Юлия Григорьева - Искупление (СИ)

— Как звать? — спросил он.

— Эльса, — почти прошептала она, вновь окидывая обнаженное мужское тело быстрым взглядом.

— Нравлюсь? — усмехнулся герцог.

— Да, ваше сиятельство, — девушка смущенно улыбнулась. — Вы красивый.

— И здесь? — простыня, еще удерживаемая на бедрах, отлетела в сторону.

Глаза служанки слегка округлились, когда перед ее лицом застыло возбужденное мужское естество.

— Да, — выдохнула она.

— Покажи как, — милостиво улыбнулся Найяр, и его достоинство уперлось девушке в губы.

Она испуганно посмотрела на правителя.

— Девственница?

— Нет, ваше сиятельство, — Эльса снова зарделась.

— Тогда к чему испуг? — усмехнулся герцог.

— Я не умею, — призналась девушка.

— Все бывает в первый раз, — философски изрек мужчина. — Пустишь в ход зубы, выбью, — ласково предупредил он. — Приступай.

Он откинул голову и прикрыл глаза, ощущая неумелый, но ласковый язычок девушки. Разрядки все никак не происходило, и Найяр недовольно взглянул на служанку сверху вниз. Взяв ее за затылок, герцог уже грубо вошел в ее рот до самого предела, но быстро передумал, как только Эльса начала давиться.

— Бестолочь, — вздохнул его сиятельство.

И овладел временной любовницей уже привычным образом. Быстро излившись и успокоившись, герцог велел девушке убираться. Она стремительно юркнула за дверь, а вместо нее объявился градоправитель, который принес своему господину чистую одежду, за которой уже успели сбегать.

— Начальник городской стражи ждет, — доложил благородный тарг.

— Иду, — ответил герцог, быстро одеваясь.

А дальше завертелось. Привычные приказания и беготня городской стражи. Через пару часов, за которые успел изрядно выпить, его сиятельство получил отчет о том, что искомые мужчина и женщина провели ночь на постоялом дворе. Так же он узнал, что эту пару… голубков запомнили еще в нескольких местах. Они гуляли по городу! Он носится по стране, а они гуляли!!!

— Спали в одной комнате? — мрачно спросил его сиятельство, поднимаясь на ноги.

— Да, — кивнул начальник стражи. — В той комнате еще никто не живет. Скорей всего даже не убирали.

Найяр обжег тарга взглядом.

— Веди! — велел он.

В комнате, которую постояльцы покинули еще вчера, действительно, не было еще уборки.

— Так новых жильцов-то пока нет, — искренне удивился хозяин постоялого двора.

И она жила здесь! Спала… Какая мерзость. Герцог скривился и сплюнул на пол. Дверь комнаты уже открывали. Найяр шагнул внутрь и сразу же посмотрел на кровать. Смятые простыни, следы от голов на подушках, покрывало в ногах… Затем его взгляд метнулся к лохани, стоявшей прямо в комнате.

Неожиданно почувствовав слабость в ногах, Найяр оперся рукой о стену. Плечи герцога часто вздымались, хриплое дыхание вырывалось сквозь стиснутые зубы. Он вновь посмотрел на кровать и громко застонал, слыша стоны, которые должны были оглашать комнату. И лохань… Она позволяла этому ублюдку мыть себя? Он тоже гладил ее тело? Тоже сжимал в ладони ее груди?

— А, к бесам! — заорал Найяр. — Сжечь! Все здесь сжечь!

— Ваше сиятельство! — воскликнул хозяин постоялого двора. — Не губите! За что?

— Сжечь! — бесновался герцог. — Огня, немедленно!

— Ваше сиятельство! — закричал мужчина, падая на колени и хватая правителя за руки. — Не губите! У меня же ничего больше нет. Чем я семью кормить буду?!

Голова герцога опустилась вниз. Он взглянул на мужчину полубезумным взглядом, и тот шарахнулся в сторону. Но Найяр остановил его, повалил на пол и наступил ногой на горло.

— Ты-ы-ы, ты пустил их сюда, — зашипел герцог. — Ты дал им кров, ты позволил совокупляться! Удавлю…

— Ваше сия…

Хозяин хрипел, пытаясь оторвать от своего горла сапог господина, но тот все жал, пока не увидел, как закатились глаза, пока мужчина не затих. Затем обернулся, увидев зажженный факел. Забрал его и сам шагнул в комнату, поджигая кровать. Сухое дерево легко вспыхнуло, огонь перекинулся на белье, пожирая его.

Вскоре полыхала вся комната, а Найяр стоял и смотрел на пламя. Кто-то прибежал с ведрами, но один его взгляд, и те, кто хотел остановить огонь, попятились назад. Он остался один, не мигая смотрел на огонь, все более распространявшийся по дому.

— Надо уходить, — услышал он голос одного из своих наемников.

— Я сейчас, — отозвался герцог.

Он вновь отвернулся к огню, но вдруг вздрогнул от смешка за спиной. Найяр резко обернулся, но там было пусто. «Придет время, и ты услышишь смех из могилы», — вдруг всплыло в памяти. И вновь смешок. Герцог порывисто обернулся, озираясь вокруг себя бешенным взглядом.

— Тиган? — шепотом спросил Найяр.

Ответа не последовало, и герцог сорвался с места. Он выбежал на улицу и остановился, схватившись за бешено колотящееся сердце. Мотнул головой и обернулся к дому, из которого выбегали последние постояльцы. Под руки выводили голосящую жену покойного хозяина. Наемники мрачно посматривали на его сиятельство, а он все никак не мог выкинуть из головы странный смешок.

— Этого не было, — громко произнес герцог. — Уходим.

Воины послушно направились за своим господином, который еще несколько раз обернулся, странно глядя на них, и в его глазах они впервые увидели страх. Это было настолько несвойственно герцогу, что вызвало недоумение и определенные подозрения. Торсон взглянул на Нордоса и осторожно постучал себя по виску. Лысый воин пожал плечами и махнул рукой. Мужчина уже несколько месяцев отчаянно тосковал по дому и подумывал, что пора бы уже навестить своих родных. Сейчас он пришел к окончательному выводу. Как только эта гонка завершится, он уедет из Таргара.

Хмель стремительно покидал голову Найяра. Когда он вернулся к дому градоправителя, случившееся на постоялом дворе уже казалось плодом своего воображения и расшатанных переживаниями нервов. Взяв себя в руки, герцог выслушал последние сведения от начальника городской стражи, молча, кивнул и велел:

— Убираемся отсюда.

Градоправитель и начальник городской стражи переглянулись и, не сговариваясь, вместе произнесли, глядя вслед удаляющемуся отряду:

— Слава богам.

До развилки отряд скакал без остановки. Найяр мрачно смотрел вперед, стараясь изо всех сил ни о чем не думать. Все, что случилось в Арли, напугало его самого. Слишком сильные эмоции, он с ними не справлялся. Даже узнав, что Сафи посмела отдаться своему мужу, не вывело его настолько из равновесия. Может, Тигана воспринимал уже, как приложение к их с сокровищем семье, то ли воспринял, как личную подачку несчастному сопернику. Но их связь больше вызывала насмешку, чем ревность. Сейчас все было хуже, намного хуже.

Вкус крови во рту немного отрезвил герцога, оказалось, он так сильно закусил губу, что прокусил ее. Слизав кровь, его сиятельство усмехнулся. Проклятье! Он никогда не боялся ни крови, ни смерти, ни боли, но детский страх перед призраками, вот что стало настоящим потрясением. Он-то думал, что это осталось в далеком прошлом…