Вера Камша - Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню [litres]

– Сударыня, позвольте?

– Что именно? – Арлетта неспешно обернулась к не постеснявшемуся влезть в маршальский мундир Дораку. – Если вы хотите сесть, буду вынуждена вас разочаровать. Это кресло герцогини Ноймаринен.

– Я знаю, – блеснул серебряной снежинищей граф и уселся. – Ее высочество все еще занята с танцорами и появится лишь с первыми звуками музыки. Правду сказать, это она мне посоветовала с вами переговорить, а лучшей возможности, чем сейчас, не найти.

– Хорошо, говорите. – Когда же она видела кардинальского брата последний раз? На свадьбе Катарины Дорак был точно, наверняка приезжал и на празднества в честь рождения наследника, а вот потом… – Я еще не выражала вам соболезнования?

– Благодарю, хотя Талигу соболезновать следует в большей степени, чем нашей фамилии. Мы не пострадали ни от временщиков, ни от мятежа.

– Да, действительно.

– В свою очередь сожалею о ваших потерях, я имею в виду разрушение Сэ.

– Пустое… – Какая цветущая физиономия! Ни отеков, ни мешков под глазами, похоже, все фамильные болячки достались Сильвестру. – От пожаров бывает и польза. Моим невесткам будет проще обустроить поместье на свой вкус, не опасаясь меня задеть, а мне не придется сожалеть о переменах.

– Я слышал о помолвке графа Лэкдеми. Его можно поздравить.

– Меня тоже, Франческа Скварца бесподобна.

– С этим невозможно не согласиться. Будущей графиней можно восхищаться бесконечно, а у нас вряд ли остается более десяти минут. Сударыня, я буду говорить с вами не как придворный, а как маршал. Надеюсь, вы меня поймете.

– Я пойму вас, даже если вы будете говорить как Первый маршал.

– Вы по-прежнему остроумны.

– По-прежнему? – За что Сильвестр запер родню в имении? Вернее, не за что, а почему? – Простите, не припомню, чтобы я когда-либо шутила в вашем обществе.

– Некоторые слова разлетаются, как…

– Вишневые лепестки. – В Дораке всегда было полно вишен. И придорожников. – Я вас перебила, простите.

– Сударыня, вы, несомненно, знаете, что военные не имеют обыкновения просить, но порой приходится приносить в жертву самое дорогое. Гордость.

Талигу сейчас, как никогда прежде, нужно единство Лучших людей. В самом деле лучших, а не тех, кто по тем или иным причинам был вписан в королевский Реестр. В начале теперь уже прошлого Круга Дораки и Савиньяки без колебаний приняли сторону великого Франциска, и с тех пор нашу дружбу ничто не омрачало. До недавнего времени. Поверьте, мой сын не держит зла на вашего и совершенно искренне признал свое поражение, однако желания одной из сторон для полного примирения мало. Я бы просил вас поспособствовать установлению взаимопонимания между Анри и Арно. Юношеские ссоры часто переходят в дружбу на всю жизнь.

– Вы правы. – Некоторые маршалы от военной краткости заметно дальше законников. – Дружба виконта Сэ и герцога Придда началась именно с дуэли, однако ссора ссоре рознь. Причиной упомянутого вами поединка стало недопустимое поведение виконта Дарзье по отношению к девушке, как ему казалось, беззащитной. Это произвело на присутствующих крайне неприятное впечатление, перебить которое непросто.

– Анри сделает все, от него зависящее. Я просил бы вас его принять, надеюсь, он сможет вам объяснить свои поступки.

– Вы так думаете? – позволила себе усомниться графиня. Дорак думал именно так, и думал бы долго, но наверху, предвещая начало действа, всхлипнула флейта. Бездарнейший из нынешних маршалов щелкнул каблуками и убрался на свое место. Георгия упорно мешала юг с севером, и соседями Дорака оказались Флашблау-цур-Мевен. Отношения несостоявшихся родственников всегда любопытны, но времени для наблюдения не осталось. К флейте одна за другой присоединялись виолины, наискось через зал метнулся лакей с корзиной, закружились в полете белые и серебристые бумажечки и сквозь сухую метелицу торопливо прошла льдисто-голубая Георгия.

– Что скажешь? – шепнула она, расправляя атласные юбки.

– Прелестная мелодия.

– Да, пожалуй… Вы поговорили?

– Дорак поговорил, вне всякого сомнения.

– Змейка, – Георгия дважды хлопнула сложенным веером по ручке кресла, – потом, все потом… Сейчас у нас будет зима.

Бумажный снежок, повинуясь вееру, посыпался гуще, согласно стукнули белые с блестками жезлы – в зал вступили его величество с ее высочеством. Мальчик и скособочившаяся девочка рука об руку прошествовали к высоким креслам. Карл равнодушно плюхнулся на свое место, Октавия послала присутствующим воздушный поцелуй. Вновь грохнули жезлы, выпуская на свободу виолины, затем из-за ширм выбежали фрейлины. Они были снежинками, они резвились и кружились.

– Помнишь? – улыбнулась Георгия. – Мы были такими же…

– Мы еще были осенними листьями.

– Ты забыла весну и лето… Осень, Арлина, это грусть! Тебе грустно?

– А тебе разве нет?

– Нет, меня чужая молодость и чужое счастье радуют. Я словно бы возвращаюсь в юность.

– Я тоже.

Снежинки старательно резвились, в музыку вплеталось шуршанье, шорохи и иногда топанье; одетые в белые платьица и блестящие колючие диадемы фрейлины сбегались и разбегались, брались за руки, разбивались на пары, выстраивались в шеренги… Шеренги колыхались, извивались, завязывались узлами и вновь распадались на одиноких кружащихся дев. Некоторых Арлетта узнавала. Леони Дорак, девицы Гогенлоэ, непривычно не розовая и, кажется, начинающая уставать Иоланта… или не Иоланта? Та была ниже Леони. Значит, Лионелла.

– Мы танцевали лучше.

– Не все, хотя Жозина была сама грация…

– Ей всегда доставались лучшие роли. Теперь я удивляюсь маминой справедливости, а тогда мне просто хотелось побыть Снежной птицей. Тише, смотри!

Обращать внимание на то, что она всего лишь отвечает, Арлетта нужным не сочла.

В итоге все утряслось, хотя изначальная диспозиция была ужасна. Наследника Валмонов дурак-распорядитель собрался отправить к женихам, а госпожу Скварца, отпустившую будущую свекровь к герцогине, пристроить к супруге экстерриора. Против Анны Рафиано Валме ничего не имел, но промелькнувшая в глазах Франчески смешинка означала вызов. Виконт напрягся и нашел выход, причем изящный. Распорядитель узнал, что до прибытия ко двору полномочного посла Ургота таковым остается граф Ченизу, которому, равно как и опекаемой им знатной фельпской гостье, надлежит пребывать среди дипломатов, желательно кагетских и бакранских. Возражений не нашлось, и Марсель с Франческой водворились меж Бурразом и уважаемым бакраном, за спиной которого стоял рэй Жакна. Это было и неудобно, и несправедливо, пришлось добывать дополнительный стул и пристраивать его сзади.

За всеми этими хлопотами виконт не успел объяснить бакранам суть действа, что не замедлило сказаться. Растерявшийся Жакна не мог взять в толк, что обещанными хрупкими снежинками были отплясывающие девы.