Юлия Григорьева - Провидица

— Милости Святых, мой князь, — чуть склонил голову Гудваль. — Чем ты занят?

Корвель загадочно улыбнулся и указал взглядом на барда.

— Ростан, пока ты целовал зад Фольгу, я стал создателем великого, — не менее загадочно произнес князь.

— Ну ты и наглец, — возмутился Гудваль.

— Не без этого, — поклонился Корвель. — Ты готов услышать то, что скоро будут петь на всех дорогах, в харчевнях, на площадях и постоялых дворах Валимара?

— Я готов к встрече с бессмертным, — склонил голову сайер.

— Пой, дружок, — милостиво разрешил барду князь.

Тот перебрал струны, откашлялся, заиграл, притоптывая ногой, и наконец запел:

Бард опустил ладонь на струны, обрывая плавное течение баллады, и взглянул сначала на Корвеля, задумчиво поглаживающего край стола, затем на Гудваля, постукивающего пальцами по подлокотнику кресла, на которое успел сесть.

— Однако, — наконец отозвался сайер. — Гален, скажи мне честно, почему Святые, когда одарили тебя ратным умением и отвагой, не забыли вложить в твою голову и дар стихосложения? Как такой осел, как ты, может владеть не только мечом, но и пером?

— Спроси Святых, Ростан, — усмехнулся Корвель. — Должно быть, я просто их любимчик.

— А скромности тебе они забыли отмерить, — сварливо произнес Гудваль. — Ничего, моей скромности хватит на всех.

— Кабы тебе самому ее хватило, — рассмеялся князь.

Сайер прищурился, наблюдая за своим гостем.

— Из нас троих лаисса Катиль одарена скромностью сверх меры, — произнес он.

Гален уже невесело усмехнулся и отвернулся к окну.

— Святые были щедры с Катиль, — ответил он. — Скромность, ум, сила, чистота и преданность.

Гудваль искал на лице Корвеля признаки утаиваемой тайны, но он оставался невозмутим. Разве что в глазах затаилась грусть, но это было не то, что искал сайер. Гален знал, что ждет от него неожиданный союзник, но делиться тайной Кати не спешил, как и показывать, что эта тайна есть.

— Выйди, — сухо велел барду сайер.

Мужчина дождался, когда послышится тихий стук закрывшейся двери, и встал с кресла. Гудваль приблизился к князю, опустил взгляд на исписанный лист, покрутил его и посмотрел на Корвеля.

— К Нечистому, Гален, что вчера имел в виду королевский змей, говоря о даре лаиссы? Отчего она не может быть с мужчиной? — потребовал ответа сайер.

Гален изумленно изломил бровь, одарив Ростана ироничным взглядом.

— И давно ты стал слушать придворные сплетни? — спросил он.

— Прочь игры, Гален, я хочу знать, что вы скрыли от меня, — воскликнул Гудваль.

Корвель чуть склонил голову к плечу, и в его взгляде прибавилось насмешки:

— Скажи мне, сайер Гудваль, обладай лаисса Альвран каким-то даром, или нет, это может повлиять на твои устремления? Ты уже не хочешь менять короля, наслушавшись посулов Фольга? Быть может, он укусил тебя, пока ты провожал советника в его нору, и теперь в тебе просыпается верноподданный Сеймунда? Мне хотелось бы узнать сейчас о переменах твоих намерений, а не тогда, когда мой камешек окраситься черным, или меж моих лопаток будет торчать стрела.

Гудваль возмущенно вспыхнул и отошел от Корвеля. Он с негодованием смотрел на князя.

— Меня любят Святые, Гудваль, — напомнил Гален с усмешкой, — тебе не выжечь во мне дыру взглядом.

— А лаисса может жечь взглядом? — живо поинтересовался Ростан.

— Угу, — деловито кивнул Корвель. — А если попадешь на ее бойкий язычок, так еще и яда хлебнешь в полной мере. Уж поверь мне, в свое время я отведал ехидства от милой Кати.

— Не скажешь? — вновь прищурился Гудваль.

— О чем? — глаза Корвеля, ставшие до крайности честными, излучали непонимание.

— Не доверяешь, — усмехнулся сайер. — Хорошо, я подожду, пока ты не увидишь, что я не враг тебе.

— Не враг — это так мало, — ответил князь.

— Хорошо, что я друг тебе, — с досадой поправился Ростан.