Эшли Дьюал - Смертельно безмолвна

Я пропускаю сильнейший удар по груди. Округляю глаза, а Мэри спрашивает:

— Что? Чего вы уставились?

Нет. Нет. Все вновь переворачивается. Мир разрывается на сотни осколков, и я вдруг хочу разорваться вместе с ним. Давай же. Давай! Почему нужно наблюдать за тем, как все, что имеет значение, рушится? Почему нужно проходить через столько испытаний?

Красные слезы Мэри-Линетт Монфор — это симптом, болезнь.

Мы вернули душу Ари, но не уничтожили демонов из ящика Пандоры. Тени, что так безжалостно вырывались из груди Ариадны, все еще путешествуют по городам, улицам, и они убивают, сеют хаос. Они не исчезли. Мы в очередной раз потерпели поражение.

Я хватаюсь руками за голову и невольно сталкиваюсь взглядом с Ариадной, девушка растерянно глядит на меня, часто моргая, а я чувствую, как внутри все обливается кровью.

— Мэтт? — Голос Хэрри слабый. Я оборачиваюсь и вижу, как он стоит у стены, крепко держась пальцами за деревянную выпуклость. За запотевшими стеклышками очков совсем не видны его глаза, но видны кроваво-красные линии, которые катятся по щекам и капают на светло-голубую футболку. — Что-то… Мне паршиво, Мэтт.

Брат падает, и я срываюсь с места, не до конца понимая, что вообще происходит. Не думал, что мне вновь придется испытать это чувство. Я помню, как обнаружил Хэйдана на кровати без сознания, помню, как приложил пальцы к его шее и не нащупал пульс.

— Нет, нет, — сбивчиво бормочу я, приподнимая его за плечи. — Ты не сделаешь этого. Я ясно выразился? Ты не потеряешь, мать его, сознание, засранец.

— Не нарывайся, — едва слышно отвечает он, откинув назад голову, а я застываю.

Что делать? Что мне делать?

— Нужно увести их на первый этаж, — командует Джейсон. — Ну же, Мэтт, не спи.

— Да, я…

— Помоги Мэри. Я возьму Хэйдана.

Мы уходим. Я оглядываюсь через плечо на Ариадну, которая стоит посреди спальни, не шевелясь и не моргая, в ее малахитовых глазах застыло нечто пустое, отрешенное, меня тянет обратно к ней, но сначала я должен увести Монфор и Хэрри. Я просто шепчу:

— Будь здесь.

Она не отвечает. Даже не смотрит на меня.

Я помогаю Мэри-Линетт присесть в кресло в гостиной. Джейсон кладет Хэйдана на кушетку и неуклюже отстраняется, когда мой брат свисает с дивана, и из его рта вытекает отвратительная, кровавая слизь. Что это вообще за чертовщина? Не паниковать. Ни в коем случае не паниковать. Но сердце так и стучит где-то в голове, в шее, в пятках.

— У них п-п-поднялся сильн-ный жар, — неуверенно шепчет Дельфия и садится около моего брата. Она поглаживает его вспотевший лоб. — Л-лихорад-дка.

— Как это остановить? — Твердым голосом спрашиваю я, но никто не отвечает.

Я перевожу взгляд на Джейсона, а он отворачивается. И у меня внутри все вскипает, загорается, и я со всей силы размахиваюсь и отталкиваю от себя рядом стоящее кресло. Не повалив его, я пробую вновь и вновь, и потом яростно хватаюсь руками за виски и тяжело выдыхаю. Нет. Пусть они катятся к черту с такими предложениями.

— Я придумаю что-нибудь, — опускаю руки и показываю на Джейсона пальцем. — Я не собираюсь сдаваться, я найду способ.

— Мы знаем.

— Хорошо. Дайте им воды, а я поднимусь к Ариадне.

— Н-но… — Дельфия переводит на меня недоуменный взгляд. Ее брови хмурятся. — Ты в-ведь м-можешь зараз-зиться. З-зачем рисков-вать?

