Вера Камша - Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню [litres]

– Что да, то да, – подтвердил Добряк, – плохо у них с можжевеловой. Господин Руперт небось патрули свои проверяет? В такую-то непогодь!

– Порядок блюсти нужно, – не упустил оказии порассуждать о порядке палач. – Сегодня господин полковник дома в снегопад останется, завтра капитан себя пожалеет, а потом безответственность и на нижних чинов перекинется. Дескать, незачем мерзнуть, раз начальство у огня нежится, бдительность потеряют, а враг и подкрадется.

– Враг может, – поспешил вклиниться в рассуждения Юхан. – А вообще-то как у вас? Есть что новое?

– Господин фельдмаршал отъехали, – обрадовал собеседник и замолчал, сосредоточившись на открываемой бутыли. Главное шкипер, впрочем, уже усек: ничего сногсшибательного в Доннервальде не случилось, но запросто случится, если господин Фельсенбург изволят одуреть от аконских новостей.

– Господин Киппе, тут эти… – ражий малый в фартуке ввалился в комнату и с явным интересом уставился на бутыль. – Вчерашние которые пришли… Господина полковника спрашивают. Подать им чего?

– Подать, – решил палач, – того, что пожелают. Господин полковник как освободится, так и будет.

Обладатель фартука облизнул глазами чужое пойло и исчез. Папаша Симон неторопливо расставил стаканы и объяснил:

– Из самого Штарквинда прибыли, от старой герцогини.

– Важное что?

– Не скажу, но просто так по нынешним временам серьезного человека не погонят, да и письма из дому господин полковник недавно получили, эстафетой фельдмаршальской. Если вы с чем срочным, лучше б вам господина Руперта у «Зеленой иволги» перехватить, а посидеть и потом можно.

– Угу, – кивнул шкипер, берясь за плащ, – так и сделаю.

На «серьезного человека» Добряк, естественно, глянул. Тот вовсю угощался в малом зальчике у окна и глазами по сторонам особо не зыркал. По одежке выходил из благородных, но на щеголя не тянул, на вояку тем более. Секретаришка, надо думать, и вряд ли дурак, дураков старая Элиза отродясь не приваживала.

Шкипер чин-чином продефилировал мимо молодого человека, выбрался на улицу и, пригибаясь – мело, как на самом Агмарене, – двинул к «Зеленой иволге». Ему повезло, Фельсенбург с парой «рыжиков» как раз выходили из-за угла, так что столкнулись у самого входа в заведение.

– День добрый, господин полковник, – хорошо, при людях встретиться вышло, можно потянуть да понюхать. – Вот, прогуляться решил, ноги затекли. А вас ждут…

– Знаю, – Фельсенбург покосился на «Иволгу» и с ходу решил: – зайдем. Выпьем за возвращение.

Трактирщик от эдакой чести чудом под стойку не свалился, но опомнился, подскочил, на руке – полотенце, на роже – восторг.

– Вина согрейте, – распорядился Фельсенбург, – и колбасок. Вы, шкипер, с можжевеловой?

– Если бы, – покривил душой Юхан, – моя кончилась, а у фрошеров разве что путное добудешь? Да вы не беспокойтесь, вино горячее с дороги самое то.

– Отлично, – господин Руперт уже высмотрел столик, хорошо высмотрел, если что – и удирать сподручно, и драться, и кто входит, видно. Добряк так и сказал, господин полковник рассмеялся, и как бы не последний разок.

– А тот человек, – оттянул рассказ об аконском безобразии Юхан, – из Штарквинда, папаша Симон рассказал.

– Из Штарквинда, – Руперт облокотился на стол и подался вперед. – Шкипер, я и так злоупотребляю вашей любезностью, но вы знаете дорогу и уже имели дело с фрошерами.

– Имел, – подтвердил Добряк, – ничего, не съели. Что нужно?

– Передать мое письмо Алве, а если его не будет на севере…

– Будет, видел я его. И даже говорил.

– Тем лучше. Мне нужно, чтобы он прочел письмо, которое будет у вас, прежде того, что привезет посланец из Штарквинда.

– Сделаем. Только Ворону письма маловато, он с вами говорить о чем-то хочет, и второй… Савиньяк – тоже.

– Савиньяк? Который?

– Главный. – Надо же, как лихо с порученьицем фрошерским вышло! – Он сейчас в Липпе наладился, Хайнриха провожает, через пять дней они до Кнебенау доберутся. Захотите, запросто нагоните, особливо если «фульгатов», что со мной, возьмете.

– Может и захочу, – медленно, чуть ли не нараспев произнес Фельсенбург, – но с письмом тянуть нельзя.

– Нельзя так нельзя. Стихнет малость, и поеду.

– Вам лучше знать, что везете. Моя бабушка хочет заплатить выкуп за… адмирала цур зее Кальдмеера и вывезти его в Штарквинд. Мне это не нравится, но ссоры я не хочу. Я вынужден написать Алве о желании герцогини Штарквинд и выделить сопровождение ее представителю, но вы доберетесь быстрее.

– Чего б не добраться! Господину Кальдмееру и впрямь лучше в Хексберг пересидеть, несподручно ему во всякие дрязги лезть.

– Именно, – Руперт вновь широко улыбнулся, вот ведь бедняга! – А теперь о вашей прошлой поездке. Как доставили, что ответили?

– Дурней фрошерам сдали, под расписку, а сундук – госпоже Селине.

– Она всё приняла, не спорила?

– Нет, хоть и неловко ей было. – Ну, была – не была! – С понятием барышня, да и подружка у нее славная, и как о ней тревожится… Приходила, уговаривала вам все объяснить, чтоб, значит, не проворонили, а чего уговаривать, если я и так к вам ехал?

– С Селиной что-то случилось?

– Как сказать. – Футляр под плащом должен был согреться, а казался ледяным. – Вот оно, читайте. Барышня, младшенькая, говорит, там все прописано.

Открыл. Брошка, само собой, тут же выпрыгнула на скатерть и подмигнула синим глазом. Юхан уставился на сияющую финтифлюшку, чтобы не глядеть на Руперта, и вовсе не потому, что боялся. Добряк бояться вообще не любил, а потому если куда и влезал, то лишь прикинув, стоит оно того или не окупится. Фельсенбурговы затеи стоили риска, да и сам он стоил дорого.

– Как вы думаете, – голос Фельсенбурга был вроде и прежним, а ровно льда в можжевеловую кинули, – почему она согласилась?

– Леворукий знает, если знает, конечно… Врать не буду, сам голову всю дорогу ломал, ничего не надумал. Но корысть с гонором там и не ночевали.

– Вы правы. Шкипер, я рискую вам надоесть, но у меня к вам еще одна просьба. Сколько, по-вашему, может стоить эта вещь? Это сапфир.

– Ювелиров спрашивать надо, но по всему – недешево. За фрахт вроде того, что нам Бермессер изгадил, я бы эту цацку точно взял.

– Толковых ювелиров здесь нет. Вам придется выяснить, что сталось со свояченицей мастера Берниса, вы могли о нем слышать, это…

– Да знаю я, – буркнул, не вдаваясь в подробности, Добряк. – Найду, если она тут еще, конечно.

– Когда выясните, – Руперт сунул брошь обратно в футляр, когда и куда он дел исписанные листочки, шкипер не заметил, – приходите, я дам вам письмо к Алве и охрану.

Хозяин с дымящимися кружками появился как нельзя вовремя. Со специями и медом тоже было в порядке. Или нет – вкуса Юхан Клюгкатер как-то не почувствовал.