Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Реликвии Смерти

— Avada Kedavra!

И тут он распался: он был ничем, ничем, кроме боли и ужаса, и он должен был спрятаться, не здесь, в обломках разрушенного дома, где кричал оставшийся в ловушке ребенок, но далеко отсюда… далеко…

— Нет, — простонал он.

Змея шуршала по грязному, заваленному обломками полу, и он убил мальчишку, и в то же время он был мальчишкой…

— Нет…

И теперь он стоял возле разбитого окна дома Батильды, поглощенный воспоминаниями о его величайшем поражении, и огромная змея у его ног скользила среди осколков стекла и фарфора… он глянул вниз и увидел что–то… что–то невероятное…

— Нет…

— Гарри, все в порядке, ты в порядке!

Он наклонился и поднял разбитую фотографию. Вот он, неизвестный вор, тот, кого он искал…

— Нет… я ее потерял… я ее потерял…

— Гарри, все нормально, проснись, проснись!

Он был Гарри… Гарри, не Волдемортом… и шуршала не змея…

Он открыл глаза.

— Гарри, — прошептала Гермиона. — Ты как себя чувствуешь — нор… нормально?

— Да, — солгал он.

Гарри был в палатке, лежал на нижней койке под кучей одеял. Он мог определить, что уже почти рассвет, по неподвижности и характерной чистоте холодного света над брезентовым потолком. Он был весь в поту; он чувствовал, что потом залиты простыни и одеяла.

— Мы выбрались.

— Да, — сказала Гермиона. — Мне пришлось применить Чары Парения, чтобы уложить тебя на койку, я не могла тебя поднять. Ты был… ну, ты был немного…

Под ее карими глазами пролегли фиолетовые тени, и Гарри заметил в ее руке маленькую губку: она вытирала ему лицо.

— Ты был болен, — закончила она. — Сильно болен.

— Как давно мы оттуда ушли?

— Несколько часов назад. Сейчас почти утро.

— И я был… что, без сознания?

— Не совсем, — неловко произнесла Гермиона. — Ты кричал и стонал, и… всякое, — добавила она таким тоном, от которого Гарри стало неуютно. Что он делал? Выкрикивал проклятья, как Волдеморт? Плакал, как ребенок в кроватке?

— Я не могла снять с тебя Хоркрукс, — продолжила Гермиона, и он понял, что она решила сменить тему. — Он прилип, прилип к твоей груди. У тебя осталась отметина; прости, мне пришлось применить Рассекающие чары, чтобы убрать его. Змея тебя тоже укусила, но я промыла рану и капнула туда немного ясенца…

Он снял и отшвырнул мокрую от пота футболку, которая на нем была, и посмотрел вниз. Над его сердцем был алый овал — там, где его обжег медальон. Также он мог разглядеть полузатянувшиеся проколы на предплечье.

— Куда ты дела Хоркрукс?

— В мою сумочку. Думаю, нам надо держать его подальше некоторое время.

Он откинулся назад в подушки и взглянул в ее похудевшее, посеревшее лицо.

— Нам не следовало идти в Годрикову Лощину. Это моя вина, я во всем виноват, Гермиона. Прости меня.

— Это не твоя вина. Я тоже хотела пойти; я действительно думала, что Дамблдор мог оставить там для тебя меч.

— Да, ну что ж… мы с этим ошиблись, так?

— Что произошло, Гарри? Что произошло, когда она взяла тебя наверх? Змея где–то там пряталась? И она вдруг выскочила, и убила ее, и напала на тебя?

— Нет, — ответил он. — Она и была змеей… или змея была ей… все это время.

— Ч‑что?

Гарри закрыл глаза. Он все еще ощущал исходящий от него самого запах дома Батильды; это делало все произошедшее ужасающе отчетливым.

— Батильда, наверно, уже давно мертва. Змея была… была внутри нее. Сама — Знаешь-Кто поместил ее в Годрикову Лощину, чтобы ждать. Ты была права. Он знал, что я вернусь.

— Змея была внутри нее?

Он вновь открыл глаза; на лице Гермионы было написано отвращение, ее словно тошнило.

— Люпин говорил, что мы встретимся с магией, которую мы и представить себе не можем, — произнес Гарри. — Она не хотела говорить в твоем присутствии, потому что это был Змееяз, все на Змееязе, а я не догадывался, но конечно, я мог ее понимать. Как только мы поднялись в комнату, змея послала сообщение Сама — Знаешь-Кому, я слышал это у себя в голове, я ощутил его возбуждение, он сказал держать меня там… и тогда…

Гарри вспомнил, как змея выползала из шеи Батильды; Гермионе необязательно было знать все детали.

— Она превратилась, превратилась в змею и напала.

Он глянул вниз, на следы укусов.

— Она не должна была меня убить, просто продержать там до прихода Сама — Знаешь-Кого.

Если бы только ему удалось убить змею, это стоило бы того, весь их вояж… с тяжестью на сердце он сел и отбросил одеяла.

— Гарри, нет, я знаю, ты должен отдохнуть!

— Это тебе нужно поспать. Без обид, но ты выглядишь ужасно. Я в норме. Я подежурю немного. Где моя палочка?

Она не ответила, просто смотрела на него.

— Где моя волшебная палочка, Гермиона?

Она прикусила губу, и слезы выступили у нее на глазах.

— Гарри…

— Г де моя палочка?

Гермиона потянулась куда–то рядом с кроватью и подала ему палочку.

Волшебная палочка из остролиста и пера феникса разломилась практически надвое. Одна лишь тонкая жилка пера феникса удерживала обе половинки вместе. Дерево раскололось полностью. Гарри взял ее в руки, словно живое существо, которому была нанесена страшная рана. Он не мог нормально мыслить: все было в тумане паники и страха. Затем он протянул палочку Гермионе.

— Почини ее. Пожалуйста.

— Гарри, я не думаю, когда она так сломана…

— Пожалуйста, Гермиона, хоть попытайся!

— R -reparo .

Свисающая половинка палочки вновь собралась. Гарри поднял ее.

— L umos!

Палочка испустила несколько слабых искр и погасла. Гарри навел ее на Гермиону.

— E xpelliarmus!

Волшебная палочка Гермионы слегка дернулась, но не покинула ее руки. Эта бледная попытка магии оказалась непосильной для гарриной палочки, которая опять развалилась надвое. Гарри уставился на нее, потрясенный, не в состоянии осознать, что он видит… волшебная палочка, которая столько перенесла…

— Гарри, — прошептала Гермиона, настолько тихо, что он едва мог ее расслышать. — Пожалуйста… пожалуйста, прости меня. Я думаю, что это была я. Когда мы уходили, помнишь, змея на нас набросилась, и я произвела Разрывное проклятье, и оно отражалось повсюду, и оно, наверно… наверно, попало…

— Это было случайно, — механически ответил Гарри. Он чувствовал себя опустошенным, парализованным. — Мы… мы найдем способ ее починить.

— Гарри, я не думаю, что нам это удастся, — покачала головой Гермиона, по лицу которой стекали слезы. — Помнишь… помнишь Рона? Когда он сломал свою палочку, разбив машину? Она никогда после этого не восстановилась, ему пришлось купить новую.

Гарри подумал об Олливандере, похищенном и удерживаемом в плену Волдемортом, о Грегоровиче, который был мертв. Как он мог теперь достать себе новую волшебную палочку?