Любовь Колесник - Витязь. Содружество невозможных

Тайтингиль улыбнулся снова — в Эале многие тысячи лет дверги собирали его к битве.

В Эале.

Миры казались едиными, едиными во всех своих складках, насквозь прошитыми истинными представлениями о чести и долге, о свете и тьме. И все эти миры требовалось оборонить — так как мимолетная слабость Творца, его минутное сомнение, породившее в начале времен сгусток темного женского Хаоса, угрожали всему. Творению требовалось исправить ошибку сотворителя. Таков смысл, таково Предназначение.

Эльф был готов.

Они дошли почти до конца зала. Тайтингиль вслушивался душой в кованые переплетения и сочленения металла, отыскивая свое, и уловил вдруг какой-то отзвук… эхо… ноту? Что-то давнее, забытое, родное. Медленно, боясь спугнуть ощущение, витязь повернулся, подошел к неосвещенной витрине. Замер.

Матово-серый металл, гравированный золотыми письменами. Изящные, необычные очертания. И золотой цветок на нагруднике.

— Славный король, кто это сделал?

— Наша гордость, лучший кузнец этого мира. Молодой Гершель. Он так любил историю Эалы, прародины, из которой мы изошли драконьим путем. Он сумел воссоздать доспех Древних Дней — в таких твои братья, светлейший, штурмовали твердыни Морума. Тогда ты не усомнился выйти против огненного исчадия, воин с золотым цветком на груди… проклятая Цемра отняла этого мастера у нас; Гершель погиб в Москва-Сити.

Эльф беззвучно открыл витрину. Коснулся металла — он оказался теплым, будто живым. Король еще говорил что-то — про порошковую металлургию, кевларовый поддоспешник, сверхлегкий композит… Слова обтекали Тайтингиля, почти не проникая в сознание. Доспех пел ему о прошлом, о невозвратно утерянном… «Стены твои — музыка света, башни твои — вровень со звездами…»

— Нолдорин… — прошептал воин. — Нолдорин!

— Примеришь?

— Просто заберу это. Если ты дозволишь, король-под-Москвой. Если дозволишь…

— Меч направили, наточили и сделали к нему ножны. Не металлические, пластиковые, как успели, — объяснил Яков Ааронович. — Думаю, иного оружия не нужно будет тебе, Тайтингиль. Здесь и меч лишь символ, средоточие мощи духа. Судьба и Творец Всего на Эале готовили тебя к особому… к особому, вот и позволили покинуть Чертоги Забвения. Так ведь? Мои охранники помогут облачиться, витязь. И отвезут куда следует. Удачи тебе.

Возле одного из шлагбаумов Москва-Сити «чайка» притормозила одновременно с «амароком».

Изя предъявил документ, из которого следовало, что Тайтингиль прибыл для рекламной фотосессии. Предупрежденный по телефону Котик тащил на себе солидную фотокамеру. Эльф шел по набережной делового центра открыто, в доспехе, открыто же неся на бедре меч Святогора, высоко подняв подбородок, удерживая сияющий шлем под мышкой. Котов, отстав на полшага, в спортивках, черной тонкой кожанке и радужных синих очках, следовал за ним.

Около нужного здания провожавший Лев Абрамович потянул к себе эльфа, истово поцеловал его в лоб и перекрестил, после чего, проводив взглядом обоих бойцов, вынул и напялил ермолку, достал зачитанную книжечку и уселся на литую лавку у воды, бормоча что-то невнятное. Голуби закрутили вокруг пестрый круговорот — в кармане пожилого еврея нашелся обкрошенный пряник.

Недостроенная высотка буравила угрюмое вечернее небо. Вопреки прогнозу откуда-то натянуло противную серую хмарь, обесцветившую розово-лиловый закат. Стало зябко и неуютно.

— Ну вот и веррь «Гисметео», — бурчал, поеживаясь, Котик.

Выбитые стеклянные фасады скрытого этажа давали отличный обзор… и ни в коей мере не удерживали холодного ветра.

— Повелительница Хаос-с-са близко, — сказал, тяжко поднимая голову, Альгваринпаэллир. — Если она победит, рассвета может и не быть. Пусть вс-с-се начнется и закончится; мне плохо здес-с-сь. Я желаю битвы. Последней битвы в моей ж-ж-жизни… последнего дракона своего рода.

Мастер Войны вытек наружу, посмотрел на ящера молча. Тайтингиль прочитал исходящее от него напряжение; от звездного воителя било и плескало жаркими волнами.

Впрочем, все были неспокойны сейчас.

Они собрались возле прозрачного, сверкающего фиолетовыми искрами борта корабля. Эльф в двергском доспехе, покрытом золотыми рунами, с озерным мечом на боку. Мастер в своем алом наряде, в цветах войны. Дракон в тяжкой даже на вид багрово-черной броне чешуи, взблескивающей златом. Котик с фотокамерой на шее чувствовал себя посреди батального великолепия крайне не на своем месте.

— Придется разделиться, — сказал эльф. — Темнейшая наверняка выпустит своих марионеток, призраки пожранных ранее воинов, мороки — как в прошлый раз. Мастер, Азар — будьте внимательны, помните, этого не существует. Вам нужно стрелять в нее, в паучиху. Мы же с драконом будем биться в сферах Духа — чтобы уничтожить, изгнать саму суть ее.

— Каким таким «вам»? Тай…тингиль, — опешил Котяра, — а может, я с тобой же? Я же твой орруженосец? Я не хочу с жабой, не хочу-у-у…

— Я не стану возить на себе орка! — рыкнул Багрянец Небес.

— Ты не сможешь пойти со мной, Азар, — вымолвил Тайтингиль. — Оставайся с Мастером Войны, ты будешь нужнее здесь.

— Да, Кот-ту, оставайся, — выговорил инопланетянин, меряя дракона нехорошим взглядом. — Оставайся, я не расист. Если дело не касается ящеров.

Дима покосился разом на всех присутствующих и тяжело вздохнул.

Старый змей ехидно хмыкнул, дыхнул копотью.

Мастер Войны поднялся на борт корабля; Котов уныло поплелся следом.

— Послушай, светлейший! — насколько это было возможно, зашептал дракон. — Я должен сказать тебе… как союзнику… я хотел предупредить…

Люк задраился; корабль готовилась вылететь из башни Москва-Сити и с гудением приподнялась над бетонным полом.

Подобрался и старый дракон. Оскалился, пасть налилась огнем. Эльф сжал длинные сильные ноги на теплых, твердых чешуях.

— Пора, — сказал он.

Альгваринпаэллир выдохнул из ноздрей темную копоть.

— Светлейш-ш-ший…

— Пора.

Мастер Войны растекся огненным цветком в черном и белом помещении рубки. Котик, вцепившись в фотокамеру обеими руками, вжался в кресло второго пилота. Стартовый толчок чуть не вытряс из него душу. Перерожденный орк резко, коротко втянул воздух носом; получилось так, что он почти плакал.

— Пристегнись и молчи, бесполезное создание! — прошипел Мастер. — Или я выкину тебя на орбите!

Истребитель вспорхнул над Москвой, над всеми километрами, затянутыми сияющей паутиной огней, над семью холмами, перенаселенными призраками прошлых битв.

Господин Мастер Войны империи Йертайан жаждал битвы, точно зная, кого на этой планете он будет защищать. Она сейчас спала — коротковатая детская пижамка, пушистые розовые тапочки около кровати, сверкающий камешек в пупке, распущенные волосы, сияющие серебром, вытравленные безжалостной краской до лунного блеска.