Ольга Вешнева - Огрызки эпох

— Прости меня, Тишенька, — вампирша подползла и легла рядом, коснулась щекой моего локтя. — Не держи на меня зла. Я исправлюсь, и буду во всем тебя слушаться.

В ее жалостливом голосе слышалось: «Только не бросай меня. Для меня твое отвержение подобно смерти».

Я промолчал, но позволил ей опустить голову на мою руку.

Полина вырезала послание на тополе и отметила его своей «меткой» — лавандовыми духами.

Примерно полторы недели мы не виделись. В городе я бывал, но как-то не натыкался на нее. Мне благоволила природа — солнце почти не показывалось из-за серых облаков, и я пользовался привилегией охоты в Волочаровске днем. При этом я был максимально аккуратен по просьбе тайной любовницы. Коров сохранял живыми и невредимыми, не считая зализанных ранок на шее. Но то ли у буренок снизились надои, то ли они стали вести себя беспокойнее обычного, то ли носы перевертных волков очистились от нюхательного табака… Так или иначе, враги пронюхали о моих визитах, стали посменно нести круглосуточный караул. В дежурство Полины, Маши и Евгения я рискнул подойти на опасное расстояние к заветному дому.

Сидя на лавочке в палисаднике, среди цветущих роз, Полина увлеченно читала готическую историю «Роман в лесу» английской писательницы Анны Рэдклифф на языке автора. Ей было удивительно к лицу темно-синее, с голубоватым переливом, пышное шелковое платье и в тон ему приплюснутая шляпка с кружевным бантом. Связанная крючком в стиле ирландского кружева белая шаль с крупными голубыми цветками и длинной бахромой укрывала ее плечи. В корсете ее ювелирная талия казалась хрупким цветочным стебельком, к которому боязно прикоснуться, чтоб ненароком не переломить его.

— А вы, Тихон, похорошели, — тоненьким шепотком отметила Полина. С ленивой томностью приподняв взгляд от книжных страниц, она уставилась на меня в упор. — Вам идут на пользу деликатесы местной кухни.

— Вы на дежурстве, или просто отдыхаете в саду? Я вижу, к бою не готовы по одеждам.

— А с кем мне воевать? С вами — не хочу.

— Так хрустально уязвимы, так драгоценно вы прекрасны в светском платье. Боюсь я тронуть вас.

— Так и не трогайте. Особенно, зубами. Я это не люблю, — Полина подтянула шаль на шею.

— Не смею прикоснуться к вам без вашей воли, — склонившись к ней, я все же не садился на скамейку.

— И правильно, не оставляйте следа. К нам прибыло подкрепленье. Три матерых волка, два охотника — мужчины и колдун.

— Вас осаждают поклонники?

— Я их не замечаю.

— Может, зря?

— Позвольте мне самой распоряжаться моей судьбой, — оставив перевернутую книгу на скамейке, Полина встала и раскрыла над моей головой солнечный зонтик.

Солнца не было и в помине, но в серовато — белом душном мареве предметы светлых тонов стали для меня ослепительно яркими, и я болезненно жмурился.

— Я собираюсь пригласить вас на прогулку. — Полина улыбнулась, не сводя с меня глаз. — Как на это смотрите?

— Вся моя жизнь с недавних пор — прогулка, и разбавляется она лишь только сном, — с ностальгической грустью сообщил я.

— Но от верховых вояжей, думаю, отвыкли. Поездка в горы не покажется вам скучной?

— Лошади меня не любят, — я принял ее предложение за издевку.

Полина промолчала, но нескрываемая хитринка в ее глазах намекала на ждущий меня сюрприз.

Она провела меня через сад к конюшне. Я подождал в отдалении, чтобы лошади не встревожились, почуяв вампира. Полина вывела под уздцы двух оседланных лошадей — серую в яблоках кобылу и гнедого коня со свекольным оттенком шерсти.

— Корнета мне подарил отец, — на Полину внезапно накатила грусть: когда она предложила мне взять уздечку гнедого коня, ее искристые глаза померкли. — Знайте, мой отец был первым вампиром, с которым я сражалась… правда, понарошку. Он много ездил на Корнете. Не сомневаюсь, что конь примет и вас.

Я взял уздечку и подвел коня к себе. Корнет занервничал, все-таки привык он к запаху другого существа моей породы. В нем будто тоже всколыхнулась печаль, как и в Полине, он помнил своего хозяина и, должно быть, тосковал по нему. Заложив уши и раздувая ноздри, Корнет яростно косил на меня побагровевшими глазами. Я не двигался и не говорил с ним, ждал, пока он привыкнет ко мне, смирится. И он быстро успокоился, не попытался укусить или лягнуть меня.

— Куда поедем? — поинтересовался я, спокойно, без прыжка, взобравшись в седло.

— Туда, где нас не обнаружат ни ваши, ни наши, — ответила Полина, восседая на серой кобыле. — Вы, Тихон, как хозяин сих земель, должны знать такой приют любовников. Вы станете моим проводником.

— Как догадались, что я живу не один? — удивился я.

— Женская интуиция, — Полина хлопнула беспокойную кобылу по шее ладонью. — Угомонись, Графиня.

— Не боитесь следовать за мной? Напомню — вы не готовы защищаться.

— А разве вы меня не защитите?

Ее вопрос остался без ответа. Я подогнал коня и мы поскакали к лесу.

Вместо романтической неторопливой прогулки мы ввязались в буйную скачку. Пролетая на Корнете по узкой лесной дороге, я задыхался от восторга. Пьянящее чувство свободы, которое не испытывал я с тех пор, как в последний раз объезжал поместные деревни верхом на Данте, играло во мне, словно только что откупоренное шампанское. Радость от настоящей дружбы с живым существом, так на меня непохожим, но верным, послушным и не ожидающим от меня пакости, согрела мое сердце. Забыв о собственной выносливости и силе, я наслаждаться этими качествами коня и вновь чувствовал себя человеком. Время от времени я оглядывался на Полину и видел, как она улыбается мне. А может, я счастливым выражением лица, а иногда и беспричинным хохотом, сам провоцировал ее улыбку.

Искать нас было некому — Евгений спал в гамаке напротив скотного двора, уставший от бессонной ночи. «Мои» тоже смотрели сны. Бесшумно ускользая из пещеры утром, я слышал сонное дыхание вампиров и скрипучий храп Шениглы.

С противоположной от нашего жилища стороны гор, словно расписная подставка для пасхального яйца, круглилась выемка долины. На ее ярко-зеленый мягкий бархат были приколоты единичные розовые и синие цветы, реже они сливались в маленькие букетики. Во все стороны от зеленого желобка лучами расходились полосы серых скал, заостренные кверху.

Остановив лошадь, Полина обвела долину задумчивым взглядом, глубоко вздохнула и вопросительно посмотрела на меня.

Я не сообразил, о чем она спрашивает и потому не знал, что ответить. Меня немало озадачило ее внезапно прекратившееся веселье.

— Мой отец бывал здесь, — медленно произнесла охотница.