Анатолий Ростокин - Хранитель

- Ладно, иди спать, сын. Завтра все расскажешь. А мы с мамой еще посидим.

Сережа опустил голову, помялся, подошел к маме и неуклюже поцеловал ее в щеку. Она снова всхлипнула, кивнула, мол, иди. Выходя из кухни, он услышал, как папа шепотом продолжил утешать маму:

- Ну ладно тебе. Все хорошо. Девочка у него, оказывается…

Войдя в свою комнату, он застал брата лежащим на кровати, поверх одеяла, в домашней одежде. Ваня посмотрел на него, и снова уставился в потолок.

Сережа уже устал чувствовать себя виноватым:

- Ну а ты-то чего? Сам-то не раз поздно приходил.

- Я? – брат даже приподнялся с кровати, — я вообще-то взрослый. А ты – мелкий. Тебе «Спокойной ночи, малыши» посмотреть – и спать.

- Ага, взрослый. Ты думаешь, шестнадцать лет – это взрослый? Всего на пять лет старше меня.

- Не «всего», а «на целых». На целых пять лет. А, не важно, — махнул рукой Ваня, — все равно. Мама вон извелась вся. Да и отец. И я.

Сережа подошел к его кровати и сел рядом с ним.

- Прости. Но я правда не виноват.

- Как не виноват? Ты не видел, что ночь наступила?

- Не видел.

- Да не гони, — фыркнул брат и отвернулся.

- Вань, правда! Честно! Но я не могу сказать. Я обещал.

Ваня повернулся к нему.

- Секрет?

- Секрет.

- Тогда ладно. Но больше так не делай.

- Ладно. Кстати, о секрете. Давай посмотрим монетки?

Ваня хмыкнул:

- Чего на них смотреть? Монетки как монетки.

- Ну давай, пожалуйста!

- Ладно, — смягчился Ваня и приподнялся, — сейчас достану.

Сережа не соврал Свете, когда сказал, что умеет хранить секреты. У них с Ваней был один секрет, который они хранили ото всех, даже от родителей. Это были монетки. Два года назад, еще когда они жили на Камчатке, Ваня напросился с дядей Вадимом и его друзьями на охоту. Нет, Ваня не хотел никого убивать, но охота была многодневной, с долгими переходами, разбитием лагеря. А ему хотелось в поход. Мама была против, но его поддержал отец: мол, пусть пацан приучается к самостоятельности, четырнадцать лет все-таки, совсем взрослый. Да и Вадим присмотрит, не чужой ведь человек. И мама согласилась.

Сначала они ехали на машине до какой-то деревни, там заночевали, а поутру пешком пошли в тайгу. Долго шли, наконец, выбрали подходящее место для лагеря. Когда поставили палатки и разожгли костер, взрослые ушли на разведку, оставив Ваню следить за лагерем. А чего за ним следить? Стоит и стоит себе. И Ваня пошел обозревать окрестности. Он бродил вокруг лагеря, не забывая держать в поле зрения дым от костра, когда увидел скелет. Настоящий, человеческий.

Сначала он испугался, как потом честно признался Сереже, рванул обратно. Но у костра его взяла досада: чего это он пугается? Это же просто скелет. А он взрослый, что же он будет бояться груды костей. Он осторожно вернулся, подошел поближе. Скелет лежал, прислонившись к какому-то пню, и не подавал признаков жизни. Еще бы. Ваня подошел еще ближе и тут заметил рядом с правой рукой скелета полуистлевший мешочек. Превозмогая страх, он взял его в руки, и оттуда посыпались монеты. Всего двадцать штук, почерневшие, разных размеров.

