Джордж Локхард - Тени и пыль

— Так везде? — коротко поинтересовалась Мгла. Фокси с трудом кивнула.

— Все исчезло… Здесь была гостиная, большой телевизор, мебель…

— Ясно, — холодно отозвалась кошка. — Где твои друзья? Летунья поникла.

— Пропали, — выдавила с огромным трудом.

— Вернее, никогда не рождались, — уточнила Мгла. Фокси вздрогнула всем телом:

— Нет! Они живы!

— Я бы не рассчитывала.

— Спасатели живы, — яростно повторила Фокси. — Живы!

— Каким образом? Летунья топнула ногой.

— Не знаю! Только я не исчезла! Значит, и они тоже! Мгла криво усмехнулась.

— Если б я нашла это дерево чуть быстрее, спасатели точно исчезли бы… Фокси подняла голову:

— Но ведь ты уже могла расправиться с одним спасателем, — сказала тихо. — И ничего тебе не мешало. Мгла помолчала, странно глядя на летучую мышь.

— Если б ничего не мешало, — ответила она сухо, — Я бы расправилась. Страшным усилием воли Фокси заставила себя успокоиться. Нужен холодный разум. Разум и никаких эмоций.

— Гайка сказала, мы ничего не можем изменить в реальном мире — медленно проговорила летунья. — Все, чего мы касаемся или передвигаем, дублируется в нашу реальность. Она называла ее алтурно… алторно…

— Альтернативной, — хмуро подсказала кошка. Фокси встрепенулась:

— Точно!

— Подтверждаю, так и есть, — Мгла кивнула. Летучая мышь с сомнением почесала за ухом крыльевым коготком. Какая-то мысль не давала покоя, некое… наблюдение? Событие? Неуверенно оглядевшись, она попыталась в деталях припомнить каждый свой шаг с момента возвращения в штаб — и внезапно поняла. Чуть не подпрыгнула даже.

— Мгла! Смотри! — Фокси подошла к ближайшему желудю, валявшемуся на полу, и подняла его здоровым крылом. Кошка сначала недоуменно прищурила глаза, затем до нее дошло и Мгла с шипением выгнула спину.

— Видишь? — волнуясь, спросила Фокси. — Мы больше не призраки! Реальность стала единой, как раньше! Кошка дико огляделась.

— Дети! — вскрикнула она, стремительно развернулась, выскочила из дупла и гигантским прыжком скрылась во тьме. Фокси вновь осталась одна.

— Нет, ты представь: на пресс-конференции Диего де ла Виртха заявил, что два гола из трех были забиты вне игры, а третий — уже после свистка! — хохотнул Спарки, поднимая голову от газеты. — Каково?

— Ну ты же знаешь этих крыс, — весело отозвалась Гаечка. Стоя у плиты, она следила, чтобы не убежало молоко.

— Н-не понял намека? — оскорбленный Спарки сдвинул очки на кончик носа. Гайка от души рассмеялась.

— Я о крысе, загнанной в угол, — пояснила. — Дерется до кон…

Она застыла. Молоко с шипением полилось из крынки, газ потух — мышка не реагировала. Спарки некоторое время с удивлением глядел на подругу.

— Гая? — спросил он неуверенно. Прекрасная мышка содрогнулась всем телом и судорожно обернулась.

— Спарки?! — глаза Гаечки полезли на лоб. — Как ты здесь… — она запнулась. — Т-то есть… Что это значит?! Где я?! Удивленный и испуганный, Спарки сложил газету и встал из-за стола.

— Любимая, что случилось? — спросил он с тревогой. Гайка попятилась и вжалась в стену.

— К-к-как ты меня назвал? — прошептала. Спарки моргнул.

— Гая, тебе плохо? Газ! — вскрикнув, он подбежал к плите и поспешно закрыл краник. — Ты наглоталась газа! Скорее, на воздух!

