Светлана Багдерина - Люди и монстры

Сжавшись в ожидании боли, девочка вместо этого ощутила, как камни вокруг смыкаются, точно тяжелые волны. Парень волок ее, прижимая к груди, будто не зная, как еще ее можно было заставить идти — или не имея времени на лишние движения. Внезапно обретя контроль над собой, она хотела бороться, но первый же вздох вымыл из головы сразу и всё.

Запах теплого хлеба.

Кошмары!

Ладонь на ее волосах!

Печальный голос!..

Тень!!! Это он — Тень, а не…

— Да. Это я, — отозвался юноша, будто прочитав ее мысли.

— Рамай?..

— Нет, Тень. Рамая я выгнал. Пусть уходит к его сиятельству, — ответил он, не останавливаясь ни на секунду. — Я мне нужнее.

— Я мне?.. — с недоумением повторила Белка, но отбросила непонятное до спокойных времен — если случится дожить до таких, и оглянулась: узкий проход, давивший на голову и плечи, хватавший, казалось, за ноги, и жадно смыкавшийся за спиной — как могила…

— Где мы? — испуганно спросила она.

— Под землей.

— Я искала этот ход!..

— Это не ход. Мы просто идем под землей. Так быстрее.

— А Голос?!.. — с ужасом вспомнила девочка.

— Сейчас он бессилен. Пока.

— Кто он такой?

— Филин расскажет. Если успеет.

— Кто такой Филин? И почему он может не успеть?

— Ты нас убьешь.

— Я похожа на идио… — возмущенно фыркнула Эмирабель — и сникла. — Да… я похожа на идиотку… Но я не хочу тебя убивать! Больше. Ты — Тень! Ты мой друг!

— От твоего желания ничего теперь не зависит. Твое проклятие — в стенах. Скоро они не смогут нас защитить. И удерживать Голос там — не смогут тоже.

— Моё проклятие?.. — недоуменно переспросила она — и вдруг вспомнила. Горькие, обжигающие, рвущие душу слова, чернильно-алые трещины на стенах, вопросы Голоса про них… Но ведь когда она проклинала, она не могла пользоваться магией по желанию! И думала, что слова — это только слова!..

— Слово мага может и убить, и спасти. Поэтому маг всегда должен думать, что говорит и кому, — без тени упрека заметил Рамай, и от этого пламя стыда вспыхнуло ярче и опалило больнее.

— Я не знала… Прости…

— Я не сержусь, — мягко ответил виконт. — Есть вещи похуже, чем проклятие чужака.

— И какие же? — уязвленная «чужаком» в ответ на «друга», буркнула девочка.

— Любовь родного человека.

— Что?.. — не поняла Белка.

Ответить виконт не успел: стена неожиданно кончилась, и они оказались на полу огромного зала.

Девочка оглянулась, силясь понять, куда принес ее Тень: яркий одинокий источник света в середине, окраины, терявшиеся во мраке, бока лестниц и галерей, слабо отблескивавших шлифованным камнем — но ни одного окна. Или это был не зал? Но подвалов с таким высоченным потолком ведь не бывает? И с галереями?..

Додумать она не смогла: радостное восклицание Голоса ударило ей в голову, точно стрела, и Белка закричала, прижимая ладони к вискам, чувствуя, что тело перестает слушаться и собственные мысли растворяются в нахлынувшем потоке чужой воли.

— Филин!!! — отчаянно проорал Рамай, прижимая ее к себе, будто мог защитить — и тут же откуда-то сверху на них спикировала огромная птица. Она опустилась на пол, обняла их обоих крылами, сомкнувшимися над головами беглецов точно шатер, и воздух замерцал серебристыми искрами. Голос взорвался ругательствами и угрозами, взвыл — глухо, издалека — и пропал.

