодными разводами, и твердые, как скала. В этот миг оба сбросили с себя порядком утомившие их личины. Один - маску эдакого хитрована, прохвоста-купчины, не видящего ничего дальше носа и своей набитой мошны. И другой, игравший роль туповатого вояки и наместника-простака.

Но этот миг продлился недолго - миг, когда наружу вырвалась истинная сущность достойных друг друга противников: хищного рыцаря и шляхтича знатного рода.

Консул первым пошел на попятную. Он вдруг резко опустил взгляд, и через мгновение перед наместником снова предстал лукавый купец, который, заморгав поросячьими глазками, якобы невинно спросил, пряча свое ядовитое жало: