Д Кузиманза - Ну и что, что тролль[СИ]

Прижимая ко лбу влажное полотенце, Айвен покачал головой:

— Ребята, вы хотите сказать, что я не маг? Но я же зажигал… или, вот, Иво пусть скажет… То есть, я совсем не хочу быть магом, но…

У входа послышался такой шум, что все — и Ингигерда в том числе — решили, что её драконы сорвались с цепи. Но в комнату вбежал Мартин и ошеломлённо сообщил:

— Посольство! Посольство из Янгсшира! От герцога Этельреда Рыжего Дракона! К великолепному мастеру Айвену!

Великолепный мастер уронил полотенце.

Ингигерда торопливо выпроводила Мартина, все обернулись к Айвену, а он смущённо сказал:

— Ну вот, слухи обо мне разошлись, и появились первые клиенты. Надеюсь, что им нужна какая-нибудь иллюминация.

— Вряд ли, — покачала головой Ингигерда. — В Янгсшире достаточно своих чудес, сестра правящего герцога балуется магией. Думаю, им нужно что-нибудь особенное, сногсшибательное.

— А ты умеешь делать иллюминацию? — недоверчиво спросил Айвена Готфрид.

— Не знаю, но когда я… Ой!

За окном оглушительно бамкнуло и раскатисто загрохотало, так что стены гостиницы затряслись. Комната засверкала отражением переливчатых огней, которые плясали в небе снаружи. Опять бамкнуло, а потом протяжно и хищно заревело. И в ответ послышалась разноголосица человеческих воплей.

— Мои драконы! — вскрикнула Ингигерда и выскочила за дверь.

Остальные несколько мгновений смотрели друг на друга, но мысль, что седовласая колдунья — это девятнадцатилетняя девушка и должна успокоить перепуганных драконов, заставила их поспешить за ней.

А у дверей гостиницы царил настоящий ад. В кромешной тьме, которую периодически разрывали каскады небесного фейерверка, ревели, орали, метались, сверкали, носились, падали и лупили огромные зубастые пасти, не меньшие зубчатые хвосты, перепуганные лица в шлемах, конские головы и крупы. Ну, и Беспомощная Сиротка со здоровенной дубиной в могучих руках. Ингигерда выкрикивал: "А-тара-а-мара!" — или что-то вроде этого, но её крик совершенно заглушался драконьим рёвом и человеческими воплями, звучавшими громче драконьих.

А фейерверк всё грохотал и полыхал, и с каждой новой вспышкой и созвездием небесных огней суматоха возле гостиницы усиливалась опять.

Айвен почувствовал, что у него задрожали колени — унизительное ощущение, да ещё и смешанное с острым желанием удрать в гостиницу и закрыться в своей комнате, — зажмурился и во всё горло стал подтягивать Ингигерде, надеясь, что не ошибается:

— А-тара-а-мара! А-тара-а-мара!

И голоса его друзей поддержали:

— А-тара-а-мара! А-тара-а-мара!

Пронзительно пищали даже шмели Готфрида:

— А-тара-а-мара!

Только Полосатый, как всегда умудрялся ещё ворчать:

— Что за безобразие и неприличие! — Стальной же азартно побадривал:

— Не бойсь! Жги! — и не сидел у хозяина на плече, а мелькал то в одном конце кучи малы, то в другом.

Беззащитная Сиротка воспользовалась тем, что драконье внимание отвлечено, опустила дубину на землю и стала созывать перепуганное посольство голосом, каким обычно цып-цып-цыпкают возле курятника:

— Сюда, мои дорогие! В двери, в двери идите! Добро пожаловать в гостиницу! Сюда, сюда!

Из свалки стали выбираться разгорячённые и смущённые рыцари, по-придворному раскланивались и расшаркивались перед Сироткой и устремлялись к приветливо освещённому проёму двери, стараясь не казаться более испуганными, чем это прилично. Голос же седовласой колдуньи стал удаляться, кажется, она отгоняла свою невероятную упряжку подальше.

