Кристофер Сташеф - Пока чародея не было дома. Чародей-еретик

Ди Медичи подскакал к Мак Ги и воззрился на него снизу вверх, грозный и свирепый. Его конь заржал и встал на дыбы. Мак Ги одарил его коротким презрительным взглядом и вновь посмотрел на архиепископа.

— Вперед, рыцари! — гаркнул ди Медичи. — Вперед, милорды Флоренцо и Пердито! Проучите этих трусливых церковников, поставьте их на колени!

— Ни с места! — выкрикнули в унисон архиепископ и отец Мак Ги и развернулись к герцогу. Упомянутые ди Медичи графы смогли только переглянуться, охваченные страхом.

— Властью, данной мне Господом, повелеваю вам отступить! — во весь голос воскликнул архиепископ. — Не ваше дело вмешиваться в разговор священнослужителей!

Ди Медичи прищурился, на несколько мгновений задержал взгляд на архиепископе, затем кивнул и поворотил коня. А архиепископ с упавшим сердцем понял, что независимо от исхода сражения он утратил расположение герцога навсегда.

Вернувшись взглядом к отцу Мак Ги, он попытался спасти хотя бы то малое, что мог.

— Риму нет дела до Грамерая. Оттуда нам могут что-то приказать, не понимая, к чему приведут такие приказания!

— Папа так тревожится за ваш народ, что в свое время отправил на Грамерай отца Ювелла со срочной миссией и велел ему собрать как можно больше сведений о вашей стране, — прокричал в ответ отец Мак Ги. — А теперь он послал к вам меня, дабы я отдал вам распоряжения, основанные на полном понимании положения дел!

Леди Мейроуз схватила архиепископа за руку, закованную в латную рукавицу.

— Подумайте, милорд! Если вы покоритесь Риму, у вас не будет меня!

Архиепископ вздрогнул, в его взгляде отразилась тревога. Он в отчаянии огляделся по сторонам и только теперь увидел, что его окружили монахи.

— Отец Ригорий! — обрадованно воскликнул он. — Брат Хасти! Все мои собратья и чада! Взять этого самозванца!

Мак Ги медленно поднял руку, и все монахи увидели его перстень.

— Вы давали обет повиновения! — в отчаянии вскричал архиепископ. — Я повелеваю вам исполнить обет!

— Мы давали клятву верности ордену, милорд, — бесстрастно возразил отец Ригорий. — А стало быть — главе ордена. Наша верность ему выше повиновения вам.

С этими словами он опустился на колени и склонил голову перед отцом Мак Ги. Остальные монахи последовали его примеру.

— Вы никогда по-настоящему не верили в меня и мое дело! — прошептал архиепископ. Лицо у него стало землисто-серого цвета. — В глубине ваших сердец вы всегда желали сохранить верность Риму и королевскому престолу. Просто у вас не хватало храбрости открыто сказать об этом!

Ригорий стоял на коленях с низко опущенной головой. Он не стал ничего отрицать.

— Трусы! — взвыла леди Мейроуз. — Если вы не желаете покончить с самозванцем, это сделаю я!

Она выхватила палицу из ослабевшей руки архиепископа и размахнулась, готовясь ударить ею отца Мак Ги.

Но тут воздух над полем боя рассек пронзительный крик, подобный голосу ангела мщения, и с небес вниз устремилась маленькая фигурка верхом на метле. Палица выскользнула из руки леди Мейроуз, да так резко, что та чуть было не упала с лошади. Смертоносное оружие крутанулось в воздухе и зависло над головой женщины. Мейроуз взвизгнула, закрыла лицо руками, стремясь защититься от шипов, которыми была утыкана головка палицы. Архиепископ в страхе вскрикнул, бросился на помощь Мейроуз, схватил палицу.

— Злобная искусительница! — прокричала маленькая волшебница, кружась над Мейроуз. — Подлая соблазнительница!

А в следующее мгновение к девочке сверху спикировала взрослая волшебница и вскричала:

— Милорды графы! Славные рыцари! Неужто вы позволите этой подколодной змее ужалить вас, оплести своими кольцами? Нет! Схватите ее и свяжите!

Не только ее голос и тон воздействовали на воинов. Графы наконец очнулись и не без облегчения пришпорили своих коней. С десяток рыцарей бросились к леди Мейроуз, чтобы вырвать ее из объятий архиепископа. Тот взревел от ярости, дал волю своему гневу и размахнулся палицей, грозя тому из рыцарей, что оказался ближе других.

В это мгновение как бы ниоткуда в воздухе под звук, напоминавший ружейный выстрел, возник Джеффри. Он храбро поднял руку, и палица отскочила от завесы невидимого защитного поля.

— Нападаете на людей, да? — отважно прокричал Джеффри. — Вы, человек, проповедующий слово Христа?! Вы, смевший повелевать рыцарями и герцогами! Вы предали Заповеди! Вы отступник! И вы недостойны облачения, которое носите!

В панике архиепископ продолжал пытаться ударить мальчика. Он наносил удар за ударом, но Джеффри безмятежно отражал все до единого.

Один из воинов не выдержал и расхохотался. Потом — еще один, и еще, и вскоре все поле несостоявшегося сражения огласилось дружным веселым смехом. И действительно: потешно было смотреть на то, как маленький мальчик напугал разъяренного архиепископа.

Ди Медичи в полном отчаянии взревел и бросился к Джеффри.

— Черта с два! — рявкнул Род. — Вперед, Векс!

Громадный черный жеребец оглушительно заржал, встал на дыбы и стремительно понес своего седока к герцогу.

Ди Медичи заметил Рода и развернул своего коня. Выхватив меч, он помчался навстречу Чародею.

Отразив первый удар соперника, Род налетел на него со всей силой злости, а Векс толкнул боком лошадь герцога. Ди Медичи покачнулся в седле, а Род крепко обхватил его шею.

— Сам Господь отдал его в мои руки! — проревел Род. — Сдавайтесь, милорд! Просите пощады! Все, кто шел за этим изменником, сложите оружие, иначе он умрет!

Один за другим рыцари опустили мечи и положили их наземь. Воины-пехотинцы, довольно улыбаясь, побросали копья.

Все разоружились — кроме тех рыцарей, которым наконец удалось окружить леди Мейроуз и стащить ее с лошади. Рыцари схватили женщину и связали ее руки за спиной. Она кричала и билась и проклинала их такими словами, которых никто из них никогда не слышал из уст благородной дамы. Мейроуз вопила так громко, что рыцари даже не услышали призыва лорда Чародея сложить оружие.

Из онемевших пальцев архиепископа выпала палица.

— На колени! — громогласно воскликнул Мак Ги. — Покайтесь, покуда у вас есть такая возможность!

Архиепископ, бледный как мел, соскользнул с коня. Только одно мгновение ему удалось продержаться на ногах, и он рухнул, сраженный обмороком.

Род, тяжело дыша, увидел эту картину через плечо ди Медичи, которого он пока не отпустил. Увидел он и то, как гордо держится в седле король Туан и как радостно и широко он улыбается.

Род нахмурился:

— Могли хотя бы немножко подсобить мне, ваше величество!

— Зачем? — невинно пожал плечами Туан. — Вы и ваши детишки и сами прекрасно справились!

Косые лучи послеполуденного солнца, проникая сквозь высокие окна, озаряли большой зал королевского замка, золотили доспехи и регалии собравшихся баронов и рыцарей. Король и королева в пурпурных мантиях сидели на тронах под шелковым балдахином.