Эмирабель, не веря в избавление, еще с полминуты продрожала, всхлипывая и не опуская рук, пока тонкие корявые пальцы — или птичья лапа? — не дернула ее за волосы, и высокий скрипучий голос не проворчал:

— Потом хныкать будешь! Натворила бед — расхлебывай!

Белка отняла ладони от головы, вскинула испуганный взгляд на говорившего — и сразу узнала. Огромные янтарные плошки-глаза, седые крылья, бело-рыжее оперение, клюв, кривой как боевой топор…

— Ты… вы… не галлюцинация?! Вы были у меня! Когда я… мне…

— Видел девочку спящей — обязан жениться! — захихикал филин и взмахнул крыльями. Взметнулось облако пыли, и из него вышагнул тощий старичок с бородой до колен и в коричневом балахоне. Спутанные седые волосы до плеч, крючковатый нос и кустистые брови над желтыми глазами делали его и впрямь похожим на филина.

— Так вы… не птица?! — потрясенная зрелищем, виденным доселе лишь на картинках в книге сказок, Белка вытаращила глаза.

— От курицы слышу! — старикан воинственно выпятил узкую грудку.

— Разрешите вас представить. Это не курица. Это — Эмирабель Ронди, — галантно произнес Рамай, но девочка могла бы поклясться, что в голосе его дрожал смех. — И это не филин. Это П а ́саре са Флуэр. Мой дед. И мы в гостях в его донжоне.

Белка изумленно охнула:

— Твой дед?! Но это значит… это значит… что вы — отец Мугура?! Этого… И погодите! Ходы! Ходы между мирами… монстры… как-то связаны?.. Рамай… Кровь рода…

— Одна сорока трещит как сто молочниц на базаре! — сердито фыркнул старик и ткнул в пол пальцем, таким же тонким и кривым, как он сам: — Смотри! Оно уже тут! И ст о ́ит Сар у ́ту…

— Кому? — не поняла девочка.

Волшебник возмущенно вскинул руки:

— И эта бестолковая кукушка лезет проклинать?! Не зная, кто такой Сар у ́т Аст а ́з До а ́р?! Фу, тьфу, улетай, выбросить не жалко!

— Она не знает его имени, но сущность уже поняла, — вступился Рамай.

— У меня в ее возрасте достало мозгов понять его сущность, не бросая ему под ноги душу! Если они у него вообще есть… — буркнул, поежившись, Пасаре и снова ткнул пальцем в пол. Но Эмирабель уже и без него видела, как из темноты исподволь наползала черно-красная сеть, устилая плиты, будто паутина и пожирая замок мил за милом. Ее тонкие лучики касались еще чистых камней, медленно ветвились, соединяясь друг с другом, и взятые в окружение островки гранита начинали крошиться.

— Твои стараньица! — мрачно зыркнул на нее маг, и Белка почувствовала, как ее желудок сжимается от страха и отвращения. Она проследила взглядом за направлением движения трещин и увидела в центре зала низкое сооружение, напоминавшее деревенский колодец. Но ни крыши, ни в о ́рота над ним не было, а из недр исходило теплое золотистое сияние, будто за каменной кладкой таились сотни светильников или крошечное солнце.

— Что это? — не в силах отвести взгляда, прошептала девочка.

— Пограничный столб, — так же шепотом произнес старик.

Она оглянулась на него с возмущением — сколько можно издеваться над ее невежеством, она и сама прекрасно знала, что ничего не знает! — но лицо патриарха са Флуэров было серьезно, и даже испугано.

— Пограничный Шар, — напряженным шепотом повторил он, втягивая голову в плечи. — Один из многих когда-то, теперь один из немногих. Они отделяют мир Сарута от нашего. Держат границу в местах силы. Колонны в храмах Радетеля видела? Выбей одну — ничего не случится. Две — ничего не случится. Десять — покачнется! Еще одну — и хрясь-трах-тарарах-бах-тарабах! Это — та самая «еще одна», после которой крыша посыплется. Сгинет эта — и всё. Фу, тьфу, улетай!