Ваня собрал монеты, торопливо засунул их к себе в карман и побежал обратно. Когда взрослые пришли, он показал им скелет. Он, если совсем по-честному, все же боялся, что ночью скелет придет к нему за своими монетами. Взрослые сначала думали сообщить в полицию, но, определив, что скелет лежит уж очень давно, решили его похоронить по-человечески. Вырыли могилу, аккуратно перенести туда кости и закопали обратно. И даже сверху водрузили что-то вроде креста. Ване так было явно спокойнее. По крайней мере, за те три дня, что они провели на этом месте, скелет так ни разу и не пришел.

А монетах Ваня взрослым не сказал. Сначала побоялся, что отберут, а потом, когда он устыдился этого страха, никак не выдавалось предлога. А когда они вернулись – тем более.

Он показал их только брату, взяв с того крепкое обещание хранить все в секрете. И Сережа обещание выполнил.

И сейчас, сидя на Ваниной кровати, они снова перебирали монеты. Вон большая, с двуглавым орлом. А вон поменьше, с головой какой-то тетки. А вот с другой теткой. Или мужиком. С морским якорем – эта была любимой монетой Сережи.

Перебирая монеты, они, как обычно, фантазировали, откуда те. С орлом – это российская. С теткой – наверное, английская. С якорем – пиратская. Или она должна быть с черепом и костями?

Наконец, насмотревшись на Ванин клад, мальчишки легли спать.

Первое, о чем подумал Сережа, проснувшись утром – море. И Света. Сережа вскочил с кровати, как ужаленный, и побежал на кухню. Там завтракал отец.

- Уф, ты не уехал, — Сережа плюхнулся на табуретку. Он совсем забыл о том, как вернулся вчера домой и что за этим последовало, — пап. Скажи, а где ближайшее море?

Отец, конечно же, все помнил, но он уже не злился на сына.

- Море? – он задумался, — наверное, Черное. Или даже Балтийское. Точно не помню, надо карту смотреть. А что? Ты хочешь, чтобы мы съездили туда?

- Да не. А может быть так, чтобы море было совсем близко отсюда? Чтобы пешком дойти?

- Нет, конечно! – усмехнулся отец, — пешком ты только за несколько недель дойдешь. А то и месяцев. Тут в окрестностях только пруды и озера.

- Точно? – `усомнился Сережа.

- Конечно. Хотя иногда морями называют водохранилище. Например, говорят «Можайское море», но на самом деле оно не море. Кстати, и Каспийское море тоже на самом деле не море, а озеро.

- Знаю про Каспийское, в школе проходили, — отмахнулся Сережа, — а настоящее море? Соленое, теплое, со скалами?

- Нет, Сереж, тут такого точно нет. Так и почему же ты спрашиваешь?

- Просто так. А у нас есть карта Подмосковья?

Папа допил кофе и поднялся.

- Есть, пойдем, — он направился в большую комнату, там прибирала постель мама. Он порылся на книжных полках, наконец, достал сложенную в несколько раз карту, — держи. Только я на работу опаздываю, ты уж как-нибудь сам.

Конечно, никакого моря вокруг не оказалось. Сережа попытался воспроизвести по карте их вчерашний путь, но тот упирался в какую-то автомобильную трассу. Ничего, даже отдаленно похожего на водоем, в той стороне не было.

Мама выловила его в прихожей и заставила-таки позавтракать. Пока он торопливо запихивал в себя овсяную кашу, она проверила заряд его телефона и раз десять взяла с него обещание больше так не делать. Доев, он чмокнул маму в щеку и побежал вниз. Небо было солнечным, а воздух был свежее, чем вчера — из-за ночного дождя. Он уже не прятался от Бутера, а несся, как угорелый, к поселку.

Как он с ней встретится? Они не обменялись телефонами; где именно она живет, он не знает. Не будет же она там стоять и ждать его.

Конечно, Светы у шлагбаума не было. Сережа покрутился вокруг, попытался расспросить охранника, но тот не стал с ним разговаривать. Ему, мол, запрещено говорить о жителях поселка, мало ли кто с какой целью интересуются. «И вообще, иди-ка ты, мальчик, отсюда, поиграй в другом месте, не мешай работать.»