Ольга Вешнева - Огрызки эпох

— А где он сейчас? — я развернул Корнета, чтобы смотреть ей в лицо. — Почему не оберегает вас от здешних опасностей?

— Год назад он погиб.

— Как я понял, вы достаточно хорошо его знали, — мысленно я отругал себя за привычку лезть не в свое дело.

— Мой отец, как и ваш сын, жил не той жизнью, для которой он был рожден, — Полина не постеснялась наступить на мою больную мозоль. — Старый охотник нашел однажды в лесу малюсенького вампиреныша, принес его домой, и решил воспитать как собственного сына. Мой отец вырос среди людей, в нем было мало тех повадок, что сейчас присущи вам, Тихон. Он женился по любви и был счастлив в семейной жизни. Жаль, что недолго. Меня он с раннего детства учил премудростям выживания на поле бесконечной войны. Думала, он меня утешит в мой последний час. Но мы ошиблись оба.

— Я сожалею.

— Вампиры на службе живут хорошо, но мало. Слишком мало. Они не прячутся от врагов в лесах и погибают в бою. Поэтому я не зову вас за собой.

— И на том спасибо.

Спустя мгновение я пожалел о том, что произнес эти слова.

Полина первой спешилась и подошла к большому овальному камню, не решаясь за него заглянуть.

— Там растут колокольчики, — предположила она.

Я заглянул и проверил:

— Так и есть… Откуда вы узнали.

— Вы знаете старое поверье, будто колдуны и ведьмы перед смертью передают волшебную силу своим детям или ученикам? — сорвав колокольчик, Полина показала его мне.

— И верю, что оно не лжет, — я привязал лошадей к коренастой горной сосне.

— Так вот, вампиры дарят детям свою память, опыт прожитых лет… самый ценный дар, которым они обладают. С того дня, как умер мой отец, я стала видеть во снах, в случайных мыслях, и чувствовать то, что видел и чувствовал он. А в Волочаровске и вовсе блуждаю в лабиринтах дежа-вю, — Полина приложила к губам колокольчик, опустив глаза. — Когда вы погибнете, Тихон, ваши дети узнают все, что знали вы.

Несказанные слова от ужаса застыли в моем горле.

«Мой бедный сын не выдержит напасти, тронется умом, — подумал я, воображая, что произойдет с кузнецом Тихоном Гавриловичем, если он получит мой посмертный «подарок». — Впечатления от моей обыденной трапезы, наверное, хватит, чтобы свести его с ума. А вдруг моему отпрыску еще представится в видении, как я тащу в зубах, словно спаниель, жирную крякву из речки. Или как я катаюсь на оленьей шкуре, отбивая собственный запах. Или как я скачу по деревьям за белкой. Придется пуще мне дрожать за жизнь, чтобы не подарить Тихону — младшему билетик в желтую палату».

«Боже, упаси», — отдельно подумал я.

— Я нагнала на вас тоску? Простите, — любезно извинилась Полина и дала мне понюхать колокольчик.

— Да, ваша жизнь не сахар, — я взял цветок из ее руки. — Напрасно на свою грешил.

— Мы — ангелы мести… дети войны, — смяв колокольчик, Полина растерла пальцами его лепестки по моей руке. — Настоящими мастерами охотничьего дела становятся только после невосполнимой потери, когда есть за кого мстить. Ярость и боль ведут нас по жизни. И наша жажда мести, в отличие от вашей жажды крови, неутолима. Андрейка пока никого не потерял, поэтому у него с работой не ладится. Однажды и он заматереет, пройдет испытание горечью утраты близкого человека, которому бы еще жить да жить…

— Вы — просто ангел. Милый, добрый, — я поцеловал взятые руки охотницы. — Не вижу ярости, упомянутой вами, и не желаю видеть.

— Поверху смотрите. Копните глубже.

— Не хочу бередить ваши раны, Полина, хочу их исцелить… Зализать, если простите мне дикое слово.

— Тихон, я вам все прощу. Одна к вам просьба — побудьте рядом. Хоть ненадолго отвлеките меня от всех воспоминаний и видений, кроме тех, где присутствует ваша уникальная персона. Станьте моим единственным утешеньем. Вы мне нужны… очень.

— От вас не отойду, пока вы не прогоните меня, решив, что я слишком голоден для общенья с вами.

— Скорее дам испить себя до дна, чем прогоню, — шепнула Полина, обняв меня за шею.

Она распустила мне волосы и за их прядку потянула меня в тесное ущелье…

Подымайся, Тишка! — в мою подземную спальню вошел Демьян.

«Который час? Разве солнце уже зашло?» — я заворочался на бараньей шкуре, протирая глаза.

Нюша села, прикрывшись лоскутным одеялом.

— Вылазь! — атаман толкнул Нюшу коленом.

Я испуганно вскочил и натянул штаны.

«Что случилось? Меня уличили в свиданиях с Полиной и собрались казнить?»

На улице нас ждали на редкость бодрые для середины дня вампиры, окутанные серым туманом. Шенигла чистила перышки, сидя на маленьком утесе.

«Дрянная ведьма донесла на меня стае!»

Я окинул прощальным взглядом долину папоротников и терявшиеся за облаками снежные шапки гор.

— Веселись, Тишка. Бабенка твоя пришла. Знать, истосковалась, — Демьян ухмыльнулся.

Я прислушался к реву дерущихся за падаль геллерий — лесных хищников, похожих на огромных пятнистых псов. Их распрю прервал угрожающий вампирский визг.

«Фома!» — я остолбенел.

— Мы пойдем сражаться с ними?

— Там будет видно. Я известил их о сходе, — Демьян выдернул меня из стаи и увел в подземный лабиринт.

— Смотри в глаза, Тишка. И будь честен со мной, — потребовал атаман. — Могу я уповать на твою верность? Заварись перепалка, не махнешь к ним?

— Такому не бывать, государь, — я мотнул непричесанной головой. — Я вам верен до гроба.

«Что за глупость я ляпнул?!! Вампиров в гробах не хоронят. Их сжигают, и пепел выбрасывают на помойку».

— Ты готов убить Людмилу по моему наказу? — Демьян выпустил когти и положил руку на мое плечо.

— Для вас я сделаю все, что угодно, — другой ответ был недопустим.

— Авось, до жестокой брани не дойдет, — слабо успокоил атаман.

Он подал мне легкий заговоренный доспех и попросил надеть его как регалию первого рыцаря его величества.

Соперники вышли на лесную поляну. От непрошеных гостей пахло свободой: смесью запахов разнообразной крови, пыльцы луговых цветов и хвойной смолы, а от нас — заточением: гранитной крошкой, песком и пещерной сыростью. Их одежда была богаче, но грязнее нашей. За половину хмурого дня они добыли такое количество жертв, какого нам хватило бы на неделю. Они пили кровь до тех пор, пока она не польется обратно, а мы вообще не охотились перед встречей, и были лучше подготовлены к сражению. Легкий голод придавал сил и подогревал злость. К тому же, мы выглядели сплоченной армией, а они — скорее, кружком по интересам.

Но все равно я немного завидовал своим первым учителям вампирской школы. А они завидовали мне, и не могли понять, как мне удалось не только выжить после изгнания, но еще и дослужиться до сподручного знаменитого атамана.

— Наш пострел… — ухмылка Фомы потухла искрой дотлевающего костра. Он не закончил поговорку.