Кристофер Сташеф - Зачарованный книжник

— Исправления? — на губах девушки мелькнула слабая горькая усмешка. — Для этого ты должен помочь мне изыскать такое наказание, чтобы оно удовлетворило меня саму.

— Пожалуй, — согласился Грегори. — И знаешь, я Думаю, нам не удастся познать твою истинную сущность, пока мы не найдем его.

— Хотя ты утверждал, что все знаешь про меня?

— Конечно, — он приветливо улыбнулся ей. — Ты — это образец красоты и нежности, ума и упорства, внимания и остроумия!

Алуэтта почувствовала, что краска заливает ей лицо, и поспешно отвернулась.

— Боюсь, вы ошибаетесь, сэр!

— Увидим, — примирительно сказал Грегори и поглядел на лошадей.

Узда, привязывавшая их к ветвям деревьев, распуталась, и животные тяжело переступали с ноги на ногу, поглядывая на своих хозяев.

— Ну что, по коням? — предложил юноша. — Отправимся на поиски вашей истинной сущности и доказательств моей не правоты.

— Это вызов? — блеснула глазами Алуэтта, ей легче было с ним соревноваться, чем спорить.

Она шагнула к своей кобыле, но Грегори подхватил ее за талию и поднял в седло. Улыбка сползла с лица девушки, и она усаживалась верхом с негодующим видом. Хотя, по правде сказать, сила юноши приятно удивила Алуэтту.

— Если вы не возражаете, впредь я буду делать это сама, сэр!

— Как будет угодно, — с притворным раскаянием ответил Грегори.

Он был уже верхом и разворачивал свою лошадь в направлении лесной дороги.

— Куда направимся?

— Разве мы не должны следовать в Раннимид? — удивилась девушка.

— Да, но туда ведет множество дорог — одни длиннее, другие — короче. Так какую же вы выбираете?

— Это зависит от цели, — прищурившись, посмотрела на него Алуэтта. — Как по-вашему, что мы ищем?

— Возможно, вы решите провести свою жизнь, помогая бедным и семьям ваших жертв.

От неожиданности она осадила лошадь, и Грегори поспешно добавил:

— Я не имею в виду свою семью. Может быть, вы выберете какую-то другую деятельность, которая, пусть косвенно, но послужит к пользе людей, например, будет направлена против войны или бедности.

— Вы увлекаетесь фантазиями, сэр!

— Такие фантазии, на мой взгляд, делают мир лучше, — ответил Грегори. — А возможно, ваше покаяние примет такие формы, которые я не могу себе представить, но зато сможете вы.

— Итак, мы едем неизвестно куда искать неизвестно что, — подытожила Алуэтта.

— А почему бы и нет? — блеснул улыбкой Грегори. — Я знаю: рано или поздно, вы обретете себя в этом поиске. А еще я верю, вы не успокоитесь, пока не найдете то, что ищете.

— Если это существует в природе.

— Даже если и нет!

— Кажется, ваша вера в меня больше, чем моя собственная.

— Я действительно верю в вас, — согласился юноша. — Ну что, поскакали?

Не дожидаясь ответа, он вонзил шпоры в бока своей лошади и припустил по лесной дороге.

Алуэтта смотрела, как он скачет прочь, почти возмущенная его доверием, его верой. Однако куда ж ей теперь еще идти, когда все уже сказано и сделано?

Исследуя свое сердце, девушка не обнаружила там ни малейшего желания следовать идеалам своих приемных родителей и организации анархистов. Со вздохом она тряхнула поводьями и направила кобылу вслед за Грегори.

Молодые люди удалялись от Места Силы, от бледной стены, выстроенной Грегори. Время от времени он внимательно поглядывал на девушку. Та казалась подавленной, и юный чародей гадал о ее тайных мыслях и прикидывал, достанет ли ей сил принять информацию, с которой она столкнулась. Временами он тосковал по тому старому образу Финистер, который исчез навечно.

Однако он понимал, что это была не более чем иллюзия. Искусственный образ, созданный в корыстных целях. Так что, в конце концов, Грегори вернулся на прежние рубежи, остановившись на роли изысканной любезности.

Они разбили лагерь на закате. Грегори взялся за приготовление ужина из солонины и съедобных кореньев. Алуэтта поинтересовалась, какие корешки следует выбирать, и он стал объяснять. У него был сильный соблазн предостеречь девушку относительно ядовитых и несъедобных растений, но возобладала привычная осторожность. Однако следом явилась мысль: если ей по-прежнему нельзя доверять, то он предпочел бы узнать об этом как можно раньше. Кроме того, ему действительно хотелось верить: прошлое осталось позади.

Таким образом, встречая опасные растения среди безобидной петрушки и диких трав, он откровенно рассказывал обо всем Алуэтте.

— Обычно в этом сведущи женщины или монахи, — сказала девушка во время еды. — Как случилось, что вы так хорошо знаете травы?

— Вы не первая сравниваете меня с монахом, — улыбнулся Грегори. — Видите ли, по части знаний я всеяден.

— А зачем вам знания? — допытывалась Алуэтта. — Что вас привлекает — богатство, власть?

— Просто радость учения, — ответил юноша. — Если эти знания могут принести какую-то пользу, то я, рано или поздно, это обнаружу. Пока же мне просто приятно учиться.

Алуэтта какое-то время разглядывала своего спутника, пережевывая пищу. Затем, наконец, проглотила кусок и изрекла:

— Если все обстоит именно так, то вы глупец, сэр.

— Ну что ж, это я слышу не в первый раз, — насмешливо ответил Грегори.

Алуэтта не сочла необходимым извиниться, и до конца трапезы воцарилась задумчивая тишина.

По окончании ужина они вместе перемыли чаши и ложки, после чего девушка пожаловалась на усталость.

— Странное дело, я чувствую себя страшно утомленной.

— Ничего удивительного, — пожал плечами Грегори. — Хотя вы проспали, должно быть, целые сутки, вряд ли этот сон принес отдохновение: ведь вам пришлось заново пережить целую жизнь.

— Неужели я спала так долго, — удивилась Алуэтта. — Ну, так или иначе, голова у меня раскалывается от боли, я должна поскорее лечь, что и вам советую.

— Конечно, ложитесь, — ответил Грегори, — а я посторожу.

«Как обычно», — подумала девушка, но промолчала.

Он не мог не догадываться об ее раздражении, но Алуэтта рассудила, что демонстрация обиды бесполезна, и покорно улеглась на свою постель из папоротника. Она солгала насчет головной боли, но вот усталость действительно одолевала ее, глаза сами собой закрывались. Последнее, что девушка видела, был Грегори, принявший позу для транса: ноги скрещены, руки на коленях, взгляд устремлен в лес, хотя, наверняка, перед глазами у него стояли не деревья, а какой-то замысловатый пейзаж из его внутреннего мира. Обида еще раз вспыхнула напоследок, и Алуэтта пообещала себе непременно изучить природу трансов Грегори.

Но не сейчас. В настоящий момент все, что ее волновало, это манящая теплая чернота, где она намеревалась спрятаться от всех забот и тягот жизни.

Он все еще сидел в прежней позе, когда птичьи голоса разбудили Алуэтту. Господи, ну и зануда! Девушка с наслаждением потянулась — всем телом, по привычке стараясь выглядеть как можно соблазнительнее.