Алиса Элер - В погоне за солнцем (СИ)

За фальшивой усмешкой — горечь обреченности, бессмысленности.

«Не смей так говорить!»

Взгляд — потемневший, полыхнувший злостью.

«Не сметь говорить — что? Правду?»

— Вот вы где, лорд Эрелайн! — голос, неожиданный и нежеланный, разбил хрустальную тишину притихшего зала. Узкая, изящная ладошка Алишии, уже готовая взвиться в хлесткой пощечине, замерла, так и не шелохнувшись.

— Мое почтение, леди Алишия. Вы не были у нас, кажется, третий год? — продолжил лорд-правитель, подходя на расстояние рукопожатия, и улыбнулся.

— Пятый, — резко, четко выговаривая каждый звук, сказала Алишия. И обернулась — не порывисто, не медленно, а сдержанно и спокойно, будто происходящее ее ничуть не обеспокоило. Только взгляд, серо-зеленый, точно надломленная кромка весеннего льда, теперь обжигал затаившимся в нем холодом.

Напряжение повисло в воздухе звенящей, натянутой до предела нитью.

— Это редкое удовольствие — видеть владык теней с нами, — попытался сгладить резкость лорд Этвор. Обычно это выходило у него с легкостью, которая сопутствует настоящему таланту… но не сейчас. Все его попытки разбились о ее взгляд.

— Редкое, — с удовольствием повторила Алишия, смакуя вдруг обретшее новые смыслы слово. — Действительно редкое. Как никак, нас осталось всего двое. Что ж… мы рады принести вам удовольствие.

Ее красивые, мягко очерченные губы расплылись в миловидной улыбке. Только вот взгляд не потеплел, оставшись таким же колко-холодным.

Лорд-правитель изменился в лице, слишком поздно поняв, как двусмысленно прозвучали его слова. И, склонив голову, тихо произнес:

— Прошу прощения, леди. Я сказал, не подумав, как это может прозвучать…

— Спасибо, но я не приму ваших извинений.

— Что вы себе позволяете? — приятный и глубокий альт вплелся в мелодию разговора тревожной, вздорной нотой. — Не забывайте, с кем вы говорите!

Эрелайн повернулся на звук голоса и неприязненно поджал губы.

Угадал. Впрочем, кому еще мог принадлежать этот глубокий, пробирающий голос — и кто, кроме нее, может владеть им в совершенстве?

Леди-правительница неторопливо приближалась к ним, уцепившись тоненькими пальцами за локоток леди Ириенн. Эрелайн нахмурился, не имея ни малейшего представления, что им может быть нужно, и крайне этим недовольный.

— Душа моя, они… — терпеливо начал лорд Этвор, не желая ссоры, но тщетно: его непослушный альт собирался вести иную мелодию.

— Лорд Этвор — верховный правитель Холмов. Вы не имеете права говорить с ним в подобном тоне, — отчеканила Айори. Голос то набирал силу, то опадал, становился глуше и звонче. Она играла им легко и свободно, как играют на любимом, давно изученном до последнего оттенка звучания инструменте.

Властность. Сила. Право приказывать и повелевать. Негодование. Презрение. Требование извинений… как много всего можно уместить в одну короткую фразу.

Алишия улыбнулась, светло и безмятежно, ничуть не впечатленная ее речью, разве что чуть-чуть позабавленная. И, безукоризненно вежливо, без единого намека на оскорбление, ответила:

— Вы, безусловно, правы. Но я не помню, чтобы титулы обязывали меня принимать извинения, если я не считаю это возможным.

— Леди, я признаю свою вину не только за неосторожные слова, — вновь вмешался лорд-правитель, все так же мягко и терпеливо, в надежде исчерпать конфликт, — но и в Вашей утрате.

— В самом деле? И в чем же она заключается? — вздернула бровь леди-правительница, переведя раздраженный взгляд на супруга. — Мне казалось, заговоры и восстания — это внутренние проблемы клана, и наше вмешательство неприемлемо.

— Мне казалось, — сладко проговорила Алишия, — что дом вьер Шаньер — хранители сумеречных дорог. Пять тысяч лет, поколение за поколением, мы приносим свои жизни на алтарь мира и спокойствия. Неужели мы не заслужили, чтобы нам оказали помощь тогда, когда мы в ней отчаянно нуждались? Только через сутки нога лорда Этвора ступила на окровавленный и изуродованный порог нашего дома. Через сутки, когда уже некого было спасать!

Ее голос — ясный и чистый, как перезвон ручья или стали, лишенный жеманства — уходил в чистые выси, тонул в свете.

— Мы — ваш единственный щит, и вы едва не позволили нашему роду пресечься! Если не мы, кто встанет на перевале? Кто? Может быть, ваш род, лорд Этвор? Или ваш, леди Айори? Дипломаты, целители, волшебники… Никто из вас не возьмет в руки меч. Никто из вас не будет встречать Сумеречных холодной сталью и скрещивать с ними клинки. Лишь вьер Шаньер, владыки теней, могли сделать это, потому что тысячи лет шли путем хранителей, а вы бросили нас в час презрения, в час отчаяния! Так же легко, без сомнений, как пять столетий назад предали огню единственных, кто мог стать с нами плечом к плечу.

Айори смертельно побледнела: так сильно, что даже пудра и белила не могли скрыть ее гнева.

— Вы, — выплюнула она, едва сдерживая себя и дрожащую в голосе ненависть. Яростное пламя, теплящее в груди, текущее по венам силой древней крови, вспыхнуло в глазах, — говорите об изменниках? И смеете оспаривать правосудие?!

— «Правосудие»? В чем же заключалось преступление дома Темного льда? В том, что они не любили разжижать кровь, теряя древнюю силу? Но разве не то же мы делаем сейчас? Или, быть может, все дело в том, что их сила была враждебна Вашей, леди, но в дипломатии они проиграли?

— В том, что их сила черпается из тьмы! Из худших уголков души, из страсти, из ненависти и тьмы, абсолютной тьмы! Это сила Сумеречных, смотрящих в ночь — но не нас!

— Довольно, — не повышая голос, но так, что его невозможно было услышать, а услышав, не подчиниться, проговорил лорд-правитель. — Леди Алишия, вы в полном праве не принимать моих извинений, но я действительно сожалею и чувствую свою вину перед вами, леди, и лордом Эрелайном. Особенно — перед ним. Чувствую и не забываю ни на секунду. Я не смог собрать лордов так скоро, как должен был; не смог повелеть твердой рукой и повести их за собой, заставив забыть о раздорах. Что в тот день… что в год после. Этого не изменить и не искупить никогда. Но мне бы хотелось, чтобы вы знали о том, что я сожалею.

— Мы благодарны Вам уже за то, — горько улыбнулся Эрелайн, опережая Алишию, — что Вы смогли удержать лордов от вмешательства не на нашей стороне, и этим спасли хотя бы наши жизни. Простите леди Алишию за излишнюю резкость, но, боюсь, мало кто может понять нашу боль. Время не излечит этих ран. Но сейчас не стоило — и не стоит — об этом вспоминать. Вы что-то хотели, лорд-правитель, леди?

— Да. Хотела, — холодно, по-новому взглянув на него, сказала Айори. Безупречная осанка стала болезненно-правильной, когда она выпрямилась еще больше. — Полагаю, было бы чудесно, если бы вы с леди Ириенн отправились на прогулку, скрашивая ее любезным разговором.