Мари Сойер - Селин Баст. Жизнь во сне

Пока я прикидывала: окатить его водой или не стоит, он и сам открыл глаза. Мальчишка застонал и попытался обхватить голову руками, но они оказались надежно связаны за спинкой стула.

— Ну, здравствуй, Малькольм! — я села напротив него прямо на стол.

— Вы… Вы все не так поняли, — он заикался и бегающими глазами осматривал стены подвала.

— Неужели?

Нервы мальчонки не выдержали, и он сорвался на крик:

— Меня найдут! За мной очень скоро придут! Вы не знаете, кто мои друзья!

— Действительно, не знаю, но очень хочу с ними познакомиться. Жаль, что сейчас они заняты моими поисками по тому адресу, который ты им назвал. Правда?

— Вы… Вы обманули меня!

Я разочарованно зацокала языком:

— Нет, мой милый. Это ты обманул меня, когда сказал, что просто хочешь меня проводить. А я как честный наемник отплатила тебе тем же.

Он опустил голову, словно ожидая своей участи, но через секунду он уже поднял на меня свои голубые, совсем еще детские глаза, и спросил:

— Что мне надо сделать, чтобы вы меня отпустили?

— Твой отец знает, что ты связался с преступниками?

Он побледнел. Значит, не знает.

— Я полагаю, что если я отволоку тебя в полицейский участок, то кроме допроса там тебя ожидают неприятности дома. Большие неприятности.

Он молчал.

— Расскажи мне, кто эти люди, которые пошли убивать меня?

— Берн — маленький город. Практически все здесь приходятся родственниками друг другу. О вашем приезде узнали сразу, как вы переступили границу фермера. Вы странно одеты, у вас с собой много золота и оружия. Это с самого начала привлекло внимание. А после ваших бесед с Николаем вы стали мешать.

— Мешать помощникам колдуна разыскивать оставшиеся камни?

— Откуда вы знаете про колдуна? Начальник полиции не верит в это.

— И вам это на руку, верно?

Малькольм молчал. Он сверлил меня взглядом своих голубых глаз. И были в этом взгляде и ненависть, и страх, и восхищение, и еще черт знает что.

— Малькольм если ты не расскажешь мне все сам, мне придется применить другие методы убеждения. Например, я сломаю тебе что-нибудь или посажу тебе на нос древесную лягушку.

Даже не знаю, что испугало его больше: перелом или соседство с земноводным, но он задумался, а потом начал говорить. Он говорил довольно долго, опасливо косясь то на меня, то на дверь. Он назвал шесть имен тех, кто пытался меня убить, и еще три тех, кто уже свое отработал и уехал из города. Когда он закончил говорить, а я записывать имена, он спросил:

— Что будет с колдуном?

Признаться, я удивилась этому вопросу. О колдуне я как-то не думала.

— Думаю, что ничего. Полиции он не интересен.

— А что будет со мной?

— Хм… С тобой? Как только я сделаю то, что задумала, я тебя отпущу. Но если ты проболтаешься кому-нибудь, я тебя найду и припомню все. Да и последний вопрос. Они собираются в том доме каждый день?

Он кивнул. Я подошла к нему и сняла платок, повязанный вокруг его шеи. Скомкав его наподобие кляпа, я засунула его ему в рот и зафиксировала веревкой.

— Сиди тихо. Когда все закончится, я тебя отпущу.

После этого я покинула подвал, предварительно заперев дверь на ключ, и отправилась в конюшню. Моя лошадь стояла и нервно била копытом. Быстро оседлав ее, я помчалась к Николаю. Начальник полиции пребывал в отвратительном настроении и в пижаме. Он долго хмыкал, выслушав мой рассказ.

— Хорошо, Селин. Все это звучит безумно удивительно. Вот ты приезжаешь и за один день раскрываешь преступление, которое вся местная полиция не могла раскрыть в течение нескольких месяцев. Назови имена.

— Не так быстро. Их шестеро. А мы договаривались по пять сотен золотом за каждого. И того с вас три тысячи золотых монет, начальник полиции.

— Где гарантия, что ты не обманешь меня?

— Вы хозяин в этом городе. Когда-то именно вы сказали, что я не могу уехать из него против вашей воли, разве нет?

— Хорошо, завтра я запрошу деньги у казначея.

— Отлично, тогда завтра в это же время я буду здесь.

Я уже собралась убраться восвояси, прикидывая, что мне делать с моим информатором, как Николай перехватил меня за локоть.

— Мы сейчас же вызываем гвардейцев и едем туда!

— Я все сказала. Сначала деньги — потом я говорю, куда и зачем ехать.

— А если завтра их там не будет, что тогда?!

Действительно. После неудачной попытки меня убить и исчезновения мальчишки они могут исчезнуть. Проклиная себя за глупость, я согласилась.

— Только прежде тебе придется написать мне расписку, чтобы я не осталась с носом.

Он хмыкнул, но, кажется, не удивился. Продолжая ухмыляться, он подошел к секретеру, достал гербовую бумагу и начал писать. Буквально через минуту он протянул мне расписку, в которой обещал выплатить шестьсот золотых монет, как только мы арестуем преступников.

— Николай, аналоговая бумага запрещена, разве нет?

— Чушь собачья. Во-первых, никто давно не рубит деревья, чтобы получить бумагу. Мы получаем ее из переработанных продуктов или делаем искусственную в лабораториях. Хотя да, бумага, на которой пишешь ты, запрещена. Она более высокого качества и сделана еще в то время, когда о мемуарах заботились больше, чем о природе. Но это время давно закончилось. Да и редко кто теперь пользуется бумагой. В основном это чиновники и преступники. Все остальные давно используют другие материалы. Но что-то мы заговорились. Нам пора.

Как только он договорил, в комнату вошли двое гвардейцев (или полицейских, черт их разберет) и отдали честь начальнику полиции (гвардии?). Меня они упорно не замечали, представляя на моем месте, скажем, стул. Я громко кашлянула.

— Доброй ночи, мальчики!

Они оглянулись практически синхронно и сухо кивнули мне в качестве приветствия. Несколько минут спустя мы уже тащились по улицам ловить незадачливых воришек. Мы прибыли на место и затаились. Вернее сказать, затаилась только я, за ближайшей оградой. Я задремала, а гвардейцы топали, ругались и гремели оружием. Николай же в основном занимался тем, что пытался угомонить своих подчиненных.

— Послушайте, ребятки. Ваш топот может разбудить даже годичного покойника, не то что спугнуть преступника. Заткнулись бы вы, а?

Солдаты обиженно крякнули, но приутихли, а Николай смотрел на меня широко раскрытыми от удивления глазами. Правда, молчание продлилось недолго. Начальник полиции начал громко чихать, жалуясь, что простывает от утренних туманов.

— Селин, долго мы будем еще тут сидеть?

— Вероятнее всего, до завтрашней ночи. Сегодня их тут нет.

— Ты же говорила, что они были тут?!

— Были. А потом ушли.

— Куда ушли?! — он аж подпрыгнул от возмущения.

— Вероятно, убивать меня.

Я затянулась трубкой, которую уже успела забить, а Николай раздраженно засопел.