Кристофер Сташеф - Пока чародея не было дома. Чародей-еретик

— Матильда! Что ты…

Но Матильда утратила дар речи. Она пятилась назад, закрыв ладонями рот, бледная, дрожащая.

— Да что она там увидеть могла? — Риллис обернулась к колодцу, заглянула внутрь и с криком отшатнулась. — Марла! Отпусти ведро!

— Что ты увидела?

— Крылатого змея! Дракона! Жуткую тварь с огромной пастью, всю в противных желтых чешуйках! Он расправил крылья, а на хвосте у него жало! Марла, брось, не вытаскивай его!

Марла наконец услышала зловещее шипение, доносившееся из глубины колодца. Казалось, этим шипением наполняется воздух вокруг. Марла отдернула руки от ворота, как от горящего угля. Ворот завертелся, а колодец огласился таким душераздирающим визгом, что у женщин заложило уши. Еще долго звучало эхо этого визга, но вот наконец ведро с громким плеском ударилось дном о поверхность воды.

Женщины в ужасе переглянулись. Риллис первой обрела дар речи.

— А… что же мы теперь… пить будем? — прошептала она.

— Да провались она пропадом, эта вода, кума! Что мы станем делать, когда эта тварь вырастет?!

— Она не вырастет.

Все трое кумушек проворно обернулись.

Той, что стояла перед ними, вряд ли было больше двадцати пяти лет, но держалась она с достоинством жены рыцаря. Одета женщина была по-крестьянски, как и они, но побогаче и поярче. Незнакомка пошла к крестьянкам с приятной улыбкой на губах, однако глаза ее смотрели решительно.

— Кто ты такая? — ахнула Марла.

— Я — волшебница из королевского замка, — отвечала женщина. — Что же до вашего змея… Расступитесь!

Она подошла к колодцу, сдвинула брови и пристально уставилась в глубину.

Трое кумушек переглянулись, собрались с храбростью и, перегнувшись через край, заглянули в колодец.

Они увидели, как змей корчится и уменьшается в размерах, злобно шипя. При этом крылья его вырастали. Вскоре от змея не осталось почти ничего, кроме крыльев. А в следующее мгновение из колодца вылетела роскошная громадная бабочка с великолепными радужными разноцветными крыльями. И хотя бояться ее не стоило, женщины невольно пригнулись. Бабочка запорхала над колодезным срубом, а женщина еще на миг задержала на ней пристальный взгляд, и бабочка полетела к лесу, подгоняемая легким ветерком.

Незнакомка облегченно выдохнула, а когда она обернулась к крестьянкам, стало видно, что лоб у нее блестит от испарины.

— Это был не настоящий дракон, — сказала она, — а творение из «ведьмина мха». Теперь вам нечего бояться.

Женщины вытаращили глаза, а Марла сумела выдавить:

— Кто же… кто… его сотворил?

— Какая-то злобная колдунья, пытающаяся навредить их величествам.

— А если эта колдунья снова превратит бабочку в дракона?

— Тогда я снова прогоню его — я или кто-то другой, подобный мне. — Женщина лучезарно улыбнулась. — Не бойтесь, добрые женщины. Король и королева оберегают своих подданных и заботятся о них.

С этими словами она отвернулась и зашагала к лесу. Три кумушки еще долго стояли и провожали взглядом ее силуэт, озаренный ярким полуденным солнцем.

Наконец Матильда расправила плечи и сверкнула глазами.

— Ну, кумушки! Будет нам с вами о чем порассказать дома нынче вечером!

Поужинав, взрослые вышли из домов, разбились на компании, принялись переговариваться, а дети бегали наперегонки, играли в салки, затевали дружеские потасовки — словом, наступил самый обычный вечер в самой обычной грамерайской деревушке.

— Слушайте Слово Господа!

Откуда явился этот проповедник — этого никто не знал, но все крестьяне разом умолкли и уставились на него не то чтобы удивленно — скорее со страхом. В последнее время священнослужители редко приносили добрые вести.

— «Не надейтеся на князей», — сказал наш Господь! И вправду, глупец тот, кто в наши дни надеется на князей — на Туана и Катарину!

Деревенские жители выпучили глаза. Вот так речи! Да это же самая настоящая измена! Даже детишки догадались, что что-то не так, и один за другим прекратили игры и стали прислушиваться к бродячему проповеднику.

— Туан и Катарина хотели узурпировать власть Церкви! король и королева опорочили слово лорда архиепископа! Они дерзко примкнули к прогнившей и погрязшей в грехах Церкви Рима и всю страну нашу Грамерай прокляли! Что с людьми творится, то творится и с самой землей! Уже теперь она кое-где отравлена! А где-то сотрясается! Поверьте мне — через три минуты земля под вашими ногами сотрясется!

Крестьяне в растерянности начали испуганно перешептываться. Тут и там слышались крики отчаяния. Несколько человек развернулись и бросились к своим жилищам.

— Никто не пострадает! — продолжал витийствовать проповедник. — Ну если и пострадает, то своем немного! Земля сотрясется, это верно, но она будет только дрожать, только дрожать, люди добрые! Пока это всего лишь предупреждение от Господа, а не месть Его!

Немного успокоившись, крестьяне вернулись. Священник выпрямился, улыбнулся, уверенный в себе…

Потянулись секунды.

Они тянулись и тянулись.

Священник нахмурился. Люди зароптали.

— Три минуты-то уж давно прошли!

— Да уж!

— А вроде не тряслось ничего. Ты чего-нибудь почувствовал?

— Да нет. Не более, чем когда мой бык по полю топает.

Проповедник свирепо сдвинул брови, сжал кулаки. Его лоб покрылся потом. Люди заметили это, умолкли и снова внимательно пригляделись к нему. Нет, ничего не случилось.

— Да это шарлатан, — пробормотал кто-то.

— Точно. Шут гороховый. Сам себе тонзуру выбрил. Хорош, нечего сказать! — фыркнула одна крестьянка.

— Решил одурачить нас, да? — Вперед шагнул плечистый крестьянин. В голосе его прозвучала неприкрытая злость.

— Я воистину монах из ордена Святого Видикона! — прокричал священник.

— Всякий может напялить на себя сутану и повесить на грудь деревянный крестик, — угрожающе проворчал другой крестьянин, также крепкого телосложения. — Ты что, малый? За дураков нас принимаешь?

— Не троньте меня! — крикнул священник, но по голосу было слышно, что он здорово струхнул. Он попятился… еще… и еще. Крестьяне-здоровяки обступили его с трех сторон. А позади них монах увидел мужчину не такого крепкого и плечистого. Тот довольно улыбался. Проповедник вперил в этого человека гневный взгляд, но крестьянин только улыбнулся шире, и улыбка у него получилась совсем не веселая, а уверенная и угрожающая.

— Ступите на путь истинный! — взвизгнул проповедник. — Не идите за этими лживыми владыками… иначе земля сотрясется у вас под ногами! Я вас предупредил!

С этими словами он развернулся и затрусил к лесу. Щеки его пылали от злости, обиды и непонимания того, что произошло. О, как он гневался на этого юнца с уверенной улыбкой. Теперь у монаха не было никаких сомнений в том, что это был чародей, сдержавший землетрясение силой своего разума, когда сам он пытался заставить землю дрожать.