Она действительно не понимает моих мотивов. Не понимает, что движет мной, когда я срываюсь с места, когда взлетаю по лестнице. Дело в том, что мне наплевать на болезнь, на последствия. Я отчетливо осознаю, что сейчас в моей жизни есть Ариадна, и ради нее я готов быть безумцем. Быть сумасшедшим, слабым или сильным. Я не умею любить, я еще не научился.

Но я хочу научиться. Если это значит, что я должен совершать безрассудные поступки и забывать о себе, ладно. Когда-нибудь все это обретет смысл.

Я врываюсь в спальню и вижу девушку. Она стоит у окна со сгорбленными плечами, а на полу разбросаны листы бумаги, карандаши и ручки. Все тумбочки открыты. Щурюсь.

— Ты что-то искала?

— Не бери в голову.

— Мы все исправим. — Мой голос тверд и решителен. — Тебе не нужно бояться, Ари.

— Я не боюсь.

Иду вперед, наблюдая, как за окном стягиваются черные тучи, и стискиваю зубы. Не знаю, что здесь происходит, но я нутром чувствую нечто неладное. Ариадна говорит тихо.

Слишком тихо. Она продолжает стоять ко мне спиной, а я восклицаю:

— Я уверен, есть способ остановить последствия. Обратимся к Ловари, к Люциферу, у нас много вариантов.

— И каждый из них безумен.

— Да брось. — Останавливаюсь перед девушкой, но не решаюсь прикоснуться к ней. У нее молочная кожа, почти прозрачная. Я изучаю изгиб ее шеи, рыжеватые пряди, которые теперь разбавлены серебристыми нитями, и стискиваю зубы. — Ты вернулась. Это главное.

Она кивает, но продолжает молчать. Как же это невыносимо. Почему она не взглянет на меня, не обернется? Я все-таки кладу ладони на ее плечи и чувствую, как Ари дрожит.

— Тебе все еще холодно? — Отстраняюсь и в два шага оказываюсь рядом с комодом. Я достаю теплую кофту, шерстяную, с какими-то нелепыми узорами. Мне нужно было сразу об этом подумать. Но все произошло так быстро, ее слова попросту вылетели из головы. Я собираюсь подойти к ней, но замираю. Ариадна смотрит на меня через плечо, а в руке она сжимает ножницы с окровавленными лезвиями. Кофта валится из пальцев. — Что ты…

Замолкаю. Я вдруг думаю, что она вновь начала себя резать. Оставлять зарубины. Но на локтях ран нет, как и на запястьях. Тогда зачем ей ножницы? Откуда кровь? Ариадна со мной играет, я уверен, опять играет! Может, ничего не вышло? Может, Дельфия не сумела вернуть ей душу? Но все это чушь, я точно знаю. Я смотрю в глаза Ари и вижу настоящую Ариадну, ту самую, что когда-то ворвалась в мою жизнь, и из этих глаз вдруг скатываются слезы. Я ошеломленно щурюсь, а девушка выпускает из пальцев ножницы и шепчет:

— Прости.

Ножницы валятся на деревянные половицы с оглушающим грохотом.

Она оборачивается ко мне невольно. Просто падая, ее тело наклоняется вперед, и мы с ней оказываемся лицом друг к другу. Неожиданно я замечаю окровавленное пятно на ее животе, которое с каждой секундой становится все шире и шире.

Легкие судорожно сжимаются. Нет. Пожалуйста. Она не могла, она не…

Ари падает. Я порываюсь к ней, и я подхватываю ее налету, но понимаю, что в руках сжимаю ледяное тело человека, который находится на краю смерти. Мои глаза так широко распахнуты, что становится больно, а Ариадна неожиданно улыбается.

— Ты вернул меня домой.

Я оседаю на пол, не выпуская ее из объятий, а она прокатывается пальцами по моему лицу.

Испепеляет изумрудным, пристальным взглядом.

— Что ты натворила. — Это не мой голос, не мои руки, которые придавливают ее рану. А кровь не останавливается. Просачивается сквозь пальцы и растекается рядом. Я в ужасе задыхаюсь и свожу брови. — Что ты сделала, что ты сделала!