Ник Лаев - В поисках красного

— Настолько важный, что Стражи отказались выполнять приказ своего Патрона. — Кронпринцесса отрешенно рассматривала острые носы своих башмаков. — Забавно и очень интересно.

— Они не отказали. Просто попросили подождать.

— А я не буду ждать. — Имма скрестила руки на груди. — Во-первых, мне хочется успеть поужинать с Его Величием. Во-вторых, — она хищно улыбнулась. — Я заинтересовалась этим таинственным запретителем. И мне настолько любопытно, что в животе все бурчит и булькает.

— Там бурчит потому, что Вы с утра не позавтракали, — менторски заметил телохранитель. Он почесал затылок. — Когда я вовремя не поем, у меня клокочет так, что за сто локтей бывает слышно.

— Какой же ты зануда Тиас. — Прежние разногласия между кронпринессой и ее телохранителем были полностью забыты. — Ты лучше подумай, кто может приказать Стражам ни кого не пускать. Даже если у кого-то на руках имеется разрешение от их начальника и Патрона.

— Ну, — Матиас усиленно начал чесать еще и шею. — Наверное, кто-то из высокопоставленных шишек. И вообще, откуда мне знать? — он внезапно разозлился. — Я не фиолетовый, что бы постоянно думать.

— Да уж, — кронпринцесса прыснула в кулак. — Точнее не скажешь.

— По закону папин приказ могут оспорить три человека. — На помощь мэтру Сиккеру поспешила придти Анелла.

— Четыре, — поправила её Имма. — Я, Рута, отец и Матриарх. Только четыре человека. — Она задумчиво поцокала языком. — И один из них точно этого не делал.

— Кто? — телохранитель вопросительно уставился на кронпринцессу.

— О Триединые, за что мне такое наказание?

— Это Ее Высочество, — фрейлина терпеливо принялась за объяснение. — Раз кронпринцесса с нами, следовательно, она такого указания не давала.

— Понятно, — телохранитель равнодушно кивнул и принялся разглядывать вход в усыпальницу.

— Попробуем по-другому. Подойди к ним снова и предложи, — Имма на мгновение задумалась, — пару серебрянников. — Будут просить больше, торгуйся. Сама бы пошла, да могут узнать. Ты бы тоже, кстати, не светился. Надвинька шляпу поглубже.

Вскоре довольный Матиас докладывал об успешно провернутом дельце. — Сошлись на трех. Правда, каждому. — Он виновато посмотрел на обеих девушек. Зато нас проведут с черного входа.

— Тебя посылать — сплошное разорение. — Кронпринцесса повернулась к Анелле. — Дай ему девять серебряников. И давайте поспешим.

Провожавший их гвардеец, одетый в длинное, фиолетовое сюрко с вышитым грифоном был немногословен. — Деньги принес? — Он ловко поймал кинутый Матиасом кошелек. — За колоннадой есть небольшая дверь. Про нее мало кто знает, так как ею почти пользуются. — Если что, — он с любопытством взглянул на закутанные в длинные плащи с капюшонами фигуры, — мы вас не видели. Понятно?

— Разумеется, — ответил за всех Матиас. — Мы вас то же не видели.

— Заметано, — хохотнул гвардеец. — Если возникнет нужда придти помолиться бренным останкам, милости прошу. — Он подкинул кошель вверх. — Естественно, за те же три серебренника с носа.

— Каков негодяй? — Кронпринцесса показала вслед уходившему гвардейцу язык, а затем повернулась к своей фрейлине. — Сегодня же настучи на этих хапуг своему папочке.

— Вы сами предложили дать ему денег.

— И что? Он должен был отказаться.

— Тихо, — зашипел, шедший впереди телохранитель. — Мы уже вошли.

Тусклый свет с трудом пробивался сквозь запыленные витражи, освещая древние надгробия. Исполинские мраморные изваяния застыли на широких каменных ложах, подпираемых четырьмя низкими гранитными столбами.

— Ни чего себе, — прошептала потрясенная Анелла. — Сколько же их здесь? Такого великолепия нет даже в Фиолетовом Пантеоне. — Она бросила извиняющий взгляд на кронпринцессу.

— Да я и не спорю. Меня в свое время тоже впечатлило. Здесь лежат все Матрэлы. Разумеется, кроме Младшего. — Имма задумчиво разглядывала гигантские скульптуры. — Полагаю, их здесь сотни три, если считать вместе с женами и детьми.

— Вы здесь бывали? — фрейлина восторженно оглянулась на кронпринцессу.

— Давно и лишь однажды. В пять лет, меня привел сюда отец. До сих пор не понимаю, зачем он это сделал. Я многое позабыла, но эти грандиозные сооружения мне запомнились навсегда. И еще помню, что мне было очень весело.

— Весело? — переспросила Анеллла. — А Ваш отец?

— Он просто стоял и смотрел. И ни чего не говорил. В пять лет на многое смотришь по-другому. Поэтому, я просто бездумно бегала среди этих огромных гробов, взбиралась на них, пытаясь дотянуться до носа этих высеченных из камня чудовищ.

— И здесь эти их ужасные деймоны? — Анеллла боязливо рассматривала мраморных корокотт, лежавших у ног некоторых статуй. — Как живые. Даже дрожь пробивает.

— Не все Матрэлы обязательно опираются на корокотту. — Казалось, голос Матиаса Сиккера вобрал в себя весь окружающий могильный холод. — Если она есть на надгробии, значит Владыка умер своей смертью. Ее отсутствие означает, что корокотта не смогла спасти своему хозяину жизнь и поэтому недостойна быть рядом с ним после его смерти.

— Ни чего такого мне отец не рассказывал. И вообще, — Анелла растерянно пожала плечами, — я не была здесь ни разу. А ведь это, получается и мои предки?

— Да месса, — Матиас низко поклонился, а затем с жаром произнес. — В Вас течет самая благородная кровь Торнии.

— А чем тебе моя кровь не нравится? — возмутилась кронпринцесса. — И, кстати, советую тебе восторгаться моей фрейлиной потише. Нас могут услышать.

— Для красных нет дороже крови, чем та, что течет в жилах Матрэлов. — Голос мэтра Сиккер зазвучал заметно тише.

— Даже если это жилы заговорщика.

— Вы снова начинаете Ваше Высочество? — Телохранитель насупился. — Я постараюсь, как смогу, Вам объяснить, хотя не уверен, что Вы поймете. — Кронпринцесса негодующе фыркнула, однако погруженный в свои мысли Матиас ни чего не заметил. — Дело в том, что Стражи всегда были преданы, прежде всего, империи. В нас неистребима ненависть к тем, кто пытается сеять в Торнии смуту и хаос. Но при этом, — карие глаза сузились, — многие из нас остаются верны потомкам Младшего. И красных это касается прежде всего, пусть их среди Стражей и немного. Их кровь источник нашего Дара. Лишь Матрэлы могут пробудить ту первородную ярость, что скрыта в любом из нас. Без них, — худое лицо исказилось от гнева, — мы неспособны даже на собственный Зов. Шестнадцать лет назад мы разрывались между долгом и собственной природой. И в итоге, все Стражи, — он запнулся, — по крайней мере, большинство из нас, сумели разорвать связь с Матрэлами. А вот члены Братства не смогли переступить через свою суть. Они всегда были слишком близки к Магистрам. Мы выбрали долг, они выбрали честь.