Изабель Ибаньез - Лунная нить [litres]

– Там много пуговиц.

– Хорошо, – сглатывает он. – Одну минутку.

Руми открывает дверь и выглядывает в коридор, очевидно в поисках подмоги. Я еще никогда не видела его таким растерянным. Наконец он снова возвращается в комнату и обреченно смотрит на меня, будто я собираюсь подать ему худший обед в его жизни.

Он ловко расстегивает маленькие пуговки, едва касаясь пальцами моей кожи.

– Готово.

Затем Руми отворачивается в очередной раз, и я быстро надеваю привычную полосатую юбку с туникой. Одевшись, я легонько касаюсь его плеча. Он напрягается, и я поспешно убираю руку. Мы выходим из комнаты и направляемся в восточное крыло.

– Он бил тебя?

– Да, – отвечаю я. – Но ничего страшного. Будет синяк, но ничего не сломано.

Руми бросает на меня косой взгляд.

– Что его разозлило?

Вдали от Атока я чувствую себя в безопасности и постепенно успокаиваюсь.

– Судя по всему, сам факт моего существования.

Его губы трогает легкая улыбка. Мы проходим мимо узких окон, больше похожих на бойницы. За ними – маленький закрытый дворик, где я еще ни разу не была. Лаксанцы вытаптывают ногами горы листьев коки, превращая их в густую пасту, которой можно будет набить курительную трубку. В таком виде кока очень вредна и легко вызывает зависимость. Я поспешно отворачиваюсь.

– Личный запас Атока, – кисло комментирует Руми.

Я всегда старалась держаться как можно дальше от наркотика, но при дворе Атока почти все ежедневно курят трубки, заполняя коридоры удушливым приторным запахом. Насчет Руми можно даже не спрашивать: судя по тому, с каким отвращением он смотрит на лаксанцев, заготавливающих курительную смесь, он вряд ли когда-либо пробовал лист коки.

– Он разрушил всю нашу экономику ради производства этого , – замечаю я.

Мы оказываемся в коридоре со множеством дверей, над которыми расположена деревянная панель с искусно вырезанным растительным орнаментом.

– Король Аток был в отчаянии, – говорит Руми. – Уверен, в то время эта идея казалась ему удачной.

– Может, хватит защищать его, лекарь? Por favor. Он уничтожил большую часть сельскохозяйственных угодий, чтобы выращивать коку. Ты не сможешь убедить меня в том, что это хорошая идея.

– А ты разбираешься в сельском хозяйстве?

Мы останавливаемся у лазарета. Я упираю руки в бока; он – скрещивает на груди. Руми прислоняется к дверному косяку, готовясь к спору. Готова поклясться: он с трудом сдерживает улыбку, как будто споры со мной не раздражают его, а… веселят.

– Хочешь верь, хочешь не верь, но у Его Величества правда были благие намерения. Лист коки прекрасно растет в бедной почве и практически неуязвим для вредителей и болезней. Он очень легкий и долго хранится, а значит, его можно перевозить на дальние расстояния по горным дорогам. Кроме того, он в десять раз более востребован, чем те же цитрусы. Король Аток хотел добиться стабильного экспорта, чтобы обеспечить себе надежную репутацию. Благодаря листьям коки мы стали такими же богатыми, как наши соседи с запада и востока.

Я с отвращением фыркаю. Как он может поддерживать Атока после того, что тот сделал со мной всего несколько минут назад?

– Мне плевать на его намерения, – перебиваю я. – Он подсадил своих крестьян на наркотик. Большинство из них заняты производством коки, но кто будет выращивать еду? Где регулярные поставки риса, бананов, юки, кукурузы, цитрусов? Цены на продукты выросли до небес. Когда ты в последний раз покупал хлеб? Не могу поверить, что ты можешь поддерживать такое. Ты казался более благоразумным!

– Хватит додумывать за меня, – говорит он. – Я способен говорить и думать самостоятельно. Спасибо.

– Подожди, то есть ты не согласен с Атоком?

– Королем Атоком, – в сотый раз поправляет Руми. – Конечно нет, дурачина. Мой народ использовал листья коки сотни лет. В чистом виде из них можно приготовить хоть сорок лекарств. Жевание листа облегчает симптомы высотной болезни и придает сил рудокопам и крестьянам, которые занимаются тяжелым трудом. Но из-за того что листья коки стали непомерно дорогими, простые лаксанцы и жители Нижних Земель не могут позволить себе даже одну веточку. Я не говорю, что согласен с его методами, но я могу понять, почему он пошел по легкому пути. Вот и все.

– Хм, – откашливаюсь я. – Извини.

Закатив глаза, Руми толкает плечом дверь в лазарет. Первое, что я замечаю, – это запах. Внутри растут самые разнообразные растения. Стол заставлен горшками с базиликом и розмарином, рядом – глиняные миски, до верхов наполненные зубчиками чеснока. С каменного потолка свисают пучки сушеной лаванды и тимьяна.

Запах в этой комнате очень похож на то, как пахнут вещи Руми. Только еще хуже.

Сквозь широкие прямоугольные окна льется послеполуденный свет, и оконные рамы отбрасывают на пол косые тени. В углу стоят несколько пустых коек с аккуратно сложенными покрывалами. Я узнаю сложные геометрические узоры и причудливые изображения попугаев. Это работа Тамайи.

– Здесь пахнет тобой, – говорю я.

Руми невольно усмехается.

– Вот уж спасибо.

Я сажусь на покосившийся деревянный табурет. Расправив длинную полосатую юбку, я оглядываюсь вокруг. Все стены лазарета увешаны изображениями различных трав и растений. Мое внимание привлекает один из рисунков – небольшой набросок, не такой яркий, как все остальные. Тот же самый цветок, который я видела в логове Сайры.

– Что это за цветок?

Руми оглядывается.

– Кильясиса [73] См. словарь «Язык кечуа» в конце книги. . Легендарный цветок, который безуспешно ищут уже много лет.

Я собираюсь задать следующий вопрос, но тут он достает бутыль с прозрачной жидкостью. Уксус. Желудок мучительно сжимается. Заметив ужас в моих глазах, Руми едва заметно улыбается.

– Я знаю, – говорит он. – Но нужно почистить рану. Если я этого не сделаю, туда попадет инфекция. И тогда мне придется отрезать тебе руку.

– Ты преувеличиваешь.

– Думаешь?

– Постарайся не злорадствовать.

Теперь он улыбается во весь рот.

– Слишком поздно, кондеса.

Руми смачивает уксусом чистую белую ткань и плотно прижимает влажный уголок к ране. Я зажмуриваюсь, шипя себе под нос ругательства.

– Хочешь, сходим завтра на рынок за салтеньяс?

Я удивленно моргаю.

– Что? С тобой?

– А ты бы предпочла с королем?

Меня передергивает, и он добавляет серьезным тоном:

– Извини. Глупая шутка. Но вообще тебе на самом деле нужно немного отдохнуть от замка. Я могу отвести тебя, когда колокол пробьет одиннадцать.

В его темных глазах загорается хитрый огонек. Мне не так часто выпадает возможность выйти за пределы замка, и я не собираюсь ее упустить – или отказаться от бесплатных салтеньяс. И я не против его компании. От этой мысли я густо краснею. Он замечает и немного хмурится.