Изабель Ибаньез - Лунная нить [litres]

Многие стены украшены портретами принцессы Тамайи. Под каждым из них – свежие букеты диких цветов; лаксанцы очень переживают за сестру Атока, пребывающую в заточении. Теперь, после встречи с ней, я могу с уверенностью сказать, что изображения весьма точно передают ее черты.

Краем глаза замечаю какое-то движение. Среди ног торговцев мелькает шерстяной хвост анаконды. Я украдкой наблюдаю за змеей, и она, видимо, чувствует мой взгляд, потому что замирает и, приподняв мордочку, смотрит прямо на меня. Серебристыми глазами, сотканными из лунной нити. Она последовала за мной в Ла Сьюдад! С вызовом мотнув головой, анаконда бесследно растворяется в тени. Зачем она потащилась за мной в такую даль?

– Кондеса? – зовет Хуан Карлос.

– Извини, показалось, что-то упало с прилавка, – рассеянно отзываюсь я.

Хуан Карлос продолжает внимательно осматривать площадь на предмет возможных угроз. Я тоже подозрительно озираюсь. Судя по всему, за мной последовали все мои звери. Вот лягушки прыгают по цветочным горшкам. Вот ящерица пристроилась на оконной раме и греется на солнышке. Ягуар беззвучно пробирается сквозь толпу, а лама плюется шерстистыми шариками в ничего не подозревающих покупателей.

Заметив мой суровый взгляд, животные обиженно отступают в тень и скрываются из виду. Но я все равно чувствую их присутствие. Они неотрывно наблюдают за нами.

Мы приближаемся к лавке с салтеньяс. Хуан Карлос поворачивается ко мне.

– Сколько ты собираешься слопать? – спрашивает он, приподняв бровь. – Во дворце уже ходят легенды о твоем аппетите.

Что-то привлекает мое внимание. За длинной очередью в салтеньерию, за лавками, где продают чорипан [76] См. словарь «Еда» в конце книги. , в тени мелькает фигура человека в широкополой шляпе и яркой лаксанской одежде. Каталина. Она кивает мне и скрывается в переулке рядом с лавкой. Я снова переключаюсь на Хуана Карлоса.

– Две, пожалуйста.

– Всего-то? – хмыкает он. – Потом будешь жалеть. Возьму тебе четыре.

Подходит наша очередь делать заказ. Хуан Карлос подходит к продавцу; пора действовать. Пока он заказывает восемь острых салтеньяс, я незаметно делаю шаг назад. Еще один. Вокруг полно народу, и я легко растворяюсь в шумной толпе. Я могу затеряться на длинных улицах Ла Сьюдад, и меня больше никто не найдет – даже стражи, которые молча шли за нами все это время.

Каталина замечает меня в начале переулка и бросается мне в объятия, потеряв по пути шляпу. Меня никто не обнимал с тех пор, как я покинула крепость, поэтому я радостно прижимаюсь к ней.

– Ты здесь, – говорит она, раскрасневшись от нахлынувших чувств. – Ты правда здесь! Когда я получила твое послание, я сначала не поверила. Живые, летающие птицы, Химена?

Я вздрагиваю, услышав свое имя.

– У меня мало времени. Там страж – точнее, несколько, – и…

Обрываюсь на полуслове. Теперь, когда она стоит передо мной, смотрит на меня с таким обожанием и облегчением, слова комом застревают в горле: я не хочу омрачать счастливые мгновения встречи с моей самой близкой подругой. Моей кондесой.

– Что такое? – спрашивает Каталина и берет меня за руки. – Я знаю об Ане. С тех пор как ты уехала, я отправила в город кучу шпионов. Я знаю, что ты была там и… – Она с сожалением пожимает плечами. – И ты ничего не смогла сделать, чтобы спасти ее.

Я отстраняюсь. Судя по полувопросительной интонации Каталины, она отчасти винит меня в случившемся и ждет от меня объяснений, почему спасение Аны оказалось невозможным. Мне становится не по себе.

– Аток не собирался освобождать ее. Посланник, которого я приказала убить, оказался его двоюродным братом.

– Ты за этим меня позвала? – спрашивает Каталина.

Я мотаю головой.

Каталина пристально смотрит на меня – и на дистанцию, которую я создала между нами.

– А где София? Почему она не с тобой?

– Ее больше нет, – еле слышно отвечаю я.

– Нужно сказать Мануэлю, – говорит Каталина. Ее голос дрожит.

– От него есть вести?

Она закрывает лицо руками и начинает плакать.

– Ничего.

– Каталина, – шепчу я.

Она безжизненно опускает руки.

– Я хочу рассказать тебе… Хочу спросить тебя… кое-что. Я не стала бы звать тебя сюда, если бы это не было так важно.

Слезы оставляют блестящие дорожки на щеках Каталины. Она глубоко вздыхает, чтобы взять себя в руки, и кивает.

Момент настал, но я не решаюсь начать. В горле пересохло.

– Это очень, очень важно. Мне нужно правильно подобрать слова, иначе мы можем оставить всякую надежду на мир…

– Мир?

Я рассказываю ей о принцессе Тамайе. О плане разрушить Эстрейю, о намерениях объединить лаксанцев и иллюстрийцев, чтобы создать новую, более сильную Инкасису. О жизнях, которые мы можем спасти, если Каталина откажется от прав на трон и забудет о государственном перевороте, который мы планировали всю нашу жизнь.

Слушая мой рассказ, Каталина постепенно бледнеет. Прислонившись к стене, она судорожно вцепляется в камни. Я понимаю, что лучше не говорить ей о друзьях, которые появились у меня во дворце. Ни слова о Руми и Суйяне. Главное – хладнокровно и непредвзято изложить все аргументы.

Но она все равно не выдерживает. Ее тело сотрясается от всхлипов. Я тянусь к ней, но Каталина с силой отталкивает меня.

– Ты хочешь, чтобы я забыла обо всем, что потеряла? – шепотом спрашивает она. – Забыла об ужасе, который пережили наши семьи? Все, кого я любила, оставили меня. Они промыли мозги даже тебе, и у меня больше нет никого.

– Каталина, перестань. Никто не промывал мне мозги – мне просто о многом рассказали. Ты хочешь еще одной войны?

Сжав кулаки, она досадливо смахивает слезы.

– Ненавижу их. Ненавижу их.

Она не слышит меня.

– Ты вообще хочешь быть королевой? – напираю я. – Подумай об этом. Ты готова взять на себя такую ответственность? От твоих решений будет зависеть целая страна. Представь, насколько высокой будет цена ошибки. Ты действительно хочешь управлять нами?

Она отступает и медленно пятится от меня, словно от хищника.

– Как ты вообще можешь такое спрашивать? Конечно, я хочу быть королевой!

Я качаю головой.

– Не думаю. Мне кажется, ты делаешь все это ради семьи, которую потеряла. Но на самом деле тебе это не нужно. Серьезно. Ты не сможешь быть одновременно королевой и другом для всех и каждого.

– Ради Луны! Что ты несешь?

Я должна донести свою мысль, даже если причиню ей боль. Она должна понимать, каково это – управлять Инкасисой.

– Если ты станешь королевой, многие отвернутся от тебя. Придется принимать непростые решения, и ты не сможешь угодить всем. Каталина, ты слишком мягкая. Слишком добрая, милая и впечатлительная. Инкасисе нужен правитель с железной волей. Разве тебе нужна такая жизнь? Я люблю тебя, ты моя лучшая подруга. И я очень хорошо тебя знаю. Если ты откажешься от трона, ты будешь вольна быть самой собой. Понимаешь, о чем я?