Спарки помог шокированной мышке выйти на балкон. Вид, открывшийся там, заставил Гайку тихо вскрикнуть и без сознания упасть на руки товарища. Тот, окончательно растерявшись, пару секунд молча стоял с открытым ртом.

— Доктора… — Спарки наконец опомнился и судорожно прижал к себе Гайку. — Доктора!!! Боже, о чем это я… Я же сам доктор! Сейчас, любимая, секунду! — бережно уложив мышку в шезлонг, Спарки метнулся в дом. Гайка тихо и ровно дышала.

Резкий запах нашатыря ворвался в ее темный мир, заставил закашляться. Не раскрывая глаз, Гаечка отмахнулась и сладко зевнула.

— Любимая, тебе лучше? — голос донесся будто издали, даже показался незнакомым, но кто иной мог звать ее любимой?

— Чип… — мышка тепло улыбнулась сквозь сон. — Ох, мне такое привиделось… Последовала пауза, затем все тот же незнакомый голос нервно спросил:

— Кто такой Чип?

— Что? — Гайка вздрогнула и открыла глаза. Некоторое время молча смотрела на Спарки. Тот тяжело дышал.

— Кто такой Чип? — спросил он еще раз, чуть тише. Гайка сглотнула.

— Спарки, я… Мы… — она подняла взгляд на уходящие ввысь террасы пирамидального небоскреба. — Я… Сошла с ума, наверно…

— Все будет хорошо, любимая, ты просто наглоталась газа! На, выпей, — Спарки протянул ей стакан с мутно-белой водой. — Сразу почувствуешь себя лучше!

— Любимая? — переспросила Гайка. Ее зрачки расширились. — Мы с тобой… Семья?! Несчастный Спарки попятился, в ужасе глядя на подругу.

— Гая! — взмолился он. — Не пугай так! Пожалуйста! Мышка с трудом взяла себя в лапки и села, судорожно глотая воздух. Осмотрелась, нервно ломая пальцы.

— П-п-парадокс… — прошептала она. — Я… Я совсем запуталась… Спарки опустился на пол перед Гайкой и бережно взял ее за руку.

— Скоро все пройдет, вот увидишь, — выдавил он, стараясь казаться бодрым. — Я… Пока не встречал такой болезни, но… Мы справимся, любимая! Кому, как не нам сражаться с болезнями!

— Нам?.. Мы… Мы врачи, да? — робко спросила Гайка. Спарки с болью зажмурился.

— Моментальная амнезия, — прошептал он под нос. — Симптомы напоминают обширный инсульт… Гаечка встрепенулась:

— Да! Амнезия! Точно! — она с трудом заставила себя улыбнуться и погладила друга по ладони. — Я… Потеряла память. Это быстро пройдет, надо лишь… Чуть помочь, да?

— Да, да! — с радостью кивнул Спарки.

— Просто отвечай на вопросы, не удивляйся, хорошо? — Гайка нервно дергала хвостиком. — Мы с тобой… женаты? Спарки со страшной болью взглянул на прекрасную мышку.

— Уже шесть лет, — выдавил он. Гайка содрогнулась.

— И у нас есть дети? — спросила недоверчиво.

— Конечно…

— Но мы же из разных видов! Спарки сглотнул.

— Гая, любимая, ты совсем ничего не помнишь?

— Просто отвечай на вопросы! — взмолилась мышка. Спарки поспешно кивнул.

— Да, да. Конечно, мы принадлежим разным видам, но ведь генная конвергенция… — он опустил голову. — Нет… Не верю. Ты не могла забыть, как создавала теорию юни-ДНК. Это же твое главное детище, Гая, любимая, ты работала над конвергенцией десять лет!

— Я? — слабо переспросила Гайка.

— А кто же?! — взорвался Спарки. — Я десять лет ждал чуда, не смея надеяться, а потом, в ту теплую июньскую ночь, ты пришла и я убедился, что чудеса бывают! Родная моя… Гаечка… Ты забыла Энди и Дэвида, наших малышей? Забыла счастливые годы и славу величайшего генетика в истории Земли?