Роман Покровский - Хранитель Девяти Солнц

Аж противно смотреть на то, как Ларгбур пытается кому-то понравиться. Жаль, конечно, бедную Хайгли, но Солон был несказанно рад тому, что Хаффнер наконец-то покидает их. Словно гора с плеч. Эту встречу Солон пережил.

До вечера Ларгбура снова не было видно, и это радовало больше всего. Пожалуй, омрачил этот вечер сумевший встать с кровати Райв Рейхель. Он не мог снова не пристать к Солону. На этот раз он решил показать ему свои конюшни. Конечно, Солона мало интересовали лошади — они не так быстро передвигаются, как хотелось бы, да и пахнут не самым лучшим образом. И общество Рейхеля тоже доставляло ему небольшой дискомфорт, несмотря на то, что он показался в меру добрым и приличным человеком.

— Всегда их ценил, мой юный принц, — проговорил Рейхель, когда Солон все же решил выйти с ним.

Уже стемнело, и лишь слабые фонари и луна освещали дороги и конюшни. Лицо Рейхеля было все таким же темным, да и не хотелось особо, чтобы было видно его лучше. Поблизости и людей не было — верно, все посчитали, что день закончен и поар на покой. Не было слышно даже звуков горожан за стенами.

— Вы любите лошадей? — спросил Рейхель у Солона.

Он опирался на позолоченную трость и передвигался очень медленно. Солону даже было его жаль.

— Мне не приходилось знакомиться с ними слишком близко. Но у меня есть конь. Хороший конь. Южный Ветер.

— Горделивое имя, — проговорил Рейхель. — И, должен сказать, имеет немало смысла в себе.

— Конечно, он очень быстр. Как ветер.

Казалось бы, Рейхель проигнорировал эти слова Солона:

— Самых лучших лошадей мы получаем из Коносогорских земель. Объяснять, где находится Коносогория, думаю, бесмысленно.

— Я никогда не был силён в географии, — попытался оправдаться Солон.

— Ах, да, юный разум ещё не может пока слишком многое знать. Коносогория только и богата лошадьми и горами, поэтому так и называется. От их гор и степей толку мало, а вот за коней им огромное спасибо.

Солон слушал всё это в полуха. Его бы гораздо больше сейчас устраивало попасть обратно в замок, за стол с ужином и кубком вина.

— Коносогория на юге, — пробубнил Солон.

— Словно южным ветром принесло тебе твоего верного спутника жизни. Посмотри на него, — Райв указал на белого коня, — слишком уж много надежд я возложил на него, и думаю, что не зря. Только вот забраться на него уже не суждено мне.

— Когда вам станет легче, вы оседлаете его, — попытался успокоить герцога Солон.

— Очень надеюсь. Белые лошади в моих ассоциациях и фантазиях всегда были подле смерти. Будто бы смерть в виде восседает на них. Быть может, ты за мной и явишься? — спросил Рейхель у коня, но тот только недовольно отфыркнулся. — А?

— Его тоже привезли с Коносогроских земель? — поинтересовался Солон.

— Не совсем, — овтетил Рейхель. — Джабар родился уже здесь. И кобылица, его мать, тоже родилась здесь. А дальше уже и не упомню… Помню, седлал я эту кобылицу, когда еще болезнь не поразила ни меня, ни её. Эх, и глупой же она была… Скинула меня так, что я сломал что-то… Ногу что ли…

Рейхель сделал попытку засмеяться, однако это больше напомнило какое-то нечленораздельное оханье.

— Печальная история.

— Брось ты. По крайней мере будет что вспомнить перед смертью. Жаль, что детям не расскажу.

А ведь у Рейхеля и детей тоже не было. Равно как и здоровья, как и перспектив в жизни. И Солон успел заметить, как ему нравится жаловаться. Ведь он постоянно напоминал о том, что его век почти закончен! Наводя этим самым на душу принца лишнюю тоску.

— Расскажете племянникам, — сказал он.

— Неохота. Терпеть их не могу… Особенно Хигеля.

— Отчего же? Лорд Хигель и леди Хайгли заботятся о вас…

— И о себе, — казалось бы, Рейхель не хотел говорить об этом. Странно, что он не стал жаловаться ещё и на племянников. — А вот посмотри на этого, — герцог указал на очередного коня. — Это любимая лошадь Хигеля. Не помню, как её зовут.

— Красивая, — сказал Солон.

— В меру. Похожа на Хигеля, — Рейхель снова попытался улыбнуться. — И почему только он оставляет своего любимца здесь, в моих конюшнях? Помню, когда я еще свободно мог ходить, они с Хайгли частенько ходили сюда, и Хигель пытался научить сестру управлять лошадью. Не знаю, научил ли, но пропадали они подолгу…

Солон кивнул, но не знал, чем дальше продолжить разговор. Ему и так приходилось только слушать, да и то добрую половину мимо ушей он пропускал. Будет неловко, если Рейхель это заметит. Остается только надеяться, что этого не случится.

Интересно, а герцогу не пора отдохнуть?

— Хаффнер, уже поздно, — послышался невдалеке знакомый голос.

Это был Корден Эсгрибур, и, судя по всему, он приближался сюда в компании Хаффнера Ларгбура. Пожалуй, это было еще хуже рассказов Рейхеля.

— Оставьте меня, — грубо отмахнулся Хаффнер.

Этот жест был грубоват даже для него, но Эсгрибур не показал своего смущения. Или сделал вид.

— Мальчик, не твоё это дело! — кричал Эсгрибур, похоже, даже не замечая, что Рейхель и Солон совсем рядом.

— У меня серьёзный разговор к герцогу Рейхелю…

— Ко мне? — спросил Рейхель, прежде, чем они его заметили.

— Да, к вам, — сурово проговорил Ларгбур.

Что же за неприятности угораздило случиться?

— Но Хадвиг не предупреждал меня, — пролепетал герцог, постепенно отходя назад.

— Милорд, я прошу вас отойти со мной…

Однако Рейхель делал вид, будто бы ничего не понимает. Он стоял в явном ступоре. Конечно, Ларгбур звал Рейхеля поговорить наедине, чтобы скрыться от Солон. Какие у него могут быть секреты от старого Эсгрибура.

— Посланник ада, спустившийся на землю, — тараторил Рейхель, однако эти слова не относились ни к кому из находящихся здесь. — Я вижу его!

Он закричал, будто бы увидел что-то важное.

— Лорд Рейхель! — кричал наперебой Хаффнер. — У меня для вас есть тайна!

Однако герцог и не думал обращать на него внимание.

— Хадвиг, что это? — вместо этого вопрошал Рейхель.

— Милорд! — кричал Хаффнер, который уже переходил в ярость.

Рейхель сильно ударил ногой в какую-то стойку. Солон ощутил то, насколько неслаб был удар, и был весьма удивлен тем, что человек, хромающий на обе ноги, совершил его.

— Я же просил тебя, Хаффнер, — спокойно говорил стоящий сзади Эсгрибур. — Оставь его!

Несмотря на внешнюю непоколебимость, Солон заметил в голосе старого лорда нотку беспокойства.

— Корден, но я видел их вместе, он должен знать!

— Я вместе с Хадвигом! — кричал Рейхель. — Посланник ада мой!

И он снова с силой ударил куда-то ногой. Наверняка, ему должно было быть больно, но по состоянию Рейхеля такого сказать было нельзя. Солону где-то приходилось слышать, что некоторые части тела больных проказой не чувствуют боли.