Кристофер Сташеф - Пока чародея не было дома. Чародей-еретик

— Искать — нет, не искал. Но частенько такие люди возникают на моем пути сами.

— И как вы поступаете, если обнаруживаете, что совершили нечто неправильное — такое, что уже непоправимо?

— Вы хотите спросить: бывает ли у меня желание покаяться? — Род устало улыбнулся. — Только на Пасхальной неделе, святой отец. Я по-прежнему считаю, что исповедь — это возможность для Церкви осуществлять контроль над мыслями людей. Но я действительно порой исповедовался, но еще чаще поблизости не оказывалось священника, и тогда я приносил Господу извинения лично. Ну и конечно, когда я в конце концов добирался до священника, исповедь получалась долгой. Вероятно, она была ни к чему, но ведь и вреда от этого нет никакого. Никогда не вредно получить страховку на загробную жизнь.

— Для того чтобы исповеди не получались долгими, следует всего лишь чаще наведываться в исповедальню. Вы в последнее время там бывали?

— Нет, святой отец. Смертных грехов я со времени последней исповеди не совершил.

Отец Мак Ги вспомнил о поведении Рода за время их знакомства, о том, как Верховный Чародей дрался, какие придумывал обманные маневры, и задумался о том, а какие же поступки этот человек относит к категории смертных грехов.

— А надо бы все же исповедоваться. Это полезно для души.

— Для чьей, святой отец? Для вашей души или для моей?

Род закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и испустил долгий вздох облегчения.

— Да, любовь моя. Теперь все позади. — Гвен устроилась на подлокотнике рядом с мужем и погладила его по голове. — Быть может, в будущем отец Мак Ги будет уделять нам больше внимания.

Род насторожился:

— Я ждал, что ты так скажешь…

Гвен широко раскрыла глаза:

— А ты разве этого не хочешь?

— Только до тех пор, покуда он не начнет давить на Грамерай, пользуясь своим положением.

— Нет! Отец Мак Ги порядочный и духовный человек!

— О да, но даже самый хороший человек способен впасть в искушение, что доказал наш бывший архиепископ. Нет, ты не думай, я не слишком сильно переживаю из-за Мак Ги. Он-то как раз из порядочных людей. Но лет через десять у него появится преемник — и не сказал бы, что я жду этого с нетерпением.

Гвен нахмурилась:

— Главе ордена не под силу совершить дурные дела, если только его монахи не обнаружат своих познаний о чудесных машинах.

— Это утешает, верно. Но они и без этого способны много чего натворить.

В это мгновение приотворилась дверь спальни, и на пороге возникло маленькое видение в длинной ночной рубахе. Грегори направился к ведру с водой, попил и намерился вернуться в спальню.

Род встал и поймал сына на полпути. Малыш радостно хихикнул, стал не слишком старательно отбиваться. Наконец Род усадил его к себе на колени.

— Вроде бы ты должен был уже спать, а?

— А мне пить захотелось, папочка. Жажда замучила;

— И ты хотел только воды? Только такая у тебя жажда? Ну ладно.

Грегори смутился и проговорил серьезно:

— В том, чтобы жаждать благодати, нет ничего дурного, папочка.

— Верно, — кивнул Род, хотя от этих взрослых слов семилетнего ребенка по спине у него побежали мурашки. — Вот только вряд ли ты обретешь благодать, если будешь шастать на цыпочках посреди ночи.

Грегори улыбнулся:

— Правда, папа. А вот наука может принести человеку благодать. И отец Мак Ги был прав. Мое призвание — наука, а не монашеский орден.

Мурашки исчезли, как будто их и не было. Роду показалось, что он сейчас упадет в обморок от счастья.

— Ну вот. Я же сказал, что он хороший человек. Ну а как насчет компании?

— Так он же сказал: у меня будет компания. Другие ученые.

Род от изумления вытаращил глаза. Смысл сказанного Грегори дошел до него, и его губы расплылись в усмешке.

— Ну конечно, конечно, а как же иначе? Грамерайский университет… — Он опустил сына на пол, развернул к двери, ведущей в спальню, и любовно подшлепнул. — Ну все, хватит разговоров. Давай-ка быстренько в кроватку и спать. Мечты — хорошее дело, но и сны — неплохое.

Грегори театрально зевнул и вприпрыжку побежал в спальню.

Как только за ним захлопнулась дверь, Гвен посмотрела на Рода, взволнованно улыбаясь.

— Ну вот, видишь? Теперь ты можешь не бояться за него. Но все же… Разве это было бы так ужасно, если бы он стал священником?

— Да! Не потому, что в духовенстве самом по себе есть что-то плохое. Просто… у Грегори слишком вольнолюбивый ум для того, чтобы он был счастлив среди монахов.

Гвен от изумления широко распахнула глаза:

— И верно… Ум у него как раз такой — вольнолюбивый. И как я раньше этого не замечала?

— Ты не замечала этого только потому, что никогда не думала о том, что Церковь способна ограничить мышление человека. Но ты не одинока. Никому на этой планете такая мысль никогда не приходила в голову.

Гвен недоверчиво взглянула на мужа:

— А почему?

— Потому что никто из вас никогда не знал, что можно думать иначе. Вы выросли с убеждением в том, что на свете только одна Истина и что этой Истиной владеет Церковь.

— Да, это так и есть… — медленно протянула Гвен.

— Однако у этой Истины есть такие проявления, о которых Церковь пока не знает.

— Наверняка святые отцы получат такие познания в будущем!

— Несомненно. Точно так же, как они смирились с мыслью о существовании второй монашеской обители на Грамерае. — Род покачал головой. — Прости, милая. Просто я не в силах поверить в то, что Церковь обожает новые идеи.

— Но Раннимедская обитель сохранится! И новые идеи тоже!

— Да, но только из чувства сопротивления. И мне очень не хотелось бы, чтобы Грегори оказался между этими двумя мельничными жерновами.

— Верно, — не слишком охотно кивнула Гвен. — Но уж наверняка наша страна легче перенесет эти различия и эту новизну — теперь, когда у мятежных лордов отобрали часть земель и когда во владение вступили их сыновья.

— Пожалуй, — кивнул Род и задумчиво уставился на пламя в камине. — Тем самым ты мне ненавязчиво напомнила о наших новых обязанностях, дорогая?

— А как же иначе? — пожала плечами Гвен. — Разве бывают лорды без собственных владений?

— Но мне не нужна ответственность в виде нескольких десятков слуг!

— Почему нет? Ведь ты и так уже заботишься обо всем Грамерае! И кроме того, в наших новых землях есть замок.

— Угу. Угрюмая каменная громада, в которой никто не жил уже лет сто! Нет, ты уж меня прости, но мне вполне хватает нашего дома.

— Я очень старалась сделать наш дом уютным, — улыбнулась Гвен и, прижавшись щекой к макушке Рода, ласково обвила руками его шею. — Приятно будет приезжать сюда на лето…

— Приезжать… — Род запрокинул голову. — Послушай… А ведь Туану и Катарине будет труднее выцарапать нас оттуда, верно?