Кристофер Сташеф - Пока чародея не было дома. Чародей-еретик

Пастух развернулся и рывком поднял лоскут ткани. Внутрь шатра хлынул лунный свет, и стало хорошо видно, что лежанка шерифа пуста.

На лесной поляне со звуком, напоминающим раскат грома, появились двое мальчиков, крепко державших взрослого мужчину поперек живота. Как только ноги мужчины коснулись земли, он проворно выпрямился и оттолкнул мальчиков:

— Колдовство! Злобные карлики, кто вам…

Он вдруг умолк, уставившись на человечка, стоявшего перед ним и ростом едва доходившего ему до колена, при этом вид у человечка был самый что ни на есть суровый.

— О ты, который приколотил Холодное Железо ко всем зверям в округе и который никогда не оставлял молока для брауни! — процедил сквозь зубы эльф. — Знай, что перед тобой стоит сам Пак, собственной персоной.

Шериф оторопел. Не дав ему опомниться, Корделия, притаившаяся в ночной тени, устремила взгляд на заблаговременно припрятанную в траве крепкую палку. Палка взмыла в воздух и ударила шерифа по макушке. Он рухнул а землю как подкошенный.

Шериф очнулся, кривясь от жуткой боли в голове. Он опробовал сесть, но не смог поднять руки, чтобы опереться о землю. В ужасе он заметался, пытаясь пошевелить уками и ногами, но обнаружил, что они крепко-накрепко связаны. Тяжело дыша и вытаращив глаза, шериф огляделся по сторонам и увидел четверых детей, мал-мала меньше, которые не спускали с него глаз. Позади детей шевельнулся какой-то черный силуэт, и, приглядевшись получше, шериф обнаружил в темноте здоровенного боевого коня с горящими глазами. По спине у шерифа побежали мурашки, и потом рядом с конем в круге лунного света возник кто-то еще, и шериф увидел серебристую голову, увенчанную длинным прямым рогом, рог этот, что неприятно, был наставлен на него. У шерифа препротивно засосало под ложечкой.

— Опусти глаза, — приказал кто-то хрипловатым баском.

Шериф так и сделал и чуть не похолодел от ужаса. Впереди детей стоял эльф ростом в полтора фута, с налитыми кровью глазами.

— Почти за великую честь, — посоветовал ему эльф. — немногим смертным довелось повидать Пака.

Шериф лежал неподвижно, тяжело дыша. Он всеми силами старался взять себя в руки и собраться с мыслями.

— Я знаю тебя, — продолжал Пак сурово. — Ты — Реджинальд, сын Турко, который служил сквайром у сэра Бартолема. И ты тоже называешь себя сквайром, хотя не имеешь на то никакого права, ибо никогда в жизни не был оруженосцем ни одного из рыцарей и не ухаживал за его лошадью.

Мальчик, что был повыше самого маленького, но пониже самого высокого, при этих словах эльфа вздрогнул и устремил на шерифа взгляд, полный неподдельного возмущения.

Шериф кивнул, стараясь заставить себя дышать медленнее. Сглотнув подступивший к горлу ком, он проговорил:

— Да. — Снова сглотнул и вымолвил: — Значит, Колдовской Народец все-таки есть.

— Есть, и он такой же настоящий, как ты. Вот только ума у нас поболее, — с насмешкой заметил Пак. — Мы не привыкли похваляться ни перед мужчинами, не перед женщинами своей доблестью.

Реджинальд помрачнел как туча. Но он радовался тому, что в его сердце закипает злость, — это помогало ему прийти в себя.

Пак кивком указал на стоявших у него за спиной детей и сказал:

— Вижу я по твоим глазам, что ты так думаешь, будто их опасаться не стоит. Если ты так думаешь, то ты большой олух, доложу я тебе. Это дети Верховного Чародея, да будет тебе известно!

Реджинальд окаменел и обвел лица детей затравленным взглядом.

Пак довольно кивнул:

— Вот-вот, у тебя есть все причины опасаться их. Они не пощадят человека, который украл их родителей.

— Я этого не делал! — вскричал Реджинальд. — Кто вам только мог такое сказать про меня? Это наглая ложь!

В некотором роде так оно и было: он ведь только поговорил с этими странными тощими стариками, у которых еще глаза так странно горели. Ну да, он сказал им, что король Туан — тиран, а также и герцог Тюдор и даже граф Глинн. Говорил он и о том, что всех господ почитает тиранами и деспотами, и поклялся в том, что мечта всей его жизни — покончить с ними, чтобы люди жили свободно, сами по себе, чтобы никто их не угнетал. А старики улыбались, сверкали глазами, а потом пообещали ему, что помогут, чем сумеют, потому что они как-никак чародеи и владеют таким могущественным колдовством, какое недоступно большинству ведьм и колдунов.

Вот тогда он и попросил их похитить Верховного Чародея и его жену.

Вот такие мысли вихрем промелькнули в голове у шерифа, покуда он молча смотрел на эльфа, позади которого стояли четверо детей Верховного Чародея, а лица у этих детей становились все мрачнее и мрачнее с каждым мгновением. Да… Слишком малого он попросил у тех страшных стариков. Надо было попросить их, чтобы они и этих детишек тоже похитили…

Однако шериф постарался, чтобы его мысли никак не отразились на лице.

— Я не крал Верховного Чародея! — упрямо повторил он.

Но дети ему не поверили. Это было видно по их взглядам. С упавшим сердцем шериф вспомнил о том, что они — чародеи и волшебница, а стало быть, способны слышать чужие мысли.

— Это неправда! — выкрикнул он, но эльф только сказал:

— Мы уже знаем все, о чем ты только что думал. Но кто вложил тебе в голову эти мысли о завоеваниях? Другие чародеи, одетые, как крестьяне, которые разгуливают по округе и морочат головы простым людям, говорят им про то, как им плохо живется? Или ты сам до этого додумался?

— Нет! Все неправда! — вскричал Реджинальд. — Я всего лишь желал добиться мира и спокойствия в своем уделе! А когда я узнал о том, что во владениях герцога Тюдора кишмя кишат разбойники, я выступил против них! — Он отчаянно старался думать о тех обшарпанных оборванцах, что как-то раз явились к нему в ту пору, когда он и вправду стремился только к тому, чтобы наводить в округе порядок. Тогда это было совсем нетрудно: возмутителями спокойствия бывали когда мелкий воришка, а когда — перебравший под праздник пахарь. Но и этого хватало, чтобы король платил шерифу серебром и позволял жить в хорошем, крепком каменном доме. Но эти фальшивые крестьяне с горящими очами убедили его в том, что он сможет иметь больше — намного больше: все герцогство, а может — и все королевство! И они были правы: это оказалось возможно, потому что теперь у него образовалось огромное войско, и вдобавок к его услугам было магическое оружие, коим его снабдили эти самые чародеи! С помощью этих глупцов, графов, шериф мог одолеть самого короля! А если точнее, с помощью других чародеев — тех самых, которые утверждали, что им вообще ничего не надо и что они смогут подговорить нескольких графов напасть на короля с тыла. На миг шерифу стало не по себе — а что, если чародеям и графам это не удастся? Что, если он даст бой войску короля и окажется в одиночестве?