— Эй, Ингигерда! — крикнул Айвен, пытаясь делать это уверенно. — Тебе помочь?

— Нет, уже помогли! Здорово у вас вышло, хотя кричали какую-то ерунду! Зато драконов удивили до остолбенения, так что они стали совсем ручными.

— Ну вот, — фыркнул Иво, — хотели, как лучше, а получилось, как всегда.

— Так ведь укротили же их! — весело прожужжал над их головами Стальной, а Полосатый проворчал:

— По-дурацки, но успокоили. Слушай, великолепный маг, ты не мог бы выключить свой фейерверк.

— Да, фейерверк. То, что ты наколдовал, называется фейерверком, — сказала, подходя к ним, Ингигерда. — А иллюминация — это всякие цветные фонарики, гирлянды из них, светящиеся украшения. Вот иллюминация тут, как раз, нужна. Понимаешь? Только тут, вокруг гостиницы, понимаешь? Тут, а не везде. Если опять перепутаешь, то перепугаешь все здешние страны и континенты!

— Не перепутаю, — со вздохом сказал Айвен, и вокруг: на стенах и крыше гостиницы и каких-то построек возле неё, на невысоких деревьях под окнами, на лошадях и на людях зажглись разноцветные огоньки, фонарики и светлячки. В сочетании с непрекращающимися взрывами и вспышками фейерверка зрелище было фантастическое. И опять раздались человеческие крики, но уже не испуганные, а восторженные, хотя и совершенно нечленораздельные — это окрестные жители и постоянные посетители корчмы, стоя на почтительном от корчмы и драконов расстоянии, громко выражали восхищение.

— Ну, как вам искусство мастера Айвена? — спросил Готфрид с таким видом, словно весь переполох был спланирован ими заранее.

— Очень! — наконец смогли выговорить зрители.

— Спасибо, только этого мне не хватало, — уныло сказал Айвен. — И я не знаю, как выключить фейерверк…

Но его перебил Иво:

— Пока он их поразвлекает, а потом, может, что-то и сообразишь. Но я вот о чём… Эй, великолепная колдунья, а скажи-ка нам, откуда ты так всё отлично знаешь? И перемещаешься по этой стране, и догадываешься, о событиях, и разбираешься в Янгсшире. Вряд ли в твоём институте был магический факультатив. Где твой Гугль?

— Гугль? — обрадовалась Ингигерда. — Ты помнишь?!

— Кажется, помню. Но что там о твоих знаниях?

— А ничего. В основном я советуюсь с драконами.

— С драконами?! — ужаснулся Готфрид.

— На моём месте и ты поступил бы так же, если бы оказался здесь, а под рукой была только эта упряжка.

— Никаких проблем, — махнул рукой Иво. — Пошли советоваться с драконами.

— А как же посольство? — напомнил Айвен.

— Подождут. Не сидеть же нам тут всю жизнь? Вы как хотите, а я против! Лучше эрудит-дракон, чем вонючие болотные кикиморы и всякие поганые бездухи. И вообще: я хочу домой!

После шума автострады и ужаса аварии — покой и тишина.

И негромкое ржание коня. Звук, которого совершенно не ожидала на небе или в раю, куда могла попасть. На ладони почувствовала что-то влажное, тёплое и одновременно живое. Это "что-то" ритмично и легко ударяло её, словно хотело, чтобы она открыла глаза. И опять — ржёт конь. После невыносимой боли и блаженной дремоты это не казалось странным, но немного сбивало Матильду с толку. Если она пересекла черту между жизнью и смертью, то откуда здесь кони. Или это те кони, о которых она читала в "Мифах и легендах"? Они запряжены в колесницы Аполлона и прочих богов, и тогда понятно чувство неземной лёгкости, как будто парила в воздухе, и полное отсутствие боли. Может быть, её везут по мосту к Воротам Богов? Правда, нечто тяжёлое оттягивало плечи, но ясно же — крылья.