Вера Камша - Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню [litres]

1 год К. Вт. 18-й день Зимних Волн

Кагетские топазы обошлись Чарльзу дешевле, чем ожидалось. Чудом выбравшийся из Олларии молоденький ювелир не только имел подходящие камни, но и с лету понял замысел заказчика. Не прошло и десяти дней, как граф Давенпорт стал обладателем прелестных золотистых бабочек, готовых найти приют на нежных девичьих ушках и груди. Разумней всего было держать футляр с драгоценностями на квартире, но Чарльз то и дело брал его на дежурство, благо переселение Большого Руди в бывшую геренцию обернулось водворением старших адъютантов в отдельные комнаты, пусть и выходящие в общую приемную. Давенпорта это новшество радовало несказанно: нет, против сослуживцев он ничего не имел – герцог держал при себе боевых офицеров, за плечами которых остались самое малое ноймарские перевалы – но болтовня подчас раздражала, мешая сосредоточиться. Не любил Чарльз и дружеских подначек, вернее, невзлюбил их во Франциск-Вельде, когда Бертольд, трепло эдакое, принялся выискивать способы покорить Мелхен, хотя до Селины и ее жизнерадостного братца языкастому драгуну было что левретке до быкодера! Детки Арамоны оказались незаменимы при ловле нечисти, но мотать при этом людям жилы они умели не хуже папаши. «Вы жуете свои обиды»… «Вы Мелхен совсем не подходите»… Да кто они такие, чтобы решать, кому он подходит, а кому – нет?!

Топазы Чарльз вытащил, чтобы унять непрошеную злость, и унял. Нежное мерцание камней напоминало об оставленной в Аконе девушке, обещая тихое, ласковое счастье. Пусть бриллианты ярче, в них нет загадки, только режущий глаза блеск, как в маркизе Ноймар и в той же Селине. Чарльз медленно повернул украшенный графской короной футляр, припоминая, как ювелир расставлял свечи. Когда дойдет до браслетов, мастера искать не придется, но сперва Мелхен должна приехать и сказать наконец «да!».

Маркграфиня… молодая герцогиня Ноймаринен уже несколько дней как должна вручить баронессе Вейзель приглашение ко двору, но убедит ли она девушку тронуться в путь без одобрения застрявшей в Альт-Вельдере вдовы? У оскорбленной предательством мужа женщины хватает собственных бед, от чужой любви ей может стать больно, вот герцогиня Георгия без Мелхен в Старую Придду бы не вернулась. Ее светлость счастлива в браке сама и желает счастья всем, кто ей нравится. Герцог такой же, но у него слишком мало времени, по сути, старик так и остался регентом. Алва освободил Ноймаринена от войны; это много, страшно много, особенно когда впереди маячит поражение, но сейчас Талигу ничего не грозит. Извне. Сейчас надо оживать, для начала вырвав столичную занозу и передавив залевские банды. Для Ворона с Савиньяком – пара пустяков, но чтобы они могли воевать, нужен Рудольф с его больной спиной и не самым здоровым сердцем. Рудольф, работающий с утра и до полуночи…

Вообще-то адъютанты поднимались раньше герцога, но стыдно за пусть и краткое, но безделье стало все равно. Давенпорт торопливо сунул топазы в стол и вытащил надорские рапорты, которые к вечеру требовалось свести в один. Дела на северо-востоке шли сносно: каданцы сидели тихо, горы больше не тряслись, а беженцы начинали потихоньку возвращаться. Отдавать провинция еще не могла, но и для себя не просила ничего – с Манриком Проэмперадор не промахнулся, рыжий мерзавец усердно отрабатывал и собственную полусвободу, и фрейлинские патенты внучек. В дело шли строительный камень, лен, стекло, даже тягловые лошади – бывший тессорий не забыл, кажется, ничего. Давенпорт расчертил новый лист и принялся заносить туда цифры, работа особых усилий не требовала, но сосредоточиться пришлось. Последние столбцы капитан заполнял уже при свечах, но он успевал, причем с запасом. Оставалось проглядеть маловажные, но требующие личной подписи Ноймаринена документы, и можно спокойно ждать вызова, до которого никак не меньше часа, а то и двух.

Вечерние доклады как таковые Рудольф не любил, их заменяло нечто вроде совместного позднего ужина в рабочем кабинете. Порой трапеза затягивалась, переходя в почти домашний разговор, но чаще заканчивалась вместе с последним просмотренным документом. Сегодня кожаный бювар с полустертым волком распирали коронные приглашения [8], которые Ноймаринен, памятуя о скопившейся при прошлом дворе сволочи и совсем уже недавней драке за геренцию, просматривал лично. Лишней эта предосторожность отнюдь не была: с недовольных сменой начальства сталось бы изготовить и подсунуть в готовые документы бумагу, из-за которой бы потом вышла какая-нибудь дрянь. Черно-белые патенты [9] Октавианский (в обиходе чаще именуемый черно-белым или особым) фрейлинский патент выдается девицам, устройство жизни которых берет на себя корона. От обычных патентов, выдержанных в цветах действующей королевы или же королевы-матери, отличается цветом ленты, на которой подвешивается королевская печать. Чаще всего ОП используется для обоснования передачи титула от иссякнувшей или запятнавшей себя фамилии, к которой принадлежит девица, ее будущему мужу, чью кандидатуру выбирает король. для девиц Колиньяр и Маран, впрочем, выловил сам Фарнэби. Заодно с тем, кто их выписал.

Польстившийся на взятку чиновник вылетел из геренции пушечным ядром, но того, кто затеял подкуп, найти не удалось. Троюродный брат Колиньяра, от чьего имени выступал некий пожилой господин с тяжелым кошельком, этого явно не делал, иначе с чего б ему было подавать прошение на высочайшее имя о признании себя главой фамилии? Чарльз с брезгливостью перечитал доставленное из Тронко послание, застегнул «волчий» бювар и решил хоть немного размяться в фехтовальном зале. Естественно, в дверь тут же постучали, но дожидаться ответа не пожелали. Скрипнуло, покачнулись язычки свечей, и на пороге нарисовался несомненный глава собственной фамилии и, в придачу, бригадир. Похудевший и подтянутый, будто из поиска, причем тяжелого.

– Добрый день, Чарльз, – поздоровался он, – могу я узнать, не были ли за время моего отсутствия изменены правила пребывания в королевской резиденции?

– Нет, – начал было отвечать Давенпорт и вдруг понял, что Спрут, сам того не заметив, ткнул носом в немалый промах всю дежурную канцелярию. – То есть… Ни о каких изменениях я не осведомлен. Хуже того, я и правил-то особых не знаю. Как было раньше, когда герцог Ноймаринен был регентом, так и есть.

– То есть, – педантично уточнил Придд, – в цитадели Старой Придды, кроме августейшей фамилии, без особого разрешения могут находиться те, кто занят на службе при дворе его величества, их семейства и приглашенные ими же? В таком случае уведомляю, что вместе со мной прибыл мой младший брат Клаус граф Васспард. В Олларии подобные вещи записывали.